Игорь Акимушкин - И у крокодила есть друзья

• Название: И у крокодила есть друзья
• Автор: Игорь Акимушкин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биология
• Год: 1964

В Новой Зеландии на скалистых островах живет знаменитая трехглазая ящерица туатара. Животное это более древнее, чем бронтозавры, ихтиозавры, диплодоки и другие вымершие ящеры-великаны. Туатары произошли 200 миллионов лет назад от первых рептилий.

Это удивительное существо, достигающее 75 сантиметров в длину, «дружит» с буревестником и живет с ним в одной норе!

Автор книги, ученый-биолог, увлекательно рассказывает о том, как танцуют весной пауки, скорпионы и змеи, как «разговаривают» комары и пчелы, и о других удивительных приспособлениях, повадках и инстинктах животного мира, связанных с взаимопомощью.

Интересными фактами автор убедительно доказывает полную несостоятельность мальтузианского утверждения о будто бы предопределенном развитием природы праве сильного жить за счет слабого.

---

Часть муравьев устремится затем на отражение вражеской атаки. Другие, застигнутые тревогой у комнат, где сложены яйца, поволокут их в убежища, более безопасные. Третьи станут чинить нанесенные врагом разрушения.

И не скоро еще после аврала пробьют в муравейнике отбой.

Язык звуков

Людей, которые привыкли изъясняться с помощью голосовых связок, не очень-то удивляет, когда они слышат, как кричат животные.

А разнообразие этих криков поистине бесконечно. Тут и свист, тут и рев, и кваканье, и визг, и стрекотание, и вой… Подсчитали, что только у собаки около тридцати разных звуков: рычание, визг, поскуливание и лай всевозможных оттенков и тембров. У волка двадцать выражающих эмоции звуков, у петуха — пятнадцать, у галки — около дюжины, у грача — столько же, а у гуся — двадцать три.

Куда более разнообразный репертуар у кариамы, южноамериканской птицы, поедающей змей и саранчу, — 170 звуков. Однако у певчих птиц, говорят, их тоже немало. У зяблика, пишут профессор Дементьев и Ильичев, советские орнитологи, пять криков передают информацию об окружающей обстановке. Девять предназначены для «семейного» пользования в период гнездования, «семь имеют опознавательное значение и семь относятся к ориентировке в пространстве».

А вот у обезьян лексикон не очень богат. У низших обезьян — 15–20, у высших, шимпанзе например, — от 22 до 32 звуков.

Даже крокодил, тварь, по общему мнению, очень тупая, может по-своему, по-крокодильи, разговаривать.

В экспериментальной лаборатории Музея естественной истории в Нью-Йорке жили четыре крокодила. Случайно совершенно узнали, что, если ударить в стальной рельс недалеко от крокодилов, они начинают рычать. Надуваются, поднимают вверх головы и, втягивая живот, исторгают из глоток мощный рев. Это, похоже, их боевой клич, потому что сейчас же они бросаются друг на друга. И маленькие крокодилы обычно не рычат в присутствии больших.

Но хорошо, а какую роль при этом играют рельсы? Оказывается, некоторые из них звучат в той же октаве, что и рев, исторгнутый из крокодильих глоток. Исполнили те же ноты на виолончели и французском рожке: крокодилы «запели» и под этот аккомпанемент.

Самки крокодилов откладывают яйца в куче гнилых листьев, нагребают в нее еще и ил. Маленькие крокодильчики о своем появлении на свет извещают мать негромким хрюканьем: «юмф, юмф, юмф». Крокодилиха сейчас же разгребает кучу и выпускает их на волю. Потом ведет малышей к воде, а сама все время «квохчет» по дороге «юмф, юмф», чтобы они не потерялись.

Певчие птицы, распевая весной, привлекают вокальными упражнениями самок своего вида и определяют также границы своей гнездовой территории по принципу: «Куда доносятся звуки моей песни, там и мои владения»[48].

Криками предупреждают они друг друга и об опасности. Как только взрослый дрозд подаст сигнал тревоги, сейчас же его птенцы (даже однодневные) замолкают, перестают пищать и затаиваются в гнезде.

Птенцы чайки припадают к земле. Животные не могут своими криками передать, с какой стороны враг. Один зоолог рассказывает о забавном случае, который хорошо иллюстрирует это умозаключение. Он наблюдал за чайками из небольшого шалаша, который соорудил около их гнезд. Птицы так к шалашу привыкли, что часто сами им пользовались: взрослые обозревали с его крыши окрестности, а птенцы здесь прятались. Однажды исследователь, сидя в укрытии, сделал неосторожное движение и напугал чайку. Она закричала: «Вижу врага!» — и пошла прочь от шалаша. Птенцы сейчас же побежали прятаться в… шалаш. Заползли в «львиное логово» и затаились между ног у «хищника», который напугал их мать.

Когда чайки сменяют друг друга на гнездах, они заявляют о своем намерении не только преподношением травинок и веточек, но и особым криком. (Если партнер и после этого не сходит с гнезда, то обычно сменяющий родитель просто силой сталкивает его с яиц и садится на них сам.) У многих птиц есть звуки, которые означают примерно следующее: «Уступи мне место на гнезде».

Нам кажется, что крики всех чаек, крачек, гусей или там уток звучат одинаково. Но, как видно, это не так.

Крачки, самец и самка насиживают яйца по очереди. Примерно через час они сменяют друг друга. Над птицей, сидящей в гнезде, кружатся сотни других крачек. Она не обращает на их крики никакого внимания. Но стоит еще издали и даже негромко подать голос ее партнеру, она сейчас же поднимает голову и высматривает его. Иногда крачка даже дремлет на яйцах, закрыв глаза, но сразу же пробуждается, как только вдалеке раздастся едва слышный возглас ее супруга.

Птицы различают по голосу и своих птенцов. Когда исследователи рисовали сажей на их спинах и головах лишние пятна, так что внешность у птенцов сильно менялась, родители, увидев своих загримированных отпрысков, сначала очень удивлялись. Становились в угрожающие позы, готовые прогнать прочь собственных детей. Но стоило птенцу слегка пискнуть, как картина менялась: родители успокаивались и уже без всякого сомнения принимали в лоно семьи подкрашенных птенцов.

Немых, то есть совсем безголосых, птиц почти нет на земле. Никогда и никак не кричат только некоторые американские грифы да птенцы австралийских сорных кур. Но у многих других животных нет голосовых связок, и они в прямом смысле слова немые. Однако это не мешает им издавать самые разнообразные звуки с помощью всевозможных ухищрений. Жабы и лягушки квакают, надувая горловые и разного рода «защечные» пузыри. Кузнечики стрекочут, потирая одним крылом о другое. На левом крыле у них смычок — зазубренная жилка, на правом — пластиночка, по которой они водят смычком. Пластиночка дрожит и звучит, точно струна.

А у саранчи скрипка устроена иначе. У нее два смычка — задние ножки. Бедра у них зазубренные. Саранча трет ножками о крылья, и крылья звучат.

Цикады — самые замечательные музыканты из насекомых. Некоторые из них семнадцать лет проводят в молчании под землей, чтобы в последние недели жизни, выбравшись из заточения, огласить окрестные леса оглушительным стрекотанием. Говорят, что в Южной Америке живут цикады, которые «поют» так же громко, как гудит паровоз! «И если и есть разногласия в этих рассказах, — пишет Альфред Брем, — то только в том, что одни уверяют, будто звук издан одной цикадой, другие настаивают на небольшом хоре цикад».

В некоторых странах цикад, как канареек, держат в клетках и наслаждаются их «пением». В других — их ненавидят за надоедливую трескотню. Древние греки любили цикад, римляне их ненавидели.

А цикады, безразличные к людским осуждениям и похвалам, все ночи напролет услаждают слух своих дам громкими серенадами. Стрекочут у них только самцы. Если перевернете певца на спину, увидите у него на брюшке две «пергаментные» пластиночки. Под ними, уже в брюшке, дрожат туго натянутые струны — три перепонки. Особые мускулы колеблют их, и они звучат. Брюшко, где трепещут струны, у цикады полое, как барабан, и, как барабан, резонируя, усиливает звук во сто крат.

Даже те из животных, которые умеют и горлом кричать, часто производят звуки и другими способами. Хлопанье крыльев у многих птиц выражает разного сорта информацию: и предупреждение об опасности, и привлечение самки, и предостережение сопернику.

Бекас, токуя весной, пикирует с высоты. При этом растопыривает хвост, и перья в нем, вибрируя, «блеют» на козий манер.

Дикие свиньи, большая панда, пака, олень мунтжак и многие другие звери, когда раздражены или, наоборот, обрадованы, стучат зубами, выбивают на них кастаньетную дробь. Гориллы и шимпанзе бьют в грудь кулаками, и она у них глухо гудит. Павианы в гневе стучат лапами о землю. Мало этого: чтобы «разрядиться», они, бывает, швыряют об землю камни и этим напоминают некоторых американских психов, бьющих в барах посуду (разумеется, за особую плату).

Одним словом, сами звуки и способы их производства в животном мире так разнообразны, что тому, кто захотел бы о них подробнее рассказать, пришлось бы исписать огромную кипу бумаги.

Крылатая речь

Если тронете легонько струну, она начнет колебаться и ее колебания породят звук. Чем быстрее вибрирует струна, тем выше тон звука. А чем больше размах ее колебаний, тем он громче.

Точно так же и крылья насекомых, вибрируя в полете, жужжат на разные голоса. Если бы мы умели махать руками не менее быстро, чем они крыльями, то «жужжали» бы при ходьбе. Но даже самые подвижные наши мускулы едва ли могут сокращаться более чем десять-двенадцать раз в секунду. Мышцы же насекомых за то же время сотни раз поднимут и опустят крылья.

У каждого вида насекомых свой тон жужжания: это значит, что крыльями они машут с разной быстротой. Решили это проверить с помощью новейших электронных приборов.

И установили: у комаров крылья колеблются 300–600 раз в секунду, у осы за то же время делают они 250 взмахов, у пчелы — 200–250, а то и 400, у мухи — 190, у шмеля — 130–170, у слепня — 100, у божьей коровки — 75, у майского жука — 45, у стрекозы — 38, у саранчи — 20, у бабочки — 10–12, и ее жужжания мы не слышим, потому что это уже инфразвук, к которому наше ухо глухо.