Игорь Фесуненко - Чаша Мараканы

• Название: Чаша Мараканы
• Автор: Игорь Фесуненко
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Спорт
• Год: 1972

Книга И. Фесуненко – рассказ о последнем путешествии богини Нике, о футбольной и околофутбольной жизни Бразилии. Автор ведет читателя от незаметных матчей в маленьких, затерянных в глубине страны городках до грандиозных встреч сборной Бразилии, многократного чемпиона мира, обладателя золотого кубка богини Нике.

---

Нас сопровождал директор стадиона Жоао.

Он с гордостью демонстрировал подсобные помещения, удобные раздевалки, медкабинеты, которых нет даже на «Маракане». На втором ярусе трибун в самом центре разместились две закрытые, полностью изолированные от окружающего мира ложи. Одна из них принадлежит дирекции клуба. Другая – самая роскошная – президенту республики. Мягкие кресла, покоящиеся на толстом ворсистом ковре. Раздвижные стекла. Кондиционированный воздух. Позади ложи – салон, в котором при желании можно устроить прием для особ королевских кровей: ковры, серебро, мрамор, жакаранда – темное бразильское дерево, которое не старится веками. И нескончаемые ряды кубков, хрустальных чаш, статуэток, ваз – живая история клуба «Сан-Паулу», запечатленная в серебре, бронзе и мраморе.

В одном из бесконечных коридоров, пронизывающих трибуны, слышался стук бильярдных шаров, смех, топот ног.

– Наши парни – на «концентрации» перед завтрашним матчем, – сказал Феола. – Пока мы их держим здесь, прямо на стадионе, но вскоре построим специальную базу.

Мы подошли к футболистам, разговорились.

В ответ на вопрос о том, почему он не приехал на прощальный матч Льва Яшина, Жерсон пожал плечами:

– По той же причине, по какой не приехал Пеле – нас слишком поздно позвали. У наших клубов уже были составлены календари матчей, и нас не смогли отпустить. А если бы приглашения пришли раньше, разумеется, мы бы поехали: ведь участие в матче Яшина – громадная честь для нас…

Во второй половине дня мы вернулись в Сан-Паулу. Солнце клонилось к горизонту, и на громады небоскребов лег золотой багрянец. Они отливали золотом и излучали накопившийся за день жар, раскаляя и без того жаркий воздух серых ущелий городских улиц, В маленьком кафе на авениде Цпиранга подошла к концу долгая двухдневная беседа с этим старым и мудрым человеком. Потягивая ледяное пиво, он все так же тихо, словно разговаривая сам с собой, подводит итог. То ли нашей беседы, то ли собственной жизни:

– Когда посвящаешь свою жизнь футболу, нужно быть готовым ко всему. К разочарованиям и радостям, к крушению надежд и осуществлению самых несбыточных мечтаний. Жалею ли я о том, что я отдал свою жизнь футболу? Пожалуй, нет…

Я многое пережил, перестрадал, перечувствовал, Я познал радость великих побед и вкусил горечь тяжелых провалов. Но разве могло быть иначе? Разве есть в жизни путь, который усыпан одними только розами? И разве бывают розы без шипов?

И, может быть, самым дорогим в моей жизни, когда я оглядываюсь на пройденный путь, было сознание того, что мой труд доставлял людям радость.

Или даже счастье. Ну а когда приходили иные дни, когда нас постигали неудачи… В такие дни вряд ли мог бы найтись человек, который бы страдал больше, чем я. Не потому, что проигран матч или чемпионат. А от сознания того, что я причинил страдания и боль моему народу.

У меня было много ошибок, но в одном я чист перед своей совестью и перед людьми, которые захотели бы судить меня: я всегда был честен с теми, кем мне приходилось руководить. Я никогда не перекладывал ответственность на чужие плечи. Я не принадлежал к числу тех тренеров, которые говорят: «Я выиграл матч… Мы сыграли вничью… Они, футболисты, проиграли эту встречу». Я говорил: «Мы выиграли». Я говорил: «Мы проиграли». И, может быть, поэтому у меня никогда не возникало недоразумений с игроками.

Я оглядываюсь на пройденный путь. Сорок лет отданы футболу. Сорок лет. Это очень много. Вероятно, я имею право на отдых. Но почему-то мне не хочется отдыхать.

Счастлив ли я? Не знаю. Трудно ответить на этот вопрос. Наверняка знаю лишь одно: я не нсалею о том, что пошел по этому пути. И если бы смог вернуться назад, то, вероятно, все повторил бы сначала.

Когда наступают будни

Футбол, даже бразильский, имеет не только праздники, но и будни. Те самые долгие недели и месяцы, когда закладывается фундамент грядущих побед или…, провалов. Когда утихают страсти и озабоченно трещат арифмометры подтрибунных бухгалтерий. Когда тускнеет слава вчерашних героев, покрываются паутиной призы, и кубки. Когда пустеют трибуны и уходят в отпуска редакторы футбольных еженедельников.

Именно о таком межсезонье и пойдет речь в нашей последней главе.

Советские любители спорта, наблюдавшие 18 июля 1971 года на экранах телевизоров товарищеский матч сборных Бразилии и Югославии на «Маракане» (кстати, это была первая в истории советского телевидения прямая трансляция из Южной Америки), ставший прощальным выступлением Пеле за сборную, задаются, вероятно, вопросом: «Почему этот спортсмен, находящийся в расцвете своих сил, в том самом «золотом» возрасте, когда еще не растрачены силы и уже нажит колоссальный опыт, решил уйти из команды, которую никто не представляет без него вот уже более двенадцати лет?» В самом деле: почему?

Как известно, это сенсационное решение было объявлено «королем» в марте 1971 года на первом после мексиканского чемпионата тренировочном сборе команды. Сбор не был «тренировочным» в полном смысле этого слова: спортсменов вызвали в конфедерацию бразильского спорта для медицинского освидетельствования в связи с предстоявшими в июле товарищескими матчами сборной команды. Где-то в коридорах госпиталя Мигель Коуто в Рио-де-Жанейро, переходя из рентгеновского кабинета к дантисту в сопровождении шумной толпы репортеров и фотографов, вот уже добрых полтора десятка лет не отстающих от Пеле ни на шаг, он и взорвал свою бомбу, спокойно заявив: «В июле я ухожу из сборной, сыграв свой прощальный матч. В крайнем случае, два: один в Сан-Паулу, другой в Рио-де-Жанейро.

И в том и в другом случае я сыграю минут по десять, не больше…»

Не будем пытаться описать смятение и недоумение, охватившие страну после этих слов. В Бразилии футбольные сенсации всегда оттесняют на второй план события, происходящие в иных сферах жизни. Но сейчас потрясение было особенно большим. И вопрос «почему?» охватил с быстротой цепной реакции все слои футбольной общественности, от рядовых болельщиков до высших чиновников правительства. (Напомним, что общепризнанным «болельщиком номер один» является президент страны – генерал Гаррастазу Медиси, поклонник клуба «Фламенго», старающийся не пропускать важнейшие матчи своего клуба, не говоря уже о национальной сборной.)

На повторенный тысячи и десятки тысяч раз вопрос «почему?» Пеле сказал, что он, как и каждый спортсмен, имеет право выбрать наиболее удачное время для ухода. Лучше расстаться с футболом в зените славы, когда трибуны аплодируют тебе, чем меланхолически сползать на позиции стареющего «пенсионера», живого монумента, которому поклоняются, но в которого перестали верить. Лучше уйти, пока ты доставляешь людям радость, чем дождаться момента, когда торсида начнет освистывать тебя, как это случилось с Гарринчей.

Кроме того, Пеле мотивировал свое решение семейными проблемами. Точнее говоря, желанием больше времени уделять семье. «Мы женаты с Розе-Мери уже более пяти лет, – сказал он однажды, – у нас родились уже двое детей, но недавно я подсчитал, что за все это время я пробыл в кругу семьи в общей сложности всего лишь несколько месяцев». В этих горьких словах скрывалась грустная правда о нелегкой жизни «короля». Судьба каждого спортсмена сопряжена с лишениями такого рода, с беспрестанными разъездами, тренировочными сборами. Однако вряд ли кому-либо приходится так тяжко, как Пеле: помимо беспрестанных разъездов со сборной и «Сантосом» (а этот клуб является рекордсменом Бразилии, а возможно, и мира, по протяженности и разнообразию своих «гастрольных» маршрутов), Пеле вынужден постоянно участвовать в колоссальном количестве иных мероприятий, проводящихся вдали от зеленого прямоугольника поля, но требующих подчас не меньше сил и… терпения: Пеле превратили в этакое подобие «свадебного генерала», без которого не могут обойтись ни выдающиеся церемонии, ни пышные манифестации, ни шумные кампании, не имеющие зачастую ничего общего ни с футболом, ни с самим Пеле.

Сам Пеле ничего об этом не сказал, но многие спортивные обозреватели писали, что ему надоело служить орудием политических комбинаций президента СБД Авеланжа, давно уже нацеливавшегося на президентское кресло в ФИФА и собирающегося сменить главу этой организации Стэнли Роуза. Сколачивая блоки своих сторонников и коллекционируя голоса на будущих выборах, Авеланж привык опираться на Пеле: он таскал его за собой по коктейлям, обедам и приемам, устраиваемым периодически в футбольных органах европейских, американских и африканских стран.

Среди мотивов, побудивших Пеле принять это решение, следует упомянуть еще один: обиду. Пеле не забыл, как довольно большая часть спортивной, да и не только спортивной, прессы накануне отъезда команды в Мексику подвергала его довольно жестокой критике. Перечеркивая все былые заслуги своего лучшего футболиста, газеты весьма обидно и бесцеремонно кричали о «закате» Пеле, о том, что ему «пора на покой». Появились инсинуации о мнимых болезнях Пеле. Делались даже выводы о том, что его присутствие не принесет пользы команде. Доказав в Мексике беспочвенность этих «соображений», Пеле затаил обиду, которая в конце концов тоже сыграла свою роль в принятии рокового для бразильских болельщиков решения.