Мария Быкова - Путь к золотому дракону

• Название: Путь к золотому дракону
• Автор: Мария Быкова
• Издательство: Издательство АЛЬФА-КНИГА
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9922-0958-7

Волкодлак, человек, полуфэйри. Нет, не то. Беглый преступник, боевой маг, адептка первого курса. Тоже не совсем так. Хорошо: Сигурд, Эгмонт, Яльга. Их путь лежит на северо-восток, в земли Серого Конунгата, под защиту золотого дракона Арры. Не сказать, чтобы им особенно этого хотелось, но куда еще податься угодившему в беду оборотню? Что ждет их там? О чем промолчал Лис из Леса? И что, мрыс эт веллер, значит этот белый слон?

А по следам беглецов уже идет ковенский отряд…

---

— Тебя нет. Тебя никогда не было. Ты — ошибка на пергаменте мира. И сейчас я беру нож — смотри, как он остер! Я подчищу тебя, а поверх впишу правильную букву. И никто даже не заметит подмены…

…Холодно. Как здесь холодно. Кругом, сколько видит глаз, — одни снежные пустоши, белая пустыня под черным небом. Пустыня? Нет, белый лист! На мне красная одежда, будто на приговоренной к смерти. Я — буква, заглавная буква на странице, и сейчас…

Холодно.

Холодно.

Холодно.

Это даже не смерть — это небытие.

…Но в правой ладони — рука Сигурда. А в левой — рука Эгмонта.

И в этот момент я вспыхиваю яростным огнем.

— Это ложь! — кричу я туда, в безумное небо. — Ты всегда лжешь! Я — живая, я — настоящая! Это тебя не было и нет! Я люблю Эгмонта! Я люблю Сигурда! Я люблю Академию, и Полин, и Генри, и Хельги, и… У меня есть семья, и ее я тоже люблю! Убирайся прочь, лживая тварь, я — тебя — не боюсь!

Я вся — единый язык пламени, и белая пустота вокруг меня понемногу начинает обгорать. Она не хочет сдаваться, она пытается сжаться вокруг меня, погасить меня, уничтожить меня — ну, это вряд ли! Я горю, я рвусь вверх, я отдаю этому пламени всю себя… так не может длиться долго, когда-нибудь огонь погаснет…

Он не погаснет!

Страница горит, чернеет и скручивается. Я становлюсь все больше, я грозно трещу, бросаюсь искрами, взлетаю вверх… дайте, дайте мне попробовать на вкус это черное, пустое, плоское небо! Я — огонь, я была всегда и буду всегда!

Я свободна!

Я свободна…

— Ты маленький ублюдок, Рихтер. Ты всегда был вторым, а сказать по совести — и вовсе десятым. Ты пролез сюда, как вор! Тебя взяли из жалости, тебе дали возможность учиться здесь, как подают нищему, чтобы отвязался и не клянчил больше. Но ничто не изменилось. Ты был никем — ты никем и остался!

Тонкая усмешка трогает красивые губы. Он стоит там, у самой черты — красивый, холеный, не знающий, какой кровью, каким трудом достается Эгмонту то, что ему достается даром. И ненависть захлестывает Эгмонта с головой; ах, как хочется стереть эту усмешку, вбить ее обратно вместе с зубами, изуродовать, исковеркать, смять! Что ты там говорил?!Я — никто?!Ну, так, значит, тебе ничто не грозит!

Заклинание.

Подсечка.

Увернуться и отбить.

Сила хлещет через край. Эгмонт понимает, что больше ему никогда не придется доказывать, кто здесь лучший. Да! Да! Значит, ты боевой маг?! Получи вот это! А это? Что, не выходит? Да ты — раздавленная лягушка, Хендрик ван Траубе! Это ты — ничтожество и пыль на моих сапогах!

Все кончается быстро, слишком быстро. Эгмонт чувствует разочарование. Сила бурлит в нем и требует выхода. Но Хендрик уже не двигается. Бесформенной кучей, грудой окровавленного тряпья он лежит у самой черты, и мало-помалу Эгмонт понимает, что живой человек так лежать не может.

— Эгмонт! — громко и отчетливо произносит учитель Тэнгиэль. — Ты убил его! Как же ты теперь собираешься жить дальше?

Эгмонт оглядывается. Вокруг — тесное кольцо тех, с кем он учился все эти годы. Он узнает лица: Родриго, Гюи, Рандориэль… Он пытается поймать чей-нибудь взгляд, но люди отшатываются от него как от прокаженного.

Холодно. Как же здесь холодно!

И сила, которая сжигает его изнутри…

Он может нести только зло. Он может только убивать. Кого и чему он хотел научить? Как он вообще взялся учить — он, умеющий только ломать и калечить? Яльга, беги от меня… Яльга! Я принесу тебе только беду!

Где-то далеко-далеко он держит Яльгу за руку. Надо отпустить, хотя пальцы и не хотят разжиматься. Пусть живет. Пусть будет счастлива. Она такая юная… в ней столько жизни…

Яльга вдруг спотыкается. Ее пальцы слабеют. Она еще пытается ухватиться за руку Эгмонта, но ее ладонь потихоньку выскальзывает. У нее уже не остается сил, и она зависает над пустотой. Еще миг — и ее не удержать.

Потом, все потом! Каков бы он ни был, без него Яльге не выжить! Он — ее защита, ее последняя надежда на спасение.

— Яльга, не бойся! Я лучший боевой маг Лыкоморья! Я сумею спасти тебя!

Эгмонт Рихтер крепче сжимает ладонь.

И сила, дотоле сжигавшая его изнутри, неожиданно вырывается наружу языком чистого белого пламени.

Сигурд дель Арден, спотыкаясь, идет по полуразрушенной мостовой. Доски давно прогнили, и между ними растет трава. Позади слышен мерный скрип, это ворота — нет! — единственная оставшаяся створка качается туда-сюда на ветру.

Арры больше нет.

Город мертв. Сигурд заглядывает в каждый дом, хотя сразу видно, что там никто не живет. Но он отчаянно надеется встретить хоть кого-то, увидеть хотя бы собаку… хоть что-то живое!

Тишина.

Яркий полуденный свет.

Вокруг — владения смерти.

Он никогда не думал, что сможет напугаться леса, но деревья, прорастающие через окна мертвых домов, внушают ему ужас. Арра мертва, потому что нет и никогда не было никакого золотого дракона, конунга Арры, Фергюс умер, и город умер вслед за ним.

Сигурд один. У него нет никого. Он один на всем белом свете. Вокруг него, на север и на юг, на запад и на восток, простирается немая жуткая тайга. Он зовет богов, но боги не откликаются, ибо они умерли вместе со своими детьми.

Смерть! Богиня в красном, собирающая жатву и приходящая к каждому в свой срок! Здесь правит не она. Здесь прошло нечто иное, более древнее, более ужасное… настолько неправильное, насколько неправилен весь этот мир…

Он подходит к палатам конунга. Черные, истлевшие стены; обрушившиеся купола; слепые окна. А во дворе, ухмыляясь одинаковыми улыбочками, стоят Чет и Нечет.

Стоит Князь Игры.

— Ты мой, — говорит он, и два голоса сливаются в один. — Час пробил, волкодлак! Теперь ты не уйдешь от меня, не спрячешься за бабью юбку. Все вокруг принадлежит мне. Твой город, твой род, твой конунг…

И тут на Сигурда накатывает злость.

Он был верен Фергюсу, потому что Фергюс был его конунгом! И не так важно, мертв тот или нет, — если Сигурд жив, его верность жива тоже! И не так важно, существует ли на самом деле Аррани Валери! Даже если она есть игра его воображения — Сигурд верен ей! Сигурд любит ее!

И не грязному духу осквернять обитель конунгов Арры!

Выхватив меч, Сигурд бросается вперед. В нем горит ярость, чистейшая ледяная ярость; пламя отражается в его клинке, пламя поднимается над мертвой Аррой — священный очистительный костер! Пусть сгорит весь этот, обман, вся эта пустая обертка! Арра жива, всегда жива, она не может умереть! А там, над ней, в высокой небесной траве, вечно бродит Старый Волк, отец всего сущего! Вечно играет на флейте синеглазый Вэйлезарре! Вечно прядет, чуть улыбаясь, великая Арведуэнн!

Левой рукой он чувствует Яльгу. Правой — Эгмонта. Его друзья всегда с ним. Его род — всегда в нем. Его Арра — незыблема, вечна, прекрасна!

Так будет всегда.

8

Обе ладони сводило от боли — я почти не чувствовала пальцев. Под ногами опять была мягкая земля, пахло разнотравьем, и где-то поблизости серьезно жужжал тяжелый шмель.

Я открыла глаза.

Мы стояли на том же самом лугу: ромашки, анютины глазки, иван-чай… С травинки на травинку перепархивали изящные стрекозы. Но зеркала исчезли, во всем чувствовались уверенность и равновесие, а посреди луга…

Я осторожно вытянула ладонь из Сигурдовых пальцев и потерла глаза.

Нет, не привиделось.

Посреди луга сидела Лерикас Аррская и увлеченно доплетала венок из ромашек. Вплетя туда последний цветок и замкнув круг, она довольно оглядела дело рук своих, надела венок и, перекинув косу на спину, легко встала с травы.

— Ну что вам сказать? Молодцы! — Она улыбнулась и вдруг покосилась на Сигурда. — А тебе отдельное спасибо! Приятно знать, что меня любят, даже если меня нет…

Сигурд устало кивнул. Лерикас подошла ближе.

— Идемте, — мягко сказала она. — Теперь все будет хорошо. Все объяснения — потом, когда отоспитесь.

А дверь оказалась совсем близко.

9

Радости Ежи Леснивецкого не было предела.

Он сам не помнил, как оседлал коня, как вместе с братом и хоругвью пана Богу слава выехал за пределы замка; он просто скакал на врага, и ветер развевал ему волосы, а кольчуга сверкала на солнце! И хоругвь неумолимо надвигалась на лагерь подлых магикусов, посмевших злоумышлять против его, Ежи, сестры…