Екатерина Лесина - Браслет из города ацтеков

• Название: Браслет из города ацтеков
• Автор: Екатерина Лесина
• Жанр: Детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-51032-0

Убийство Анны Переславиной потрясло город своей жестокостью: девушка стала жертвой неизвестного, совершившего чудовищный языческий обряд. Патологоанатом Адам Тынин полагал, что убийца повторил древний ритуал ацтеков – высокоразвитой цивилизации индейцев, разрушенной испанским завоевателем Кортесом. Среди украшений девушки был найден удивительный браслет с необычным декором – по широкой ленте вился цветной узор в виде птиц колибри. Похоже, это часть давно утраченных сокровищ, спрятанных индейцами, чтобы они не достались Кортесу… Коллеге Тынина, сыщице Дарье Беловой, предстоит сделать невозможное – найти и остановить безумца до того, как он выберет следующую жертву. Ведь кровавое солнце ацтеков требует жертв даже спустя столетия…

---

– Девушку убили и… черт, я многое видел, но от такого наизнанку вывернуло, – он встал из-за стола и отвернулся. – Ее сначала в синей краске искупали, а потом содрали кожу. С живой.

– Тебе Тынин нужен?

– Они не нашли следов. Говорят, чисто все. И зацепок никаких. Вообще ничего. А твой Тынин…

– Не мой.

– Не твой, – согласился Вась-Вася. – Но он с мертвецами ладит. И если кто сумеет достучаться до нее, то он.

Дашка поднялась, подошла и, обняв Вась-Васю, положила голову на плечо.

– Ты и вправду в это веришь?

– После того, что я сегодня видел, Дашунь, я во что угодно поверить готов. А самое страшное – чую, будут еще эпизоды. А я не хочу еще раз выезжать на такой вызов! У меня тоже нервы есть.

– Есть, – согласилась Дашка, проводя пальцами по бритому затылку. – И еще мозги. Ты ведь понимаешь, что привлекать Тынина – незаконно.

– В официальном порядке.

– Родители?

Вась-Вася кивнул и сказал:

– Дашунь, я понимаю, почему ты не хочешь втягивать Тынина… Там папка. Посмотри фотографии, пожалуйста. Ты сама все поймешь.

Она открыла папку и замерла, пытаясь понять, что видит перед собой. Синий силуэт. Красный силуэт. И оба – не могут быть человеком. Правильно, потому что оба – части человека, запечатленные в пикселях цифровой памяти. Снимали хорошо, дотошно. Видны и потеки застывшей краски, и бурые пятна свернувшейся крови, и рыжая ржавчина на крышке мусорного бака, попавшего в кадр.

– Тело отдадут родителям. И…

– И даже если я буду против, ты все равно отправишь их к Тынину. Верно? – Дашка сложила снимки в файл, а файл упрятала в папку.

Сердце стучало. Вась-Вася не собирается уходить и переводиться в разряд «друзей». Вась-Васе нужен Адам, и Дашка не знает, какой из двух вариантов ей более отвратителен.

Наверное, тот, в котором на свободе остался психопат, сотворивший подобное с девушкой.

– Снимки тоже отдай, – посоветовала она и предложила: – А хочешь, я сама отвезу? Завтра с утра? Можем и сейчас, он поздно ложится. Псих ненормальный.

– Завтра, – сказал Вась-Вася, отбирая папку. – Я еще кое-что уточнить хочу.

Дашка кивнула. Почему-то у нее снова появилось странноватое ощущение, как будто Вась-Васи в квартире нет. Он стоял перед ней в своей любимой футболке с выцветшей эмблемой и растянутой горловиной. Он смотрел на Дашку, но как будто сквозь нее, и не понять было, что творится в этой стриженой голове.

Подобное пугало.

Лиска пряталась в комнате. Она оставила дверь приоткрытой и, присев на пуфик, замерла со щеткой в руке. Если папик войдет, Лиска сделает вид, будто расчесывает волосы.

Папик не вошел. Он заорал во всю глотку:

– Лиза!

И Лиска встрепенулась, выронила щетку, но поднимать не стала. Она бросилась на крик бегом. Папик сидел в гостиной. Он развалился в кресле, раздвинув колени, и полы халата разъехались, выставив белое рыхлое брюхо.

– Где тебя носит? – рявкнул он, разглядывая Лиску.

– Причесывалась, – выдала она заготовленную ложь.

– Дура.

Она кивнула. Спорить с папиком бесполезно.

– Коктейльчика забацай, – папик поскреб живот. – Быстренько, быстренько…

На кухню, слава богу, не поперся, предоставив Лиске несколько секунд свободы. Она вытащила фрукты, придирчиво отобрала пару персиков, белый грейпфрут, вишню и киви и отправила в соковыжималку. Достав из буфета бутылку виски, отмерила на два пальца.

Дополнила композицию двумя листиками мяты и кубиками льда.

Принесла. Подала.

Замерла.

– Молодец, – похвалил папик, пробуя. – Хоть на что-то ты способна.

И тут в дверь позвонили. Лиска ждала этого звонка со вчерашнего дня, с того самого момента, когда она поняла, какую непростительную ошибку совершила.

Нельзя было звонить Вась-Васе! Пусть бы кто-то другой разбирался с тем, что произошло в пустом ангаре. И какая разница, что другие заглядывают редко, особенно зимой…

Звонок надрывался. Папик мрачнел.

– Чего встала? Открывай иди. Или ты думаешь, что я тут бегать должен?

Лиска кивнула и бегом кинулась к двери. Ухало сердце. Только бы кто-нибудь другой… только бы…

Она не стала смотреть в глазок, равно как и спрашивать, кто за дверью, просто открыла и замерла. Невидящий взгляд выхватил такое знакомое и такое чужое лицо.

– Привет, Лиза, – сказал Вась-Вася. – А я к тебе. Пригласишь в гости?

Она отчаянно замотала головой, но Вась-Вася никогда не слушался. Отодвинув Лиску, он вошел в прихожую и громко, нагло поинтересовался:

– Есть кто еще дома? Полиция!

Лиска закрыла глаза. Катастрофа приближалась.

Она пошла за Вась-Васей, стараясь держаться в его тени, потому что тень была безопасна. А в гостиной Лиска нырнула в угол, отгороженный чайным столиком. Она села на козетку, сложила руки на коленях и представила, будто ее, Лиски, нет в доме.

Она в другом месте.

На берегу моря. Волны накатывают на белый песок. Темные камни, облизанные водой, сияют на солнце. Колышутся листья пальм. Играет ветер полыми трубками, которые местные жители развешивают, чтобы отгонять злых духов.

Папика трубки раздражали.

– И чего надо? – поинтересовался папик, отставляя стакан с коктейлем.

– Поговорить, – ответил Вась-Вася. Интересно, что он видит? Вальяжность? Солидность? Или девяносто восемь килограмм рыхлого мясца в оболочке дряблой кожи. – Представьтесь.

– Михаил Евгеньевич Савростин, – папик глядел на Вась-Васю сверху вниз. Он умел взглядом демонстрировать собственное превосходство и чужое ничтожество. – А вы чьих будете?

– Ничьих. Это ваша жена?

– Это моя подружка.

Лиска вжалась в угол.

Нету ее здесь. И вообще нету.

– Замечательно. Здесь недалеко убийство случилось. Убийство… ничего не слышали?

Папик хмыкнул.

– Не слышал. Не видел. И ничего не знаю.

– А вы?

От взгляда Вась-Васи Лиска оцепенела. Так, наверное, змеи гипнотизируют несчастных кроликов. Плохо-плохо-плохо…

– И она ничего не видела, не слышала и не знает, – ответил за Лиску папик. Осталось лишь кивнуть, подтверждая. И бросить умоляющий взгляд на Вась-Васю: не выдавай.

Только когда змеи кроликов щадили?

– А вот здесь вы ошибаетесь, – произнес Вась-Вася, усаживаясь в кресло. – Именно Елизавета Васильевна Гальдина сообщила о преступлении. В пять часов тридцать две минуты вчерашнего дня. Или правильнее сказать утра?

Катастрофа случилась. Не дрогнули стены, не обвалилась крыша, не разверзлась земля, поглотив Лиску, – все было хуже.

– Ты ошибся, мальчик, – папик говорил тихо-тихо.

– Нет.

– Лиза…

Лиска съежилась.

– Значит, правда. И где это ты, спрашивается, гуляла вчера в пять часов тридцать две минуты? – папик поднялся. – Где гуляла, тварь неблагодарная?

– Я попросил бы вас.

– Заткнись.

Папик наступал, наступал и, добравшись до столика, отшвырнул его, как будто этот столик ничегошеньки не весил. Зазвенело стекло, хрустнуло дерево, а потная папикова рука вцепилась в Лискины волосы.

– Хвостом крутить вздумала?

– Н-нет.

Оправдываться бесполезно, но молчать нельзя. Папик еще сильнее разозлится. И Лиска, решившись, открыла глаза. Какое же у него страшное лицо. Лоснящееся, красное, как переспевший помидор.

– А я-то думаю, чего это мне с утра нехорошо… накачала?

– Эй, ты…

Вась-Вася, разрушивший Лискину жизнь, стоял не шевелясь. Пусть уходит. Если он уберется сейчас, у Лиски есть шанс все вернуть. Она соберет осколочки и склеит их ложью, как делала не раз и не два.

– Накачала, – с удовлетворением заметил папик и второй рукой сдавил Лискины щеки. Пальцы у него были железные и пахли фруктами. – Ах ты дрянь такая…

Он потянул Лиску, заставляя встать, а потом толкнул, совсем как столик, и Лиска упала. Больно не было, она умела падать и, перекатившись, сворачиваться клубком. И дыхание задерживать. И притворяться, что море совсем рядом.

Шепчут волны. Гулко перестукиваются полые трубки.

– Слушай, ты… – тень Вась-Васи накрыла Лиску, заслоняя от папика.

– Это ты послушай, щенок ментовский. Спасибо, конечно, за наводку, но теперь свободен. Давай, топай, если не хочешь с работы слететь.

– Да не вопрос. Но она пойдет со мной.

Рокот волн нарастает, стирая иные звуки.

– Не лезь в чужую жизнь, мальчик, – с неожиданным благодушием заметил папик. – Один фиг только хуже сделаешь.

– Лиза, вставай.

– Вставай, Лиза. Проводи гостя. А то о нас плохо подумают.

Она не может уйти. Не сегодня. Не сейчас. У нее планы. У нее жизнь, которая Вась-Васе непонятна. А у него – глаза удава, перед которым Лиска – кролик.

– Собирайся.

– Почему бы и нет? – Папик вернулся в кресло, взял стакан и, пригубив, сказал: – Собирайся и выматывайся. Давно пора было выставить. Надоела. Эй, только будешь собираться, кредитки оставить не забудь. И бирюльки тоже. Ты ж не надеялась, деточка, что это тебе навсегда?

У Лиски хватило сил подняться к себе, достать чемодан – кожа буйвола, ручная работа – и собрать вещи. Их оказалось немного. Сняв кольца и серьги, Лиска бросила их в шкатулку. Посмотрела на себя в зеркало и попыталась улыбнуться.