Константин Аксаков - Богатыри времен великого князя Владимира по русским песням

• Название: Богатыри времен великого князя Владимира по русским песням
• Автор: Константин Аксаков
• Жанр: Критика

---

У тебя ли во палатах белокаменных

Нету Спасова образа:

Некому у тя помолитися,

А и не за что тебе поклонитися".

Король говорит на это Дунаю, а сам усмехается: "Дунай сын Иванович!

Али ты ко мне приехал по-старому служить и по-прежнему?"

"Король в Золотой Орде! — отвечает Дунай, — приехал я к тебе не по-старому служить и не по-прежнему. Я приехал к тебе для доброго дела, для сватанья. На твоей дочери Афросинье хочет жениться князь Владимир". Оскорбился (почему-то) этим король, рвет на голове черные кудри, бросает их о _кирпищет_ пол {18} и говорит: "Дунай сын Иванович! Если бы ты не служил у меня верою и правдою, я бы велел посадить тебя в погреба глубокие и уморил бы голодною смертью за твои бездельные слова". Оскорбился Дунай, разгорелось богатырское сердце; он обнажил саблю и сказал: "Король Золотой Орды! Если б я у тебя в дому не бывал, хлеба-соли не едал, ссек бы по плечи тебе буйную голову". Король заревел зычным голосом; борзые псы заходили на цепях. Псами затравить Дуная хочет король. "Еким Иванович! — кричит Дунай, -

Что ты стал, да чего глядишь?

Псы борзые заходили на цепях".

Еким бросился опрометью на широкий двор _мурзы, улановья_ не допускают Екима до доброго коня, до тяжкой палицы медной. Не попала Екиму палица железная, попала ему ось тележная; зачал ею помахивать Еким, со всех сторон валятся враги; перебил Еким множество людей и избил пять сот кобелей меделянских.

Видя это, король закричал зычным голосом: "Дунай Иванович!

Уйми ты своего слугу верного;

Оставь мне силы хоть на семена,

бери мою любимую дочь Афросинью". Дунай оставил Екима и пошел к высокому терему, где сидит Афросинья за тридцатью замками булатными, где

Буйные ветры не вихнут на нее,

Красное солнце лица не печет.

У этих палат были железные двери; крюки и пробои были по булату злачены. Дунай стал перед замкнутыми дверями и сказал: "Хоть ногу изломить, а двери выставить!" Он пнул в железные двери, сломались булатные крюки, и все палаты зашатались. Из дверей бросилась испуганная девица, как угорелая, и хочет целовать Дуная в уста. Дунай сказал: "Афросинья-королевишна! как

Ряженой кус — да не суженому есть!

Не целую я тебя в сахарныя уста.

А и бог тебя, красную девицу, милует:

Достанешься ты князю Владимиру".

Дунай взял ее за правую руку и повел из палат на широкий двор. Богатыри и красная девица хотели уже садиться на коней, как спохватился тут король Золотой Орды и просит Дуная, чтоб он подождал его мурз и уланов. Дунай исполняет его просьбу, и король отправляет своих мурз и уланов везти за Дунаем богатое приданое: золото, серебро, жемчуг и драгоценные камни. Скоро собравшись, все поехали к городу Киеву; едут неделю, едут другую; тут же везут и золотую казну. Не доехав ста верст до Киева, наехал Дунай бродучий след; взманил его этот след, и Дунай стал наказывать Екиму:

Гой еси, Еким сын Иванович!

Вези ты Афросинью-королевишну

Ко стольному городу ко Киеву,

Ко ласковому князю Владимиру, -

Честно, хвально и радостно.

Было бы нам чем похвалитися

Великому князю во Киеве.

Сказав это, сам Дунай поехал по свежему бродучему следу; едет он трое суток,

В четвертый сутки след дошел.

На потешных лугах, куда всегда ездит Владимир-князь охотиться, стоит белый шатер; в шатре держит опочив красная девица. Эта красная девица — Настасья-королевишна, сестра Афросиньи; другую жизнь вела она и сильным витязем ездила вольно по полям. Дунай вынул из налучна тугой лук, из колчана калену стрелу, вытянул за ухо калену стрелу с тетивою и хлестнул по сыру дубу; вспела тетива, дрогнула земля от богатырского удара; стрела угодила в дуб,

Изломала его в черенья ножевые {19}.

Как угорелая, бросилась девица из шатра; Дунай ударил ее, сшиб с ног и выдернул булатное чингалище {20}, чтобы разрезать ей грудь; девица взмолилась ему: "Удалой добрый молодец! Не коли ты меня, девицу, до смерти. Я отпросилась у батюшки с тем, что кто побьет меня в чистом поле, за того мне и замуж идти". Обрадовался Дунай ее слову и думает своим разумом:

Служил я, Дунай, во семи ордах,

Во семи ордах, семи королям,

А не мог себе выжить красные девицы;

Ноне я нашел во чистом поле

Обручницу, сопротивницу.

Обручились Дунай с Настасьей и обвенчались вокруг ракитова куста. Дунай отобрал у девицы бранное вооружение, кольчугу, и панцирь, и куяк, приказал ей надеть простую белую епанчу и поехал с ней к Киеву. В это время ехал князь Владимир от венца, и у новобрачного князя пошел свадебный пир. Дунай приехал к соборной церкви и просит у архиерея позволения обвенчать его с Настасьей. Дуная обвенчали {Здесь после языческого обряда венчания следует христианский.}, и новые молодые поехали к князю Владимиру, соскочили с коней на его широком дворе, и Дунай послал сказать князю:

Доложитесь князю Владимиру:

Не о том, что идти во светлы гридни, -

О том, что не в чем идти княгине молодой:

Платья женского только и есть одна епанечка белая.

Князь Владимир догадался: знает он, кого послать: послал он Чурилу Пленковича выдать цветное женское платье. — Здесь прямо намек на особенность Чурилы, которая полнее раскрывается в другой песне, собственно о нем. Выдали платье, богато снарядили княгиню новобрачную, повели молодых в светлые гридни и посадили за стол. Теперь уже две сестры сели за одним столом. Молодой Дунай Иванович

Женил он князя Владимира,

Да и сам тут же женился,

В том же столе столовати стал.

Прошло много времени. У князя Владимира, у солнышка Святославича, была веселая пирушка. На пирушке пьяный Дунай расхвастался, что в Киеве нет ему равного стрельца стрелять из лука в цель. Княгиня (жена Владимира) сказала на это: "Любимый мой зять, Дунай Иванович! Нет в Киеве такого стрельца, как сестра моя Настасья-королевишна". Обидно стало Дунаю; сей час захотел он испытать, кто лучше стреляет. Мечут жребий; достается стрелять жене Дуная (она, вероятно, была тут же на пиру), а Дунаю держать на голове золотое кольцо. Отмерили место на версту. Держит Дунай на голове золотое кольцо; Настасья натянула лук, вытянула калеку стрелу; запела тетива у тугого лука; каленая стрела сшибла золотое кольцо. Бросились искать и князья и бояре, увидали каленую стрелу и на ее перьях золотое кольцо. Тогда Дунай становил молодую жену на свое место. Княгиня принялась его уговаривать: "Зять мой любимый, Дунай Иванович! Это была шуточка пошучена". Жена его тоже говорила ему: "Оставим стрелять до другого дня; в моей утробе могучий богатырь. Первой стрелой ты не дострелишь, второй стрелой перестрелишь, третьей стрелой в меня угодишь". Князья, бояре и сильные могучие богатыри уговаривали Дуная, но Дунай озадорился и опять ставил на место свою жену. Она стала его упрашивать и кланяться ему. "Любезный мой _ладушка_, - говорила она Дунаю, — оставь шутку на три дня, хоть не для меня, но для своего сына ие рожденного: завтра рожу тебе богатыря: ему не будет сопротивника". Не поверил Дунай и поставил жену свою на место цели. Стала жена держать золотое кольцо на голове. Первой стрелой не дострелил Дунай, второй перестрелил, третьей в нее угодил. Прибежал Дунай к жене, выхватил булатное чингалище, распорол ей грудь; из утробы выскочил удалой молодец и сказал: "Сударь мой батюшка! Если бы дал ты мне сроку на три часа, я бы на свете был в семь семериц получше и поудалее тебя". Опечалился молодой Дунай Иванович, ткнул себя чингалищем в грудь и кинулся в быструю реку.

Потому быстра река Дунай слывет;

Своим устьем впала в сине море.

ЧУРИЛА ПЛЕНКОВИЧ

Этот богатырь также имеет свой, совершенно особенный облик. Это изнеженный щеголь и волокита; об силе его нигде не говорится, он знаменит своею дружиною; но он находится в числе богатырей, и нет повода считать Чурилу не заслуживающим этого звания. Зато много говорит песня о пышности и щегольстве Чурилы. Вспомним, что ему поручает Владимир и платье выбрать для новобрачной, жены Дуная. У Чурилы, как видно из песни, своя сильная дружина, и он сперва живет отдельно и независимо. Это богатырь-начальник дружины, роскошный, щеголеватый, изнеженный и волокита. О Чуриле в "Сборнике" Кирши Данилова говорит только одна песня.

Песня начинается, как большею частью начинаются песни о богатырях и пирах Владимира: т<о> е<сть> в Киеве у князя Владимира идет пированье — почестный пир князей, бояр и богатырей, и Владимир-князь на пиру распотешился. В это время, когда весело стало князю Владимиру, подошли к нему незнакомые люди; их всех человек за триста, все они избиты и изранены. Они творят жалобу Владимиру. "Свет Владимир-князь! — говорят они, — мы ездили по чистому полю, вверху реки Череги, в твоем государевом займище. Ни- чего мы не наехали в поле и не видали ни зверя прыскучего, ни птицы перелетной. Мы наехали в чистом поле на толпу молодцев человек за пятьсот; они повыловили и повыгнали зверей и нас избили, изранили. Нет тебе, государю, добычи, а от тебя, государь, нам жалованья нет; дети и жены пошли по миру". -