Юрий Алексеев - Под знаменами Москвы

• Название: Под знаменами Москвы
• Автор: Юрий Алексеев
• Издательство: Мысль
• Жанр: История
• Год: 1992
• ISBN: 5-244-00519-7

Книга посвящена событиям яркого и драматического времени, когда решалась судьба Руси. На большом количестве источников автор показывает, как правительство Ивана III, опираясь на широкие слои народных масс, создавало на месте раздробленных княжеств могучее Русское государство, обеспечившее существование и дальнейшее развитие не только коренного, но и других народов нашей страны.

Для всех интересующихся историей Отечества.

Концы страниц размечены в теле книги так: <!-- 123 -->, для просмотра номеров страниц следует открыть файл в браузере. — DS.

---

Наступило 15 января, четверг последний день феодальной республики. В город отправляются князь И. Ю. Патрикеев, Ф Д. Хромой, князь И. В. Стрига Оболенский, В. Б. и И. Б. Тучковы «привести весь Великий Новгород к целованию на той грамоте, на чем князем великым добили челом новогородцы». Вече уже не собирается. Глава московской делегации Иван Юрьевич Патрикеев держит речь «владыце и всему Новуграду» в палатах архиепископа, после чего на владычном дворе начинается приведение к целованию «бояр Новгородских и житьих и купцов и прочих». Старая новгородская грамота за 58 печатями (очевидно имевшая большое политическое значение) передается в руки московских властей. Одновременно во всех пяти концах дети боярские и дьяки великого князя приводят к целованию всех новгородцев: «Все целовали люди, и жены боярские, вдовы, и люди боярские… старейшие люди и молодшия, от мала и до велика». Капитуляция города спасла жизнь и имущество жителей, великий князь «града же пленити не повелел»: с новгородцами, новыми подданными Русского государства, запрещено было обращаться, как с военнопленными33. Едва ли не впервые в истории феодальной Руси к присяге были приведены формально несвободные слуги новгородских бояр. Как и распространение обежной дани на сельских холопов, старост и ключников, этот акт — свидетельство нового отношения к холопству, стремления в максимально возможной степени распространить на него влияние государства, включить в сферу государственных интересов и отношений. Распространившаяся вскоре после этого практика записи на службу великому князю боярских послужильцев — другое свидетельство той же самой политической линии.

18 января состоялся акт феодальной коммендации великому князю всех новгородских бояр, детей боярских и житьих. Для судеб новгородских феодалов это имело принципиальное значение. Новгородское боярство как таковое, как особая феодальная корпорация, официально перестало существовать. Вчерашние бояре и житьи Великого Новгорода превратились в служилых людей великого князя — государя всея Руси. Особые требования великого князя к его новым служилым людям были изложены в речи Ивана Федоровича Товаркова, обращенной к двенадцати новгородским боярам: «А что услышит хто у брата своего у новгородца о великих князех добра о лихе, и вам то сказати своим государем великим князем. А что учнут великие князи с вами говорите, которое свое дело, или бояре великого князя кое с кем от вас имет которое дело великих князей говорите, и того вам государского дела не проносите по тому крестному целованию»34. Первое положение этой формулы дословно совпадает с соответствующими текстами межкняжеских докончаний. Но если в них предполагалась (хотя бы теоретически) взаимность обязательства, то для служилых людей великого князя эти обязательства носят односторонний характер (как, разумеется, и все остальные их обязательства). Именно эта односторонность обязательств — важнейшее отличие службы великому князю от старого феодального вассалитета.

В тот же день, 18 января, по просьбе владыки были даны приставы в волости и села, «понеже христиане бежане не смеют из города идти», началась реэвакуация населения, сбежавшегося в город из окрестных мест.

20 января в Москву был отправлен (и 27-го прибыл) князь Иван Слых с известием, что великий князь «отчину свою Великы Новгород привел в всю свою волю и учинился на нем государем, как и на Москве». В терминах феодального права эта формула наиболее точно и лаконично вскрывает суть событий Троицкого стояния. Великий Новгород полностью утратил свой особый политический статус и стал одним из городов Русского государства — таким, как, например, Кострома, Переяславль или Нижний Новгород. «А новгородской старине никоторой не быти, ни вечю, ни суду, ни посаднику степенному, ни тысяцким», — прокомментировал этот факт псковский летописец35.

22 января состоялось назначение наместников в Новгород — ими стали братья князья Иван Стрига и Ярослав Оболенские. В самом городе свирепствовал мор — очевидно, эпидемия, вызванная скученностью и голодом[37], поэтому въезд великого князя в город состоялся только 29 января, когда он с братьями и князем Василием Верейским «ударили челом святой Софье… да и обедни слушал у святые Софьи». Но и тогда он не поселился на очищенном для него по его требованию Ярославовом дворе, а вернулся к себе на Паозерье.

Как и два года назад, новгородская знать давала своему государю многие «поминки». Но как и тогда, это не имело ровно никакого политического значения и ни в какой мере не влияло на линию поведения московского правительства. Оно отдавало себе отчет в том, что вчерашние всевластные руководители боярской республики — ненадежная, шаткая опора новых порядков и что акт крестного целования не мог сам по себе превратить их в искренних сторонников политики централизации. Став подлинным, безоговорочным «государем» в своей «отчине», великий князь принял меры к обезвреживанию наиболее активных деятелей литовской партии. 1 февраля по его распоряжению «поимали» старосту купецкого Марка Памфильева. На следующий день та же участь постигла главных врагов Москвы — Марфу Исакову Борецкую и внука ее Василия Федорова, а 6 февраля — житьего Григория Киприанова Арзубьева.

С ликвидацией политического статуса феодальной республики была связана и ревизия новгородского правительственного архива — 3 февраля наместник-князь Иван Стрига «поимал» у новгородцев и доставил великому князю «грамоты докончания, что докончаниа ни было им с великим князи с Литовскими и с королем». Через два дня были назначены еще два наместника — Василий Китай и Иван Зиновьев(ич). Видимо, задачи организации принципиально нового управления огромным городом, еще вчера пользовавшимся полной внутренней автономией, потребовали создания административного аппарата более обширного, чем это предполагалось вначале. По данным Псковской летописи, Иван Стрига и его брат Ярослав были назначены наместниками на Купецкую (Торговую) сторону, а В. Китай и И. Зиновьев — на Владычную (Софийскую)36.

Наместники должны были «всяки… дела судебныа и земскиа правити по великого князя пошлинам и старинам, а владыке новгородскому, опричь своего святительского суду… не вступатися ни во что же… ни послов слати нам к ним, посольства правити кому ниоткуду приехав с иноя земли, то к ним все правити, а не владыке, ни к Новугороду»37. Назначением наместников был положен первый камень в здание нового управления Новгородом и Новгородской землей. Наместники великого князя были посланы также на Заволочье и Двину.

7 февраля «поиманные» новгородцы были отправлены «к Москве». В числе их кроме уже упомянутых оказались Иван Кузьмин Савелков, Окинф с сыном Романом и Юрий Репехов. «Животы» пойманных были конфискованы и отписаны на великого князя, чем был сделан фактически первый реальный шаг к ликвидации земельного могущества новгородских магнатов.

Посетив город еще раз 8 февраля и приняв богатые «поминки», великий князь рано утром 17 февраля выехал из Новгорода, провожаемый до первого стана владыкой и новгородской знатью с очередными дарами, и 5 марта вернулся в Москву. «После себе велел князь велики из Новогорода и колокол их вечной привести на Москву… и вознесли его на колокольницю на площади и с прочими колоколы звонити»38. Как Новгород был приравнен к другим русским городам, так и его вечевой колокол, вековой символ боярской республики, был приравнен к другим колоколам, звонившим в положенное время на Кремлевской площади, в сердце Русской земли, превратившейся в единое государство.

Последний новгородский поход закончился. Как и в 1471 г., удалось избежать иностранной интервенции: ни Литва, ни Орден, ни Орда не смогли оказать эффективной помощи боярской республике. Однако, «егда же бе князь великий в Новгороде, прииде весть во Псков, яко немцы хотять изгонить Псков, и послаша к великому князю». Великий князь воевод с полками не послал, но «ослободи охочим людем идти на немцы». Поход «охочих людей» оказался удачным: «много повоеваша вой великого князя». Летописец пишет даже об успешном бое с войсками самого магистра: «многих избиша и полону много взяша, и отъидоша»39.

Другая, значительно более серьезная попытка нападения на русские земли была предпринята казанским ханом. Он выступил зимой 1477/78 г., получив известие о поражении, якобы понесенном московскими войсками под стенами Новгорода. Поход казанцев на Вятку повлек за собой людские и материальные потери русских. Хан «много полону поймал, секл, и грабил через роту свою, а грады дашася за него», но «множество татар… от вятчан под городом избьено бысть». Пребывание казанских войск в Вятской земле продолжалось целый месяц — с последних чисел января (масляная неделя) до последних чисел февраля (4-я неделя поста). Узнав о подлинном положении дел под Новгородом, казанцы поспешно отступили в свои пределы: «Толь скоро бежаша, елико варьяху в котлех яству, все опрометаша». Устюжская летопись рассказывает о попытке казанцев напасть на Устюг, но «Молома-река была водяна, нелзе идти». Тем не менее город был приведен в боевую готовность: «устюжане всю зиму сидели в осаде». Нападение казанцев вызвало ответный поход русских войск: 26 мая 1478 г. из Нижнего Новгорода на Казань была отправлена суздальская рать во главе с Василием Федоровичем Образцом40.