Джеральд Даррелл - По всему свету

• Название: По всему свету
• Автор: Джеральд Даррелл
• Издательство: Мысль
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1980

Очередная книга Джеральда Даррелла, в которой он рассказывает о своих экспедициях. Животные и люди экзотических стран; юмор и серьезные проблемы охраны природы — все это есть в его книгах…

---

К этому времени Сара заметно подросла и стала куда самостоятельнее. После ужина она в одиночку совершала прогулку по комнате. Большое достижение, если учесть, что до тех пор она поднимала страшный крик, стоило нам хоть на шаг удалиться от нее. После прогулки ее тянуло поиграть. Игра заключалась в том, что Сара проходила мимо вас, задрав кверху носик и волоча по полу хвост, а вам полагалось поймать кончик хвоста и дернуть, в ответ на что она разворачивалась и легонько ударяла вас лапой. Этот маневр повторялся двадцать — тридцать раз, после чего следовало положить Сару на спину и минут десять чесать ей животик, меж тем как она с закрытыми глазами пускала от блаженства пузыри. Наигравшись, Сара послушно укладывалась спать. А попробуй уложить ее без игры — будет брыкаться, вырываться и хныкать, словом безобразничать, словно испорченный ребенок.

Когда мы наконец погрузились на пароход, стало очевидно, что Сара не слишком одобрительно относится к морским путешествиям. Во-первых, ей не нравился запах парохода; во-вторых, сильный ветер так и норовил сбить ее с ног каждый раз, когда она совершала прогулку по палубе; и наконец, самое отвратительное, палуба никак не хотела вести себя смирно. То в одну сторону наклонится, то в другую, и Сара, жалобно хныкая, качалась и билась носом о переборки и крышки люков. Во второй половине дня, если у меня выдавалось свободное время, я выносил ее на прогулочную палубу, и мы вместе загорали, сидя в шезлонге. По просьбе капитана Сара даже совершила визит на мостик. Я-то подумал, что капитан был пленен ее обаянием, однако он признался, что просто захотел увидеть Сару поближе, чтобы выяснить, где у нее перед, а где зад.

Мы очень гордились Сарой, когда прибыли в Лондонский порт и она позировала для фоторепортеров с непринужденностью отпрыска какого-нибудь достославного рода. Она даже облизала одного репортера своим длинным языком. Это была великая честь, о чем я не преминул сообщить счастливчику, стирая липкую слюну с его пиджака. Я толковал ему, что Сара не каждого станет облизывать. Увы, судя по его лицу, мои слова показались ему малоубедительными.

Прямо из порта Сара отправилась в один из зоопарков Девоншира. Грустно было расставаться с нею, но нам регулярно сообщали, что муравьедик освоился, благополучно здравствует на новом месте и очень привязался к своему смотрителю.

Через несколько недель мне предстояло выступить с рассказом о своей работе в Концертном зале, и устроители решили, что будет неплохо, если я в заключение продемонстрирую каких-нибудь животных. Я сразу подумал о Саре. Администрация зоопарка и дирекция зала не возражали, но, поскольку дело было зимой, я попросил, чтобы Сару до выхода на сцену поместили в одной из артистических уборных.

Сара прибыла вместе со своим смотрителем на Пэддингтонский вокзал, где я их и встретил. Она ехала в большой клетке, так как успела подрасти до размеров рыжего сеттера, и произвела немалый переполох на платформе. Заслышав мой голос, Сара бросилась к решетке и в знак нежного приветствия просунула между прутьями свой тридцатисантиметровый влажный язык. Стоявшие поблизости люди кинулись врассыпную, приняв его за необычного вида змею, и нам не сразу удалось найти носильщика, который отважился бы везти клетку к выходу.

Добравшись до Концертного зала, мы выяснили, что здесь только что кончилась репетиция симфонического оркестра. По длинному коридору докатили клетку Сары до отведенного ей помещения, в эту минуту дверь распахнулась и навстречу нам, дымя огромной сигарой, вышел всемирно известный дирижер Томас Бичем. Сара немедленно заняла освободившуюся после него артистическую уборную.

Пока я излагал свой текст, моя жена развлекала Сару, бегая с ней взапуски по комнате, чем изрядно напугала одного из местных рабочих, который решил, что зверь напал на женщину, вырвавшись из клетки. Но вот наступил великий момент, под гром аплодисментов Сару вынесли на сцену. Чрезвычайно близорукая, как и все муравьеды, она не могла рассмотреть публику. Растерянно поглядела по сторонам, пытаясь понять, откуда доносится шум, потом решила, что это не так уж и важно. Пока я расписывал достоинства Сары, она рассеянно бродила по сцене, заглядывала, громко фыркая, в углы, несколько раз подходила к микрофону и облизывала его (полагаю, сменившему нас артисту было потом нелегко от него оторваться). В тот самый миг, когда я рассказывал, как хорошо воспитана Сара, она разглядела стол посреди сцены и принялась чесать свою корму о его ножку, громко сопя от удовольствия. Ее проводили овациями.

После выступления Сара устроила в артистической уборной прием для избранных гостей, причем до того расшалилась, что затеяла беготню в коридоре. Наконец мы хорошенько укутали ее и посадили вместе со смотрителем на ночной девонский поезд.

Сара вернулась в зоопарк основательно испорченным ребенком. Недолгое пребывание в роли звезды явно ударило ей в голову. Три дня она решительно отказывалась оставаться в одиночестве, бегала по клетке, громко ухала и принимала пищу только из рук.

Через несколько месяцев Сара, понадобилась мне для телевизионной программы и снова вкусила сладость публичных выступлений. На всех репетициях она вела себя образцово, если не считать попыток поближе изучить телевизионную камеру, которые приходилось пресекать силой. Когда все кончилось, Сара наотрез отказалась возвращаться в клетку. Понадобились соединенные усилия мои, моей жены, смотрителя и заведующего студией, чтобы водворить ее обратно в узилище, ибо она успела еще подрасти: сто восемьдесят сантиметров от носа до хвоста, высота в холке — девяносто сантиметров, передние лапы толщиной с мою ляжку.

Недавно мы снова повидались с Сарой в ее зоопарке. С предыдущего свидания прошло полгода, и, откровенно говоря, я думал, что она нас забыла. При всей моей любви к муравьедам я первый готов признать, что они не обременены большим интеллектом, а полгода как-никак немалый срок. Однако стоило нам ее окликнуть, как она выскочила из спального отсека и подбежала к решетке, чтобы полизаться. Мы даже вошли в клетку и поиграли с Сарой — верный признак того, что она и впрямь нас узнала, потому что, кроме смотрителя, никто не осмеливался вторгаться в ее обитель.

Но вот настала печальная минута расставания. Сара долго смотрела нам вслед, сидя на соломе и пуская пузыри. Как сказала моя жена, это было все равно, что оставлять родного ребенка в интернате. Сара несомненно считала нас своими приемными родителями.

А вчера мы получили приятные новости: для Сары приобретен супруг. Правда, он еще слишком молод, чтобы помещать их в одну клетку, но ждать осталось недолго. Кто знает, может быть, на следующий год в это время мы станем дедушкой и бабушкой чудесного, резвого, здоровенького муравьедика!

Портрет Пабло

Странное дело: когда держишь у себя ручных животных, появляется склонность смотреть на них как на маленьких человечков, притом настолько сильная склонность, что вы даже начинаете приписывать им какие-то свои черты. Избежать антропоморфического подхода чрезвычайно трудно. Допустим, вы держите золотистого хомячка, смотрите, как он сидя ест орех, как его розовые лапки дрожат от возбуждения и защечные мешки наполняются запасами, и в один прекрасный день вам приходит в голову, что он — вылитый ваш дядюшка Амос, который точно так же восседает в своем любимом клубе, наслаждаясь солеными орешками и портвейном. И все: с этого дня, пусть хомячок остается хомячком, для вас он всегда будет одетым в рыжую меховую куртку миниатюрным дядюшкой Амосом с пухлыми щеками. Мало животных наделено достаточно сильным и самобытным характером, чтобы устоять против такого сравнения, мало среди них ярких индивидуальностей, которые заставляют вас воспринимать их как есть, а не как подобие крохотных человечков. Из сотен отловленных мной для зоопарков или для себя животных наберется не больше дюжины, заметно выделявшихся среди своих сородичей самобытной индивидуальностью и решительно не дававших мне повода принимать их за какое-нибудь другое существо.

К их числу я могу отнести черноухую мармозетку, малютку Пабло. Собственно, все началось во время зоологической экспедиции в Британской Гвиане. Однажды вечером я сидел, притаившись, в зарослях по соседству с поляной и внимательно наблюдал за норой, в которой, по всем данным, обитало некое интересующее меня животное. Заходящее солнце окрасило небо в изумительный нежно-розовый цвет; на этом фоне особенно четко проступали могучие деревья, оплетенные, словно исполинской паутиной, ползучими растениями. Ничто не действует на человека так умиротворяюще, как вечерний тропический лес. Я упивался картинами и красками, и в душе моей царило отрешенно-чуткое состояние, которое буддисты почитают первой ступенью к нирване. Неожиданно мое полузабытье было нарушено протяжным писком такой силы, будто мне вонзили иголку в ухо. Осторожно поворачивая голову, я пытался рассмотреть, откуда исходит звук. Его не могли издать ни древесная лягушка, ни какое-либо насекомое; и на птичий голос непохоже: слишком резко и немелодично. Внезапно метрах в десяти над собой я увидел виновника. По толстому суку, как по шоссе, раздвигая прилепившиеся к коре орхидеи и другие паразитические растения, выступала крохотная мармозетка. Вот остановилась, присела на корточках и снова издала пронзительный писк. На этот раз ей кто-то отозвался, и через несколько секунд на том же суку появились еще две мармозетки. Переговариваясь чирикающими голосами, вся компания пробиралась через орхидеи, тщательно исследуя листья и время от времени издавая ликующий возглас при виде жука или таракана. Одна из охотниц, наметив себе жертву, долго преследовала ее в орхидейной чаще, раздвигая лепестки с напряженным вниманием на своем крохотном личике. Только вознамерится схватить добычу — непременно что-то помешает, и насекомое успевает спрятаться за стеблем. В конце концов мармозетке повезло, и выброшенная наугад рука извлекла из листвы здоровенного таракана. Радостно чирикая, охотница поспешно сунула в рот отбивающуюся добычу, чтобы, чего доброго, не вырвалась. С блаженной мордочкой мармозетка уплела таракана, после чего внимательно осмотрела свои руки с обеих сторон — не осталось ли еще кусочка?