Сергей Гомонов - Изгнанник вечности, полная версия

• Название: Изгнанник вечности, полная версия
• Автор: Сергей Гомонов
• Жанр: Научная Фантастика

Фраза-лидер:

«Сам себе и враг, и бог»…

Там, любознательный Путник, обнаружишь ты мир, полный всесильной магии, а также необычных явлений и знаний, носителями которых являются «бессмертные». Там люди при встрече говорили друг другу: «Да не иссякнет солнце в сердце твоем», а прощаясь: «Пусть о тебе думают только хорошее». Там «человек человеку — волк» (читай — друг), но может оказаться и так, что «человек человеку — человек». Не в лучшем смысле этого слова…

И когда человек явил свои пагубные стороны, позволил проявиться лжи, зависти, алчности, мелочности, ревности и беззаконию, явились в наш мир беды… Человек все-таки победил магию: он ее лишился…

Это история о том, как погибал Оритан. О том, как ори тяжело и скорбно искали себе новый дом взамен той ледяной пустыне, в которую превращалась их Колыбель. О том, как они любили и ненавидели, сражались за жизнь и погибали, побеждали и проигрывали.

Они стояли у истоков. Они сотворили наш нынешний мир. Они достойны того, чтобы мы, их потомки, знали о них.

На фоне быстрого угасания двух могущественных миров прошлого — Оритана и Ариноры — на Земле разворачиваются события, связанные с судьбой тринадцатого ученика целителя. Учитель всеми силами старается помочь тому вспомнить и осознать самое себя. Но слишком большое сопротивление со стороны объективной реальности лишь усугубляет ошибки Падшего Ала — того самого тринадцатого ученика, душа которого, однажды расколовшись, воплотилась сразу в трех телах.

Такая же беда произошла и с его попутчицей: отныне она воплощена в двух женщинах, которые… до смерти ненавидят друг друга, и речи о примирении не может и быть!

И остается лишь выяснить: в ком же из воплощений тринадцатого ученика затаился Минотавр — страж лабиринта, попасть в который можно лишь после жуткого испытания?!

КНИГА ПРЕДВАРЯЮЩАЯ ЦИКЛ

Приключения героев продолжатся в наше время в романе

«Душехранитель»

---

Тогда Сетен развернулся и постучал пальцами по стеклу, за которым, глупо разевая рот, плавали в аквариуме разноцветные рыбки. Одна из них остановилась и вперила взгляд в Тессетена, словно хотела что-то вымолвить по секрету.

— Я вижу, ты любишь молчаливых и покорных созданий, братишка… Их даже не нужно сажать на цепь, как Ната, правда? — он осклабился. — Почему ты затыкаешь рты своим подданным, и они вынуждены затыкать заодно и уши? Скольких наших с тобой сородичей ты пустил на корм пупырчатым тварям в этой вашей реке? Расскажи, не таись, о своих планах насчет Олумэару.

— Олумэару? У меня нет планов насчет него, но есть насчет Темпаноры, — усмехнулся Ал. — Ты, судя по всему, бывал там — так поведай, в самом ли деле ее правители создали там сильное государство?

Тессетен едва подавил улыбку.

— Тебе, вероятно, известно о Тепманоре больше, чем мне, братишка: у меня ведь нет таких лазутчиков, как у тебя. Я не в курсе политического устройства Тепманоры, мы были там только с песнями и баснями, а с правителями видеться не довелось. Может быть, они и создали там государство, да вот в Таурэю таких, как мы, не пускают. А знаешь что? Чтобы наша беседа не была пустым набором вопросов на вопросы, расскажи ты мне лучше о Паскоме, мой злейший друг, мой добрый враг. Расскажи. Я за этим и ковылял к тебе миллионы ликов, Ал… В том числе и за этим.

* * *

…Гроза неумолимо приближалась к стране Ин. Природа стихла.

Сидевший у костра в Тизском саду Фирэ поднялся, подошел к своему мулу и отстегнул от попоны зачехленную трубу. На пальце его сверкнул перстень, а на том перстне переливался знак — петля, заключенная в овал и перехлестнутая дугой с клешнями, символ неограниченной власти в Тепманоре, в Краю Деревьев с Белыми Стволами.

— Что, если все же будут промахи, и удары придутся по жилым кварталам? — спросил один из северян-музыкантов.

— Ничего такого, чего еще не было в этом мире, — хрипловато ответил Фирэ своим людям, выдергивая из чехла трубу. — Несколькими десятками зараженных рабством стукачей меньше, несколькими больше — какая разница? Я не увидел тут никого, кого знал раньше, они все превратились в дерьмо под ногами у своего великого правителя. А стоит ли раздумывать о судьбе дерьма? Так, наши уже на подлете. Идем.

Но вовсе не музыкальное приспособление было в его руках. В отсветах пламени блеснуло зеркальное лезвие обоюдоострого меча.

И отряд, ряженый под нищих песельников, извлекая оружие из чехлов, побежал ко дворцу правителя страны Ин.

* * *

Тессетен неотрывно глядел на Ала, словно заклиная выдать наконец то, что не давало им всем покоя много лет. Бывший экономист был уверен, что Ал посвящен и отлично знает, что с ним такое происходит.

Правитель страны Ин отвернулся, подошел к двери, что вела на балкон, взглянул на небо и, вернувшись, тяжко опустился в свое кресло…

В это время в коридорах дворца воины Тепманоры, профессиональные головорезы — они же нищие песельники бродяги-Тессетена — беззвучно перебили стражу, охранявшую дворец. А над городом разразилась гроза.

— Я ничего не могу сказать тебе, Сетен, — ответил наконец Ал на вопрос бывшего друга о Паскоме. — Да и к чему это? Мы уже ничего не исправим…

Прогремел гром, но теперь он был затяжным и нескончаемым, как и мерцание молний.

— Что там? — Ал хотел подняться, но Тессетен, ухмыльнувшись, удержал его:

— Успокойся, братец. Это — гроза. С чего ты взял, что мы ничего не исправим? Почему ты заранее сдался? Зачем ты пустил в себя что-то невообразимое и позволил ему злодеяния?!

— Ты пришел не за рассказом о Паскоме. Ты пришел за Танрэй. Так забери ее и увези отсюда так далеко, как это возможно.

В безобразном бородатом лице Тессетена мелькнуло удивление, глаза почернели, а голос стал высоким, почти женским:

— Вот как ты заговорил? Я думал, ты удивишься тому, что твоя женушка хотела тебе сказать этой ночью. Правда, она и не успела бы сказать. Вернее — ты не успел бы этого услышать. И не успеешь. Потому что я пришел не за Танрэй. Я пришел за тобой, думая найти здесь Ала — и увидел что-то необъяснимое. Кто ты, зима тебя покарай? Кто ты?!

Ал горько хмыкнул и посмотрел в окно. Орэмашины Тепманоры уничтожали его страну.

— Я вижу, цивилизация разума и техники победила… — проговорил он, оценивающе поджимая свои красивые губы. — Ну что ж, тем хуже для всех нас…

— Да, братец, да! — по-прежнему не то женским, не то мужским голосом выкрикнул Тессетен, вставая на ноги и скидывая с себя нищенские тряпки. Под ними сверкнули дорогие вороненые доспехи полководца. — Мы пришли к тождеству, и ребус разгадан, но разгадан по-моему, любимый! Мой мир — мир смерти, лжи, предательства и алчности — победил. На этом жалком сфероиде всегда будут царить мои законы! Это мой мир, а не ваш! Будь ты проклят вместе со своей женой и тем, кого ты наивно считаешь своим сыном! Открой уже мне мир За Вратами и убирайся туда вместе со мной, нам не место здесь!

* * *

В зал ворвались «песельники» Тессетена, и Фирэ подал полководцу его заговоренный меч.

— Ну скажи хоть что-нибудь, звездочет! — Ормона не забыла первую профессию Ала, а Сетен тем временем примерил оружие в своей руке, не слыша и не понимая, о чем говорит покойная жена. Он и действовал, как заведенная кукла, он нарочно отключил все чувства, чтобы не дрогнуть в последний миг перед очевидным самоубийством. — Скажи напоследок!

— Зачем? — переспросил Ал и покорно опустил голову, освобождая шею от воротника.

И тут Тессетен увидел, как, повернув к нему незнакомое лицо, вдруг осклабился бывший друг, похотливо помотал высунутым языком, а в голове прозвучало: «Я предупреждал тебя, полководец: не доискивайся правды о том, зачем Ал тогда полез на Скалу Отчаянных! Я предупреждал тебя, что в день, когда ты познаешь истину, страшной смертью умрешь!» Тогда почудилось правителю Тепманоры змеиное шипение, что исходило от странного зеленого венца на голове существа, и желтый плащ на плечах склонившегося перед ним Ала.

— А-а-а, меч Тассатио! Меч, который, в отличие от хозяина, не забыл ничего! Да, дружок, немало мы с тобой повеселились на Горящей! Давай же, бей, избавься от меня навсегда, малыш Ал! — вслух подбодрило чудовище человеческого вида, ухмыляясь и подставляя шею. — Давай! Давай!

С криком отчаяния Тессетен размахнулся и опустил меч. Клинок прошел сквозь плоть, не встречая препятствий, словно рассекал бумагу. Боль прошила и самого правителя Тепманоры, когда голова Ала с глухим стуком упала на плиты пола, а тело, скорчившись, завалилось набок.

— Будь проклят, Соуле! Будь проклят, изверг рода человеческого! — сказала женщина устами фондаторе Тсимаратау, толкая ногой труп в луже черной крови.

Ответом ей был смех победителя…

— Но это был и Ал… — прошептал Сетен, садясь на ступень и тяжело опираясь на меч. Ему всё казалось сном, когда спрашиваешь — и не получаешь ответа, когда что-то доказываешь, а тебя никто не слушает, когда ты прав, а побеждает негодяй. — Там был и мой друг…

* * *

Танрэй пробежала по опустевшему порталу Тизского дворца на половину мужа. Ветер рвал с нее легкую накидку, дождь промочил ее одежду и волосы насквозь.

Небесный обстрел закончился. Наверное, многие горожане умерли сегодня в блаженном неведении, так и не осознав, что произошло. Ей казалось, что весь город разрушен, и Танрэй испытала облегчение, когда, выскочив наружу, увидела полностью уцелевшие здания в городской черте — дым валил откуда-то из пустыни, но зарева не было.

В одном из коридоров она заметила Фирэ и его зверя. Оба внимательно смотрели на нее.

— Где Ал?! — крикнула Танрэй.

Фирэ молча указал в конец коридора, на двери покоев ее мужа. Ничего не произнеся, подхватив путавшуюся в ногах юбку, женщина бросилась туда.

Гостиная пустовала. Рыбки беззвучно жили своей жизнью за стеклом аквариума.

— Ал! — крикнула Танрэй, все же чувствуя чье-то присутствие. — Ал!

Занавес за колоннами двинулся. Навстречу ей вышел Тессетен, но не тот оборванец, каким она видела его вчера и сегодня днем. И совсем не тот долгожданный попутчик, с которым она провела прошлую ночь. На этом Сетене красовались черные доспехи и широкий, длинный, тоже черный, с серебристым подбоем и капюшоном плащ из непромокаемого материала.

— Где Ал?! — закричала Танрэй, и эхо множество раз повторило под сводами ее отчаянный зов.

— Все было так, как должно было случиться! Иди сюда! Ты свободна, но есть еще один короткий обряд, в котором, увы, придется принять участие тебе. Я хотел бы избавить тебя от этого зрелища, но никак… Мы вернем Ала, он очистится от той скверны, которую впустил в себя от отчаяния — решив, будто мы ничего не сможем исправить в этом воплощении!