Сергей Нечаев - Три дАртаньяна

• Название: Три дАртаньяна
• Автор: Сергей Нечаев
• Издательство: АСТ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-060855-3, 978-5-271-24544-2

Практически все герои знаменитых романов Александра Дюма были списаны им с реальных исторических персонажей. В книге историка Сергея Нечаева рассказывается о живых людях, послуживших прототипами центральных фигур таких культовых книг, как «Три мушкетера», «Двадцать лет спустя» и «Виконт де Бражелон». Опираясь на разнообразные источники, прежде неизвестные отечественному читателю, автор показывает, как Дюма создавал своего д’Артаньяна на основе биографий трех различных людей. Кроме того, из книги Нечаева читатель узнает, кто мог скрываться под прозвищами Атос, Портос и Арамис, как соотносятся со своими историческими прообразами Мазарини и Кольбер; за что на самом деле пострадала Миледи и что же все-таки произошло между герцогом Бэкингемом и королевой Анной… Используя романы Дюма как своеобразный ключ к исторической эпохе, автор разворачивает перед читателем широкую панораму бурной и увлекательной жизни Франции XVII века.

---

Но д’Артаньян опять засобирался в свой полк, и опять ему не удалось доехать до места назначения. По приказу Мазарини он вынужден был снять плащ и ботфорты и облачиться в черную сутану. Под видом священника он отправился в Англию, чтобы разведать замыслы вождя Английской революции Оливера Кромвеля. Поездка реального д’Артаньяна в Англию, по-видимому, и натолкнула Александра Дюма на сюжет романа «Двадцать лет спустя».

Мазарини придавал особое значение миссии д’Артаньяна. Когда после доклада вчерашний «священник», звеня шпорами, вышел из кабинета кардинала, он уносил документ, удостоверяющий, что лейтенант и «привратник Тюильри» теперь является еще и «смотрителем королевского птичника». Звучит, конечно, забавно. Но д’Артаньян охотно принял это почетное звание, благо никто не требовал от него лично убирать клетки пернатых. Эта новая должность при дворе принесла ему тысячу ливров ежегодного дохода и обеспечивала служебную квартиру при дворце.

Однако это было так скучно, и наш герой вскоре опять отбыл в свой полк. К своей радости, он встретил там своего старого друга Исаака Порто. Порто тоже стал лейтенантом.

И опять начались траншеи, опять лихие атаки, пушечные залпы и утомительные переходы. Но Порто и д’Артаньян любили эту жизнь среди порохового дыма и бивачных костров. Оба они благоговели перед маршалом де Тюренном. Они понимали, что ими командует поистине великий полководец, а де Тюренн, в свою очередь, ценил бывших мушкетеров и вскоре произвел обоих в капитаны.

Став капитаном, д’Артаньян вернулся в Париж. В 1657 году король Людовик XIV восстановил роту мушкетеров. Он хотел создать самое великолепное подразделение в Европе, которое сопровождало бы его во время пышных выездов, встречало иностранных послов, развлекало кавалеров и дам ярким зрелищем парадов и учений. Кроме того, мушкетеры должны были быть готовыми быстро и без огласки выполнять любые поручения короля.

В этой роте д’Артаньян получил чин младшего лейтенанта. На первый взгляд это выглядит понижением, но младший лейтенант у королевских мушкетеров — это было, как сейчас говорят, значительно «круче», чем капитан во Французской гвардии. К тому же служба в элитной роте мушкетеров приносила неплохой доход. Вскоре д’Артаньян даже начал называть себя графом, а весной 1658 года его назначили командиром (капитан-лейтенантом) роты. Эта должность в те времена соответствовала генеральской. Фактически он занял бывшее место господина де Тревиля. Впрочем, это была не совсем та же самая должность. Под началом де Тревиля находилось около ста человек, рота же д’Артаньяна состояла из трехсот мушкетеров. Все это были аристократы из самых известных семей Франции, и все они имели одинаковых серых коней, поэтому их и называли «серыми мушкетерами» или мушкетерами д’Артаньяна.

Рота эта представляла собой небольшой армейский корпус, в котором имелись свой аптекарь, свой священник, свой хирург, свой кузнец, свой оружейник, свой казначей, много барабанщиков, шестнадцать младших бригадиров, четыре бригадира, один комиссар по наблюдению за поведением, шесть квартирмейстеров, один корнет и один капрал.

Рота разделялась сначала на две, а затем на четыре бригады (сейчас мы сказали бы, на четыре взвода). Такое разделение позволяло мушкетерам в полной мере играть свою двойную роль: роль элитной роты и роль парадных войск. Пока две или три бригады бросались туда, где в Европе раздавалось пусть чуть слышное бряцание оружия, оставшиеся находились в Сен-Жермене или Версале для охраны его величества. Таким образом, во время войны, когда мушкетеры включались в состав армии, один отряд всегда оставался там, где был король.

Именно под командованием д’Артаньяна мушкетеры постепенно стали чем-то вроде офицерской школы, где наиболее видные дворяне обучались военному искусству. В роту вступали обычно в возрасте шестнадцати-семнадцати лет, и через три-четыре года обучения в роте можно было, имея средства, получить должность лейтенанта и зачастую даже капитана в полках обычных войск. Те, кто предпочитал остаться в роте, входили в состав «стариков», то есть в некую группу избранных, включавшую пятьдесят два наиболее старших по возрасту мушкетера.

Это элитное формирование вызвало в Европе массу подражаний.

Д’Артаньян был на вершине счастья. Сбылась мечта юноши, который когда-то, полный надежд, прибыл в Париж из далекой Гаскони.

Теперь д’Артаньян жил в роскошном доме на улице дю Бак, напоминавшем дворец и величиной и убранством: мало кто в Париже обладал таким количеством ярких ковров, как новоявленный граф д’Артаньян.

Д’Артаньян со всей очевидностью теперь был доверенным лицом короля, следуя часто личным устным указаниям монарха. Его репутация была настолько безупречна, что, подчиняясь, ему верили на слово. Д’Артаньян горделиво выставил на всеобщее обозрение «свой герб». Он был разделен на четыре поля: на первом и четвертом серебряном поле были изображены черные орлы с распростертыми крыльями; на втором и третьем поле на красном фоне — серебряные замки с двумя башнями по бокам. Разумеется, некоторые завистливые придворные подняли шум, утверждая, что он незаслуженно присвоил себе имя и титул, которые ему не принадлежали. Дальше — хуже: после смерти д’Артаньяна претензии его семьи оспаривались через суд. Конечно, незаконность присвоения графского титула не вызывает сомнений, однако то, как бесцеремонно произошло это облагораживание позаимствованного имени, наводит на мысль, что гасконец никогда не позволил бы себе ничего подобного, если бы не был уверен в том, что король его за это не осудит.

Еще одно историческое и одновременно авантюрное событие в карьере д’Артаньяна — это арест зарвавшегося временщика Николя Фуке, хранителя-расхитителя государственной казны.

Николя Фуке — это не плод выдумки де Куртиля, а реальный государственный деятель. Он был интендантом сначала в Дофинэ, потом при армиях в Каталонии и Фландрии, а во время гражданской войны — в Париже. В этой последней должности он воспрепятствовал конфискации имущества кардинала Мазарини и содействовал его возвращению в столицу.

В 1650 году Николя Фуке купил себе должность главного прокурора при Парижском парламенте (так в то время назывался высший суд, пользовавшийся очень большими политическими правами). Через три года Мазарини сделал его своим министром финансов. Управление Фуке ознаменовалось приведением государственных финансов в полное расстройство.

С 1654 года Николя Фуке вообще перестал вести ведомость получаемых доходов, тратя громадные суммы на себя, на бесконечные празднества, любовниц и шпионов. Он выстроил себе великолепный дворец и вел там образ жизни, как бы предварявший будущий Версальский двор Людовика XIV. Его окружали художники и писатели, которым он покровительствовал (там бывали Мольер, Лафонтен и многие другие).

Хорошие отношения между Фуке и Мазарини расстроились к концу жизни последнего. Дело в том, что Фуке стал готовить себе путь к власти на случай смерти Мазарини и вместе с тем принимал меры против возможного преследования. Свой дом он начал превращать в неприступную крепость. При дворе он создал себе партию, и его уже стали называть Авенир (Будущее). Он подкупил духовника королевы-матери и этим привлек ее на свою сторону, пробовал он подкупить и духовника самого короля.

Перед смертью Мазарини, рекомендуя Людовику XIV своего верного человека Жана-Батиста Кольбера, по-видимому, посоветовал королю отделаться от Николя Фуке. Фуке же продолжал посылать королю финансовые ведомости, уменьшая цифры расходов и увеличивая цифры доходов, не подозревая, что король вместе с Кольбером уже начали тщательно проверять их. Судьба Фуке была решена, но как главный прокурор при Парижском парламенте он мог быть судим только парламентом, то есть себе подобными, а это могло кончиться оправданием. Тогда хитрый Кольбер уговорил Фуке продать должность главного прокурора, а вырученную сумму поднести королю, чтобы упрочить за собой его хорошее отношение. Ничего не подозревавший Фуке согласился.

После этого Людовик XIV решил арестовать Фуке во время празднеств, которые тот устроил в честь короля, но арест, по просьбе Анны Австрийской, был отложен. Решимость короля, помимо убеждения в виновности Фуке, усугублялась и личным его нерасположением к министру, который оскорблял самолюбие короля чрезмерным великолепием и пышностью своей жизни. Больше всего Людовика возмущал герб Фуке, на котором была изображена белка с латинским девизом «Quo non ascendam», что можно перевести как «Влезу куда угодно». Вдобавок Фуке неосторожно начал ухаживать за фавориткой короля Луизой де Лавалльер.

Пятого сентября 1681 года Фуке, по обыкновению, присутствовал в Королевском совете, но при выходе из совета был арестован д’Артаньяном и отвезен в Венсеннский замок, оттуда — в Бастилию, а затем — в крепость Пиньероль.