Марина Цветаева - Том 1. Стихотворения 1906-1920

• Название: Том 1. Стихотворения 1906-1920
• Автор: Марина Цветаева
• Жанр: Поэзия
• Год: 1997
• ISBN: 5-300-01285-8, 5-300-01286-6, 5-300-01284-X

Марина Ивановна Цветаева (1892–1941) — великая русская поэтесса, творчеству которой присущи интонационно — ритмическая экспрессивность, пародоксальная метафоричность. В Собрание сочинений включены произведения, созданные М. Цветаевой в 1906–1941 гг., а также ее письма разных лет и выполненный ею перевод французского романа Анны де Ноаль «Новое упование».

В первый том вошли стихотворения 1906–1920 гг.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

<Июль 1920>

«Сколько у тебя дружочков…»

— Сколько у тебя дружочков?
Целый двор, пожалуй?
— После кройки лоскуточков,
Прости, не считала.

— Скольких перепричащала?
Поди, целый рынок?
— А на шали бахроминок,
Прости, не считала.

— А сердца покласть в рядочек —
Дойдешь до Китая?
— Нынче тиф косит, дружочек!
Помру — сосчитаю.

* * *

Две руки — и пять на каждой —
Пальчиков проворных.
И на каждом — перстенечек.
(На котором — пó два.)

К двум рукам — все пальцы — к ним же
Перстеньки прибавить —
Не начтешь и пятой доли
<Всех>, кого любила!

<Июнь-июль 1920>

«Ветер, ветер, выметающий…»

Ветер, ветер, выметающий,
Заметающий следы!
Красной птицей залетающий
В белокаменные лбы.

Длинноногим псом ныряющий
Вдоль равнины овсяной.
— Ветер, голову теряющий
От юбчонки кружевной!

Пурпуровое поветрие,
Первый вестник мятежу, —
Ветер — висельник и ветреник, —
В кулачке тебя держу!

Полно баловать над кручами,
Головы сбивать снегам, —
Ты — моей косынкой скрученный
По рукам и по ногам!

За твои дела острожные, —
Расквитаемся с тобой, —
Ветер, ветер в куртке кожаной,
С красной — да во лбу — звездой!

<Июль 1920>

«Не хочу ни любви, ни почестей…»

Не хочу ни любви, ни почестей:
— Опьянительны. — Не падка!
Даже яблочка мне не хочется
— Соблазнительного — с лотка…

Что-то цепью за мной волочится,
Скоро громом начнет греметь.

— Как мне хочется,
Как мне хочется —
Потихонечку умереть!

<Июль 1920>

«Смерть — это нет…»

Смерть — это нет,
Смерть — это нет,
Смерть — это нет.
Нет — матерям,
Нет — пекарям.
(Выпек — не съешь!)

Смерть — это так:
Недостроенный дом,
Недовзращенный сын,
Недовязанный сноп,
Недодышанный вздох,
Недокрикнутый крик.

Я — это да,
Да — навсегда,
Да — вопреки,
Да — через всё!
Даже тебе
Да кричу, Нет!

Стало быть — нет,
Стало быть — вздор,
Календарная ложь!

<Июль 1920>

«Ты разбойнику и вору…»

Ты разбойнику и вору
Бросил славную корону,
Предку твоему дарованную
За военные труды.

Предок твой был горд и громок, —
Правнук — ты дурной потомок.

Ты разбойнику и вору
Отдал сына дорогого,
Княжью кровь высокородную.
Бросил псам на площади.

Полотенцем ручки вытер…
— Правнук, ты дурной родитель.

Ты разбойнику и вору
Больше княжеской короны
Отдал — больше сына! — сердце,
Вырванное из груди.

Прадед твой гремит, вояка:
— «Браво! — Молодцом — атака!»

<Июль 1920>

«Я вижу тебя черноокой, — разлука…»

Я вижу тебя черноокой, — разлука!
Высокой, — разлука! — Одинокой, — разлука!
С улыбкой, сверкнувшей, как ножик, — разлука!
Совсем на меня не похожей — разлука!

На всех матерей, умирающих рано,
На мать и мою ты похожа, — разлука!
Ты так же вуаль оправляешь в прихожей.
Ты Анна над спящим Сережей, — разлука!

Стрясается — в дом забредешь желтоглазой
Цыганкой, — разлука! — молдаванкой, — разлука!
Без стука, — разлука! — Как вихрь заразный
К нам в жилы врываешься — лихорадкой, — разлука!

И жжешь, и звенишь, и топочешь, и свищешь,
И ревешь, и рокочешь — и — разорванным шелком —
— Серым волком, — разлука! — Не жалея ни деда, ни внука, —
разлука!
Филином-птицей — разлука! Степной кобылицей, — разлука!

Не потомком ли Разина — широкоплечим, ражим, рыжим
Я погромщиком тебя увидала, — разлука?
— Погромщиком, выпускающим кишки и перины?..

* * *

Ты нынче зовешься Мариной, — разлука!

Конец июля 1920

«Другие — с очами и с личиком светлым…»

Другие — с очами и с личиком светлым,
А я-то ночами беседую с ветром.
Не с тем — италийским
Зефиром младым, —
С хорошим, с широким,
Российским, сквозным!

Другие всей плотью по плоти плутают,
Из уст пересохших — дыханье глотают…
А я — руки настежь! — застыла — столбняк!
Чтоб выдул мне душу — российский сквозняк!

Другие — о, нежные, цепкие путы!
Нет, с нами Эол обращается круто.
— Небось, не растаешь! Одна — мол — семья! —
Как будто и вправду — не женщина я!

2 августа 1920

«И вот исчез, в черную ночь исчез…»

И вот исчез, в черную ночь исчез,
— Как некогда Иосиф, плащ свой бросив.
Гляжу на плащ — черного блеска плащ,
Земля <горит>, а сердце — смерти просит.

Жестокосердый в сем году июль,
Лесною гарью душит воздух ржавый.
В ушах — туман, и в двух шагах — туман,
И солнце над Москвой — как глаз кровавый.

Гарь торфяных болот. — Рот пересох.
Не хочет дождь на грешные просторы!
— Гляжу на плащ — светлого плеску — плащ!
Ты за плащом своим придешь не скоро.

<Начало августа 1920>

«Июнь. Июль. Часть соловьиной дрожи…»

Июнь. Июль. Часть соловьиной дрожи.
— И было что-то птичье в нас с тобой —
Когда — ночь соловьиную тревожа —
Мы обмирали — каждый над собой!

А Август — царь. Ему не до рулады,
Ему — до канонады Октября.
Да, Август — царь. — Тебе царей не надо, —
А мне таких не надо — без царя!

<Август 1920>

«…коль делать нечего…»

. . . . .коль делать нечего!
Неýжели — сталь к виску?
В три вечера я, в три вечера
Всю вытосковала — тоску.

Ждала тебя на подоконничке
— Ревнивее, чем враг — врага. —
Легонечко, любовь, легонечко!
У низости — легка нога!

Смотри, чтобы другой дорожкою
Не выкрался любовный тать.
Бессонная моя душа, сторожкая,
За молодость отвыкла спать!

Но все же, голубок неласковый,
Я в книжицу впишу Разлук:
— Не вытосковала тоски — вытаскивала
Всей крепостью неженских рук!

Проснулась поутру, как нищая:
— Все — чисто . . . . . . . . . . . .
Не вытосковала тебя, — не вытащила —
А вытолкала тебя в толчки!

8 августа 1920

«Как пьют глубокими глотками…» (отрывок)

Как пьют глубокими глотками
— Непереносен перерыв! —
Так — в памяти — глаза закрыв,
Без памяти — любуюсь Вами!

Как в горло — за глотком глоток
Стекает влага золотая,
Так — в памяти — за слогом слог
Наречья галльского глотаю.

Август 1920

«В подвалах — красные окошки…»

В подвалах — красные окошки.
Визжат несчастные гармошки, —
Как будто не было флажков,
Мешков, штыков, большевиков.

Так русский дух с подвалом сросся, —
Как будто не было и вовсе
На Красной площади — гробов,
Ни обезглавленных гербов.

. . . . . .ладонь с ладонью —
Так наша жизнь слилась с гармонью.
Как будто Интернационал
У нас и дня не гостевал.

Август 1920

«Все сызнова: опять рукою робкой…»

Все сызнова: опять рукою робкой
Надавливать звонок.
(Мой дом зато — с атласною коробкой
Сравнить никто не смог!)

Все сызнова: опять под стопки пански
Швырять с размаху грудь.
(Да, от сапог казанских, рук цыганских
Не вредно отдохнуть!)

Все сызнова: про брови, про ресницы,
И что к лицу ей — шелк.
(Оно, дружок, не вредно после ситцу, —
Но, ах, все тот же толк!)

Все сызнова: . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
(После волос коротких — слов высоких
Вдруг: щебет — и шиньон!)

Все сызнова: вновь как у царских статуй —
Почетный караул.
(Я не томлю — обычай, перенятый
У нищих Мариул!)

Все сызнова: коленопреклоненья,
Оттолкновенья — сталь.
(Я думаю о Вашей зверской лени, —
И мне Вас зверски жаль!)

Все сызнова: . . . . . . . . . .
И уж в дверях: вернись!
(Обмен на славу: котелок солдатский —
На севрский сервиз)

Все сызнова: что мы в себе не властны,
Что нужен дуб — плющу.
(Сенной мешок мой — на альков атласный
Сменен — рукоплещу!)

Все сызнова: сплошных застежек сбруя,
Звон шпилек . . . . . . . . . .
(Вот чем другим, — а этим не грешу я:
Ни шпилек, ни . . . . .!)

И сызнова: обняв одной, окурок
Уж держите другой.
(Глаз не открывши — и дымит, как турок
Кто стерпит, дорогой?)

И сызнова: между простынь горячих
Ряд сдавленных зевков.
(Один зевает, а другая — плачет.
Весь твой Эдем, альков!)

И сызнова: уже забыв о птичке,
Спать, как дитя во ржи…
(Но только умоляю: по привычке
— Марина — не скажи!)

1920