Гомер - Античная лирика

• Название: Античная лирика
• Автор: Гомер
• Издательство: "Художественная литература"
• Жанр: Античная литература
• Год: 1968

Книга содержит образцы греческой лирики (Гомер, Сапфо, Анакреонт, народные песни и др.), а также лирики Рима (Катулл, Флакк, эпиграммы Сенеки и др.).

Переводы с древнегреческого и латинского.

Вступительная статья С. Шервинского.

Составление и примечания С. Апта (1-644) и Ю. Шульца (645-1020).

---

Перевод Я. Голосовкера

В праздник Нептуналий[798]

Как отпраздновать веселей
День Нептуна? Открой, Лида, цекубское[799],
Дар заветный, о мой провор,
Искру жизни придай чопорной мудрости.

Полдень клонится в тень, а ты
Медлишь, словно застыл в небе летучий день,
Не выносишь из погреба
Нам амфору времен консульства Бибула[800].

Мы прославим Нептуна мощь,
Нереид волоса густо-зеленые
И на лире изогнутой
Мать Латону и бег Цинтии-лучницы[801].

Завершим же владычицей,
Что над Книдом царит[802] и над Кикладами:
Мчат на Паф ее лебеди,
Но достойна и Ночь горестной пении.

«Создал памятник я…»[803]

Перевод С. Шервинского

Памятник

Создал памятник я, бронзы литой прочней,
Царственных пирамид выше поднявшийся.
Ни снедающий дождь, ни Аквилон лихой
Не разрушат его, не сокрушит и ряд
Нескончаемых лет, время бегущее.
Нет, не весь я умру, лучшая часть меня
Избежит похорон. Буду я вновь и вновь
Восхваляем, доколь по Капитолию
Жрец верховный ведет деву безмолвную[804].
Назван буду везде — там, где неистовый
Авфид[805] ропщет, где Давн[806], скудный водой, царем
Был у грубых селян. Встав из ничтожества,
Первым я приобщил песню Эолии[807]
К италийским стихам. Славой заслуженной,
Мельпомена, гордись и, благосклонная,
Ныне лаврами Дельф мне увенчай главу.

«Тот, держась на крыльях…»

Перевод Н. Гинцбурга

К Юлу Антонию

Тот, держась на крыльях, скрепленных воском,
Морю имя дать обречен, как Икар,
Кто, о Юл[808], в стихах состязаться дерзко
С Пиндаром тщится.

Как с горы поток, напоенный ливнем
Сверх своих брегов, устремляет воды,
Рвется так, кипит глубиной безмерной
Пиндара слово.

Фебова венца он достоин всюду —
Новые ль слова в дифирамбах смелых
Катит, мчится ль вдруг, отрешив законы,
Вольным размером;

Славит ли богов иль царей, героев[809],
Тех, что смерть несли поделом кентаврам,
Смерть Химере, всех приводившей в трепет
Огненной пастью;

Иль поет коня и борца, который
С игр элидских[810] в дом возвратился в славе,
Песнью, в честь его, одарив, что сотни
Статуй ценнее;

С скорбною ль женой об утрате мужа
Плачет, ей до звезд его силу славит,
Нрав златой и доблесть, из тьмы забвенья
Вырвав у смерти.

Полным ветром мчится диркейский лебедь[811]
Всякий раз, как ввысь к облакам далеким
Держит путь он, я же пчеле подобен
Склонов Матина[812]:

Как она, с трудом величайшим, сладкий
Мед с цветов берет ароматных, так же
Средь тибурских рощ я слагаю скромно
Трудные песни.

Лучше ты, поэт, полнозвучным плектром
Нам споешь о том, как, украшен лавром,
Цезарь будет влечь через Холм священный
Диких сигамбров[813].

Выше, лучше здесь никого не дали
Боги нам и рок, не дадут и впредь нам,
Даже если б вдруг времена вернулись
Века златого.

Будешь петь ты радость народа, игры,
Дни, когда от тяжб отрешится форум,
Если бог к мольбам снизойдет, чтоб храбрый
Август вернулся.

Вот тогда и я подпевать отважусь,
Если только речь мою стоит слушать,
Цезаря возврат привечая: «Славься,
Ясное солнце!»

«О, триумф!» — не раз на его дороге,
«О, триумф!» — не раз возгласим, ликуя,
И воскурит Рим благосклонным вышним
Сладостный ладан.

Твой обет — волов и коров по десять,
Мой обет — один лишь бычок, который
Уж покинул мать и на сочных травах
В возраст приходит.

У него рога — словно серп на небе
В третий день луны молодой; примета
Есть на лбу — бела, как полоска снега, —
Сам же он рыжий.

«Снег покидает поля…»[814]

Перевод А. Тарковского

Манлию Торквату

Снег покидает поля, зеленеют кудрявые травы,
В буйном цвету дерева.
Облик меняет земля, что ни день, то спокойнее в руслах
Шумные воды бегут.

Грация стала смелей, повела в хороводе — нагая —
Нимф и сестер-близнецов.
Что нам бессмертия ждать? Похищает летучее время
Наши блаженные дни.

Стужу развеял Зефир, но и лето весну молодую
Губит и гибнет само,
Не принимая даров, что приносит нам осень. И снова
Зимние бури придут.

В круговороте времен возмещается месяцем месяц,
Мы же, в загробную мглу
Канув, как пращур Эней, или Тулл[815], или Анк[816], превратимся
В пыль и бесплотную тень.

Кто поклянется тебе, о Торкват, что не будет последним
Завтрашний день для тебя!
Все, что при жизни скопил, да минует наследников жадных,
Рук не минуя твоих.

Если ты завтра умрешь и Минос на суде преисподнем
Свой приговор изречет,
Ни красноречье твое, ни твоя родовитость, ни кротость
К жизни тебя не вернут.

Даже Диана сама не могла своего Ипполита
Девственный прах оживить,
Даже Тезей не разбил на застывших руках Пиритоя[817]
Леты холодных цепей.

«Поверь, погибнуть рок не судил словам…»

Перевод Н. Гинцбурга

К Лоллию

Поверь, погибнуть рок не судил словам,
Что я, рожденный там, где шумит Авфид[818],
С досель неведомым искусством
Складывал в песни под звуки лиры.

Хотя Гомер и первый в ряду певцов,
Но все же Пиндар, все же гроза — Алкей,
Степенный Стесихор, Кеосец
Скорбный, — еще не забыты славой.

Не стерло время песен, что пел, шутя,
Анакреонт, и дышит еще любовь,
И живы, вверенные струнам,
Пылкие песни Лесбийской девы[819].

Ведь не одна Елена Лаконская
Горела страстью к гостю-любовнику,
Пленясь лицом его и платьем,
Роскошью царской и пышной свитой.

И Тевкр[820] не первый стрелы умел пускать
Из луков критских; Троя была не раз
В осаде; не одни сражались
Идоменей и Сфенел — герои

В боях, достойных пения Муз, приял
Свирепый Гектор и Деифоб лихой
Не первым тяжкие удары
В битвах за жен и детей сограждан.

Немало храбрых до Агамемнона
На свете жило, но, не оплаканы,
Они томятся в вечном мраке —
Вещего не дал им рок поэта.

Талант безвестный близок к бездарности,
Зарытой в землю. Лоллий! Стихи мои
Тебя без славы не оставят;
Не уступлю я твоих деяний

В добычу алчной пасти забвения.
Тебе природой ум дальновидный дан,
Душою прям и тверд всегда ты
В благоприятных делах и трудных;

Каратель строгий жадных обманщиков —
Ты чужд корысти всеувлекающей;
Ты не на год лишь консул в Риме —
Вечно ты консул, пока ты судишь,

Превыше личной выгоды ставя честь,
Людей преступных прочь отметаешь дар
И сквозь толпу враждебной черни
Доблесть проносишь, как меч победный.

Не тот счастливым вправе назваться, кто
Владеет многим: имя счастливого
К лицу тому лишь, кто умеет
Вышних даянья вкушать разумно,

Спокойно терпит бедность суровую,
Боится пуще смерти постыдных дел,
Но за друзей и за отчизну
Смерти навстречу пойдет без страха.

«Есть кувшин вина у меня…»

Перевод Я. Голосовкера

В день рождения Мецената