Иван Стрельцов - Бандитские игры

• Название: Бандитские игры
• Автор: Иван Стрельцов
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Боевик
• Год: 1999
• ISBN: 5-04-002957-8

Вроде бы простая задача для Каскадера — доставить человека из уральского города в Москву. Спецназовец — афганец бывал в переделках, по сравнению с которыми эта поездка на роскошной машине «Шевроле-Блейзер» представляется ему просто увеселительной прогулкой. Но вскоре Каскадер убеждается, что 25 тысяч баксов легко не достаются. Теперь на карту поставлена его жизнь.

---

Снова из-за вала показалась черная вязаная шапочка, проверяют, на месте ли мы. Чтобы не огорчать преследователей (все-таки люди тащились за нами от самого Урала), вскидываю автомат и стреляю. Звонко звучит одиночный выстрел вместо короткой очереди… Баста, патроны кончились, вот и ответ — бежать к бетонному кубу или не бежать? Единственный выход — бежать.

Положив уже не нужный «Калашников» на бампер машины, вытаскиваю из-за пояса «стечкин», большим пальцем ставлю предохранитель на автоматический огонь, делаю несколько глубоких вдохов, наполняя легкие кислородом, отрываю корпус от уже нагревшейся подо мной земли. Пока не опомнились, надо бежать. Рывок, бежать по пахоте — это вам не по беговой дорожке стадиона. Ковыляю, перелезаю из одной борозды в другую, голова набок, чтобы видеть, что за спиной творится.

Пот градом бежит по лицу, волосы намокли, прыгаю, как сайгак, по пахоте, под ногами хрустит снег.

На вершине вала появился черный силуэт. Я вскинул «стечкин», нажал на курок, пистолет дернулся, выбрасывая короткую очередь. Но силуэт не исчез, более того, рядом с первым появились еще несколько человек. Вот теперь начнется настоящая охота.

Туб-б — прозвучал глухой одиночный выстрел. Нет, это не автомат, винтовка или пистолет, но что-то знакомое.

В десяти метрах передо мной поднялся черный куст взрыва, комья мерзлой земли и стальные осколки гранаты меня не достают. Успеваю выругаться: из подствольника лупят. Делаю гигантский прыжок в направлении еще дымящейся воронки — «два снаряда в одну воронку не попадают», за спиной гремит новый взрыв. Падаю в теплую рыхлую землю, воняющую кислятиной сгоревшей взрывчатки. Совсем рядом гремит еще один взрыв, осколки проходят надо мной. Черт, неплохо стреляют.

Отрываю голову от дна воронки. До спасительного бетонного куба метров сорок, но теперь он мне уже не кажется таким надежным укрытием. Все-таки гранаты — это не автоматные пули, да и славные советские изобретатели приспособили подствольный гранатомет для стрельбы навесом, то есть без особого труда можно достать меня из-за бетонной защиты. Но теперь выбора не было, прыжком отрываюсь от земли и бегу по кратчайшей прямой к припорошенной снегом бетонной громадине. Сигаю через борозды, как кенгуру. Еще один взрыв где-то за спиной. Надо уйти в сторону, но уже слишком близко спасение. Налегаю изо всех сил…

Нового выстрела из гранатомета я не слышал, лишь над головой что-то прошелестело, и уже через секунду под моими ногами грянул взрыв. Огненная волна окатила меня, жуткая боль пронзила все тело. Глаза затянула розовая пелена, которая тут же стала густым туманом. Через еще не плотную пелену я увидел стремительно надвигающуюся черную землю…

Боль сковала мое тело, пальцы царапали мерзлую землю, а в угасающем мозгу мелькнула мысль: «Что же вы делаете, суки. Я ж вас жалел, а вы…»

Сознание померкло.

Я вроде бы все вспомнил, амнезии у меня нет. Теперь неплохо бы вспомнить кое-что из юриспруденции. Итак, перестрелка, чем это может для меня закончиться? У меня есть лицензия частного детектива, разрешение на оружие и соответственно право на самооборону. В перестрелке пострадал лишь я, то есть вменить превышение обороны не получится. Это плюс, а минус?

Возле продырявленного «Шевроле» «Калашников» с моими отпечатками пальцев, на руках «стечкин» со спиленным номером. В лучшем случае мне можно инкриминировать ношение огнестрельного оружия, в худшем… Интересно, что висит на этих двух стволах? А то ведь могут сделать из меня второго Солоника.

Охраны в палате не было, можно было предположить: либо я безнадежен, либо охрана за дверью, в этом случае меня должны были приковать наручниками к кровати.

Я попробовал пошевелить руками. Левая рука послушно свалилась с кровати, правая, забинтованная в броню гипса, лишь слегка приподнялась. Но, кроме тяжести шины и перевязочных материалов, ее ничего не держало. Впрочем, зачем приковывать руки, если левая нога на вытяжке.

Незначительные физические упражнения оказались для меня чрезмерными, обессилев, я провалился в забытье…

Очнувшись, я увидел белоснежное расплывчатое существо, которое копошилось возле меня. Постепенно мои глаза адаптировались к свету, и можно было разглядеть девушку в коротком беленьком халатике, поправлявшую мою подушку. Потом она достала откуда-то из-под меня градусник, взглянула на него и наклонилась к тумбочке, халатик задрался, и моему взору предстали две круглые ягодицы в белоснежных трусиках.

Я протяжно вздохнул. Через секунду на меня смотрело курносое лицо с большими карими глазами, маленьким ртом и озорной рыжей челкой на лбу.

— Сейчас вас доктор посмотрит. — Она, как снежная буря, метнулась вон из палаты.

Мой лечащий врач оказался молодым человеком спортивного телосложения, в очках с золотой оправой и бородкой. Он пощупал мой пульс, измерил давление, затем внимательно рассмотрел зрачки, задал несколько вопросов, что-то записал в тетрадку. Теперь наступила моя очередь задавать вопросы.

— Как мои дела, доктор?

— Кризис миновал, больной. Скоро начнете поправляться, — не отрываясь от своих записей, ответил доктор.

— Больной? — переспросил я.

Врач посмотрел на меня серыми умными глазами, которые через призму очков казались необычайно огромными.

— Больной, хоть это и не совсем верно. Но у нас гражданское лечебное учреждение. В военном госпитале вас назвали бы раненым, а у нас по старинке больным. Хотя таких больных мы принимаем каждый день. Ничего не поделаешь — с фейерверками идем к новой жизни. Впрочем, судя по количеству зарубцованных шрамов, вам не впервые попадать в подобные заведения.

Он закрыл свои записи и не прощаясь вышел из палаты…

Я лежал на левом боку, из такого положения видно окно. На стекле, наполовину замерзшем, хорошо были различимы серебристые узоры, которые вывел затейник мороз. Над узорами виднелось серое зимнее небо. Постепенно оно темнело, наливаясь фиолетовой чернотой. На душе было тоскливо.

Неожиданно в палате вспыхнул свет, больно ударив меня по глазам, из распахнутой двери на меня повеяло морозным воздухом и дорогими французскими духами.

— Ожил, подлец, — услышал я знакомый женский голос. Когда глаза привыкли к свету, я разглядел у дверей двоих и белых медицинских халатах, накинутых поверх одежды. Слева стояла Натаха в дорогом темно-коричневом шерстяном костюме и черном свитере. Рядом с ней улыбался Андрей Акулов, он был в ядовито-зеленой форме.

— Я же говорил, что Каскадер выходил из передряг и покруче. Тут банальная перестрелка. А ты, Натаха, слезы льешь. — Андрей сел напротив меня на табуретку. — Ну, здорово, брат.

Я почему-то ответить не смог, горло сжал нервный спазм. Наталья обошла мою кровать с другой стороны, остановилась возле тумбочки, стала выкладывать из своей сумки кулек с фруктами, большую бутылку с соком. Потом, присев на краешек кровати, взяла в свои ладони мою здоровую руку, прижала ее к губам.

— Сволочь ты, Глеб, — вытирая слезы, проговорила моя секретарша, — из-за тебя таких жирных клиентов пришлось и другие агентства передать. Они, козлы, еще смеются, говорят: «Спасибо, Наташа, за работу, мать-кормилица». Все из-за тебя.

Черт возьми, можно подумать, это я у нее работаю, а не наоборот. Повернув голову к Андрею, я тихо спросил:

— Что было?

— Было как в кино, Глеб, — улыбнулся Акулов. — Мы с Вадимом Григорьевичем, как два муфлона, отмахали несколько километров через лесополосу по кустам и ямам. Затем перемахнули через вал на трассу. Видок у нас был еще тот, но ничего. Почти сразу мы остановили какой-то «Мерседес». На мое удостоверение водитель плевать хотел, но, когда я сунул ему в нос ствол трофейного «нагана», все изменилось. Тут же согласился отвезти нас в Москву. Мы проехали мимо того места, где на валу залегли хрохминские головорезы. Ох, как я тогда пожалел, что нет у меня автомата. Положил бы их всех, тварей, а с «наганом» и «макаром» против «калашей» глупо, в момент бы посекли как капусту. Через двадцать минут на Кольцевой натыкаемся на пост ГАИ. Заставляю водителя остановиться, бегу к ментам. Тыкаю свою «ксиву» и говорю: вооруженное нападение, десяток боевиков напали на предпринимателя. Менты, должен заметить, попались ребята аховые, передали по рации, а сами в свою «Ладу» и айда. Пришлось нам гнать обратно. Когда мы туда приехали, все было кончено, возле трассы валялись два простреленных колеса и несколько десятков автоматных гильз, множество следов от обуви, большая лужа еще горячей поды. С противоположной стороны вала стоял расстрелянный «Шевроле», а в сотне метров на пахоте лежало твое изрешеченное тело.

Нужно отдать должное столичным ментам, подкрепление прибыло через десять минут в виде трех маневренных групп ОМОНа, вслед за ними прилетел медицинский вертолет спасателей. Картунов хотел тебя отправить в Кремлевскую больницу. Ты ведь помнишь, Глеб, как он всю дорогу щебетал, что у него в Москве все схвачено. В чем впоследствии я смог убедиться. Но старлей из ОМОНа посоветовал отправить тебя в Склифосовского, дескать, в Кремлевке лечить умеют застарелые геморрои, а в Склифе огнестрелки каждый день, там знают, как лечить таких. Короче, отправили тебя на вертолете, но медицинское обслуживание взял на себя Картунов. В обществе настоящих ментов этот человек сразу же преобразился, в мгновение ока стал хозяином жизни И главное, менты это сразу почувствовали, принялись лебезить перед ним. Объявили перехват, «мы сейчас вас соединим с городским телефоном… если хотите, к вашему человеку приставим охрану». А он знай себе командует…