Эрнест Джонс - Жизнь и творения Зигмунда Фрейда

• Название: Жизнь и творения Зигмунда Фрейда
• Автор: Эрнест Джонс
• Издательство: Гуманитарий
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-89221-006-5

Эрнест Джонс (1879–1958) — известный психолог и психоаналитик, сыгравший основополагающую роль в становлении психоанализа в Англии и США, был учеником и одним из ближайших сподвижников Зигмунда Фрейда более тридцати лет. Данная книга составлена на основе написанной Э. Джонсом биографии Фрейда в трех томах и содержит обширную информацию о его жизни, научной деятельности и литературном наследии. Автору удалось совместить глубочайшее уважение к наделенной яркой индивидуальностью личности Фрейда с бесстрастным научным анализом его сложной жизни, эволюции его мышления и творчества.

Книга адресована как специалистам в области психоанализа, так и самому широкому кругу читателей.

---

Фрайберг был маленьким, тихим городком на юго-востоке Моравии, недалеко от границы с Силезией и в 150 милях к северо-востоку от Вены. Над городом возвышалась островерхая, высотой в 200 футов, церковь святой Марии, которая славилась по всей провинции лучшим колокольным звоном. Население этого городка, насчитывавшего ко времени рождения Фрейда около пяти тысяч жителей, почти полностью состояло из римских католиков, лишь 2% населения составляли протестанты и столько же — евреи. Ребенок вскоре заметил, что его семья не принадлежала к большинству и никогда не посещала церковь, так что колокола вызванивали не братскую любовь, а враждебность к небольшому кругу неверующих.

Для человека, ответственного за благосостояние этой маленькой семьи, времена наступали более чем тревожные. Якоб Фрейд был торговцем шерстью, а в течение последних 20 лет текстильная мануфактура — основной источник дохода в городке — приходила в упадок. Как и повсюду в Центральной Европе, внедрение машин серьезно угрожало ручному труду. В 40-х годах новая железная дорога прошла мимо Фрайберга, расстроив тем самым торговлю и приведя к значительной безработице. Инфляция, последовавшая за Реставрацией 1851 года, усугубила нищету города, и к 1859 году, за год до австро-итальянской войны, город пришел уже в значительный упадок.

Все это непосредственно затронуло бизнес Якоба. Кроме того, появились и еще более зловещие предзнаменования, усиливавшие его тревогу. Одним из последствий революции 1848–1849 годов было становление чешского национализма как влиятельной силы в австрийской политике и разжигание вследствие этого ненависти чехов к немецким австрийцам, из которых в основном состоял правящий класс в Богемии и Моравии. В итоге экономический упадок в сочетании с поднимающимся национализмом обернулся против «козлов отпущения» — евреев, являвшихся «немцами» по языку и образованию; и действительно, революция в Праге началась с восстаний чехов против еврейского господства в текстильной промышленности. Отголоски этого восстания докатились и до маленького Фрайберга. Никаких реальных действий против еврейского населения пока не было предпринято, но обстоятельства свидетельствовали о приближающейся «грозе».

Кроме того, учебные заведения в этом маленьком, отдаленном и умирающем городке не вселяли большой надежды на исполнение предсказания старухи-крестьянки по поводу великого будущего Зигмунда. У Якоба были все основания считать, что для него и его семьи во Фрайберге нет никаких перспектив. Вот почему в 1859 году, когда Фрейду исполнилось всего три года, был продолжен древний путь этой семьи, а ему самому предстояло продолжить сей путь почти 80 лет спустя.

Дорога в Лейпциг, где семье предстояло жить в течение года, прежде чем она переехала в Вену, шла через Бреслау; из окна поезда Фрейд впервые увидел газовые факелы, вызвавшие у него мысли о душах грешников, горящих в аду! С этого путешествия также берет начало его фобия езды на поезде, от которой он сильно страдал почти 12 лет (1887–1899), пока не смог развеять ее с помощью анализа. Оказалось, что фобия была связана с потерей дома (и в конечном счете груди своей матери) — паникой голода, которая, в свою очередь, несомненно, являлась реакцией на некоторую инфантильную жадность. Следы этой фобии остались у него в более поздние годы в форме несколько чрезмерного беспокойства как бы не опоздать на поезд.

Спустя год, во время путешествия из Лейпцига в Вену, Фрейд случайно увидел свою мать обнаженной: вызвавший страх случай, о котором он через 40 лет рассказал своему другу Вильгельму Флиссу — правда, на латинском языке! Довольно любопытно, что он датирует собственный возраст во время этого события двумя — двумя с половиной годами, тогда как на самом деле ему было тогда четыре года. Следует предположить, что воспоминания о двух таких переживаниях наложились друг на друга.

Эммануил со своей женой, двумя детьми и братом Филиппом переехал в Англию, в Манчестер. Здесь весьма пригодились его знания в области ткацкого дела. Зигмунд завидовал брату. Может быть, именно поэтому Англия на всю жизнь осталась для него самой притягательной страной.

Согласно Фрейду, основные черты характера закладываются в возрасте до трех лет, более поздние события могут внести коррективы, но не изменить их. Именно в этом возрасте его увезли из счастливого дома его детства.

Обозревая теперь этот период в целом, мы видим, сколь мало знаем о нем, чтобы осознать его важное влияние на последующее развитие Фрейда.

Он предстает перед нами нормальным здоровым ребенком, и мы можем отметить лишь те немногие характерные черты, что отличают обстоятельства его жизни от обстоятельств жизни других нормальных детей. Их немного, но они важны.

Он был самым старшим ребенком в семье, по крайней мере в семье его матери, и поэтому в течение некоторого времени являлся центром того, что может быть названо внутренней жизнью семьи. Факт, важный сам по себе, потому что именно старшие дети отличаются в лучшую или худшую сторону от всех остальных детей. Подобное положение в семье может наполнить ребенка особым чувством значимости и ответственности, и оно же может вселить в него чувство неполноценности — ощущение себя до появления другого ребенка самым слабым и беззащитным членом своего маленького сообщества. Нет сомнения в том, что с Фрейдом произошло первое: ответственность за всех родственников и друзей стала основной чертой его характера. Столь благоприятный поворот был, безусловно, обеспечен любовью и даже, можно сказать, обожанием Фрейда со стороны матери. Его уверенность в себе достигла небывалых высот.

Вместе с тем его самоуверенность нельзя считать целиком заслугой его матери. Ее приходилось постоянно подкреплять. Хотя Фрейд был какое-то время единственным ребенком, существовал еще племянник Йон, которому по справедливости принадлежало второе место, но который, в силу парадоксальной ситуации, был старше и сильнее. Чтобы сохранять свое первенство и соперничать с ним, Фрейду требовалось много сил. Более сложные проблемы возникли, когда его осенило, что существует некто, кто матери ближе, чем он сам. Ему было менее двух лет, когда обнаружились признаки скорого появления на свет другого ребенка, и немногим больше двух лет, когда это повторилось во второй раз. Ревность к очередному «захватчику» и гнев к кому-то, кто соблазнил его мать на столь вероломный поступок, были неизбежны. Отбрасывая в сторону свое знание обстоятельств ночной жизни в доме, он отверг невыносимую для себя мысль о том, что нечестивцем мог быть любимый и совершенный отец. Чтобы сохранить к нему любовь, он заменил его своим сводным братом Филиппом, на которого, кроме прочего, у него была злость за то, что он отнял у него няню. Все это казалось ему более вероятным и явно менее неприятным.

Он нашел эмоциональное, а не интеллектуальное решение данной проблемы, но с самого начала вплоть до конца своей жизни Фрейд никогда не удовлетворялся только эмоциональными решениями. У него была настоящая страсть к постижению смысла, Вначале эта потребность понять стимулировалась внешними жизненными обстоятельствами. Его уму была задана задача, от которой он никогда не отступал, пока наконец, сорока годами позже, он не придал решению этой задачи такую форму, которая сделала его имя бессмертным.

Глава 2 Детство и юность (1860–1873)

Об этом периоде жизни Фрейда мы знаем еще меньше, чем о его первых годах. У него не было сильного побудительного мотива для изучения или описания данного периода. То немногое, что нам известно о Фрейде данного периода, было взято в основном из воспоминаний его матери и сестры и из его собственных редких замечаний, сделанных в более поздние годы. Эти высказывания создают впечатление о нем как о «хорошем» мальчике, послушном и способном к обучению. Будучи фаворитом своей матери, которая твердила ему, что он добьется в жизни чего-нибудь стоящего, он был самоуверен, обладал достаточным честолюбием, хотя долгое время оставалось неопределенным, кем он собирается стать.

Его первые годы пребывания в Вене были, очевидно, не очень приятными. Позднее Фрейд говорил: «Времена были тяжелыми, и не стоили того, чтобы их помнить».

Продолжительные воспоминания Фрейда начинаются с семилетнего возраста. Что же касается раннего периода (до семи лет), то сохранились лишь его воспоминания о пяти случаях, относящихся к этому времени. Первый случай связан с матерью. Испачкав сальными руками стул, Фрейд принялся утешать свою мать обещанием купить ей другой стул, как только он вырастет и станет великим человеком. Описанный эпизод служит еще одной иллюстрацией того, что в наши дни называют тенденцией возвращения: обещание Фрейда матери сродни его более раннему обещанию отцу купить новую постель. Эпизод указывает также на то, что любовь Фрейда была сильнее агрессии. Другой и более интересный случай Фрейд рассказывал сам. В возрасте пяти лет он со своей младшей сестрой получил от отца книжку (описание путешествия в Персию) с шутливым предложением позабавиться, разрывая на клочки раскрашенные картинки книги: участие же самого строгого отца, конечно, исключалось. Это была странная форма воспитания, но определенное действие она оказала. В дальнейшем Фрейд проследил вплоть до описанного эпизода самую раннюю страсть в его жизни — страсть собирания и обладания книгами. Еще одно сохранившееся воспоминание повествует о том, как в возрасте шести лет он услышал от матери, что все люди, включая его самого, сделаны из земли и должны превратиться поэтому в землю. Когда он выразил ей свои сомнения по поводу столь неприятного заявления, она потерла руку об руку и показала ему черные частички эпидермиса, отделившиеся в результате трения ладони о ладонь, как образцы земли, из которой сделаны люди. Испытав безграничное удивление, Фрейд первый раз в своей жизни уловил некий смысл неизбежности. Сам он говорил позднее: «Я неохотно уступал этой мысли, которую слышал впоследствии выраженную следующими словами: „Ты обязан природе смертью“».