Джонатан Летем - Амнезия творца

• Название: Амнезия творца
• Автор: Джонатан Летем
• Издательство: АСТ, Terra Fantastica
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2000
• ISBN: 5-237-05477-3

Он – человек, странствующий по странному миру... или мирам? Он – чужой в чужой стране... ада и существует ли она, эта страна, где вещи – не то, чем кажутся? Есть ли она вообще, эта изменчивая реальность, в которой невозможно отличить кошмар от яви, галлюцинацию от бытия, людей – от монстров? И есть ли разница между монстрами и теми, кто с ними сражается? Говорят – сон разума рождает чудовищ. Но как же тогда разуму пробудиться?

---

Секретарша скользнула прочь, скрылась за дверью, через которую они вошли; тут же грубые руки схватили Муна за плечи и оторвали от дочери.

– Линда! – выкрикнул он.

– Папа!

– Молчать! – рявкнули в ухо Муну. Грубые руки повалили его в кресло. – Сиди тихо. – По шуму Мун определил, что вокруг него три-четыре человека.

– В чем дело? – спросил он.

– В твоих глазах. Сиди спокойно.

– Папа?

– Линда, все в порядке. Тебе ничего плоxoгo не сделают.

Затрещала рвущаяся ткань. Кто-то запрокинул Муну голову, поднял волосы со лба. По векам мазнула влажная вата. Неприятный запах… Перекись водорода. Затем – сухое полотенце, и тут же на глаза легло что-то жесткое и холодное. Мун недоумевал: зачем нужны шоры в нормальном свете? Он услышал возглас Линды – ее вытолкали с кресла К и погнали в дальний конец комнаты. В следующее мгновение чьи-то ладони толкнули его в плечи, в том же направлении. Справа и слева от него стояли люди. Впереди чмокнули резиновые прокладки, засвистел воздух. Мунa тычками погнали вперед, через воздушный шлюз, и вдруг он сообразил, что чернота на глазах – не очки для слепца, а тонированные пластмассовые линзы, они должны защитить атрофированные глаза от света.

Он снова видел. Но еле-еле. Различал впереди силуэты дочери и двух ее поводырей.

Видел яркие лампочки на потолке коридора. Повернув голову, кое-как рассмотрел людей, шедших совсем рядом.

Его быстро провели коридором в лифт. Кабина камнем ринулась вниз, остановилась, разъехались створки двери. Двое вывели Линду и исчезли. Мун двинулся вслед, но оставшиеся два проводника удержали его на месте. Кабина закрылась.

– Э, постойте, – сказал Мун. – Куда…

– Успокойся. Нам надо с тобой поговорить. А с ней все будет в порядке.

– Что вы…

– Ты же сам ее привел, хочешь устроить в школу. Значит, ей надо пройти кое-какие экзамены. Верно? – В его предплечье больно впились чужие пальцы.

Это нечестно, подумал Мун. Я хочу быть с ней, когда она поймет, что значит «видеть». Я хочу разделить с ней это мгновение.

И вообще, он не хотел сумрака за пластмассой линз. Он хотел ошеломить ее светом.

Кабина провалилась па этаж и открылась; Муна провели по другому коридору в кабинет без мебели. Он пытался рассмотреть через пластмассовые кружочки лица и одежду сопровождающих, но видел только дымчатые силуэты. Принесли стулья. Муна усадили посреди кабинета, спиной к двери.

– Мун, – сказал один из незнакомцев, – Ты назвался фамилией Мун.

– Да…

– Но мы никогда о тебе не слышали. У тебя было другое имя.

Мун невольно поднял руку, схватился за липкую ленту на переносице. Он хотел видеть, с кем разговаривает.

– Руку с лица! А ну, живо! Вот так. Сиди спокойно, руки на коленях. Назови настоящую фамилию.

– Мун, – сказал он. Спрашивавший вздохнул:

– Если Мун – настоящая фамилия, то мы хотим знать, какая у тебя была раньше. В наших краях нет никаких Мунов.

– Зачем вы это делаете?

– Нет, – отрезал собеседник. – Зачем ты это делаешь? Зачем являешься к нам под вымышленным именем и с чужим ребенком, зачем так упорно стараешься проникнуть в Белый Уолнат? Мун, ты – фальшивка. Мы хотим знать, откуда ты взялся. Известно ли тебе, что твоя одежда дурно пахнет, а? Так воняет, будто ты в лесу жил. Как ты это объяснишь, а, Мун?

Мун попытался сосредоточить взгляд на двух сидящих напротив. Оба двигались – закидывали ногу на ногу, наклоняли головы, – и он не мог понять, кто из них задает вопросы. Чертовски хотелось сорвать с глаз пластмассу.

– Я хочу выбраться из зелени, – медленно произнес он. – У меня крыша едет. Ни о чем больше думать не могу. Я… мне начинает казаться, будто все это из меня исходит, дело лишь во мне одном, а все кругом видят нормально… все, кроме нас с дочерью. Может, это из-за моего безумия она ослепла. Я должен разобраться, должен показать ей…

– Хорошо, Мун. Хватит с нас грустных песен. Каждый считает, будто он один такой. Каждый хочет выкарабкаться. Потому-то у нас замки на дверях. Что тебя заставило выползти из норы и скрестись у нас под дверью? Да еще под вымышленным именем, да еще с этой бедной маленькой уродиной?

– Что? – растерянно переспросил Мун.

– Давай не будем усложнять, – произнес другой голос. – Три "вопроса: настоящее имя? Откуда пришел? И чего хочешь?

Мун уже ровным счетом ничего не понимал.

– Я здесь живу, – сказал он. – В зелени. У меня есть право на попытку устроить Линду в вашу школу.

– Здесь живешь, да? И чем же ты занимаешься?

– Я…

– Ну-ну?

Что с ним творится? Может, какая-нибудь разновидность амнезии? Он был смущен, сбит с толку, напуган. Говорят, от него воняет лесом.

– Я на ферме работаю! – выпалил он. Не более чем догадка. Но чем больше он об этом думал, тем больше верил. Он знал, что здесь есть фермы, он все знал об этом местечке, о том, как тут устроена жизнь. Белым пятном для Муна была лишь его собственная биография.

– Я, между прочим, для вас хлеб выращиваю, – сказал он. – И то, чем вы тут занимаетесь, ничуть не важнее. Так что валяйте, упрекайте за запах. – Воспоминания придали ему уверенности в себе, возвратили чувство собственного достоинства. – Мы, между прочим, по полям не запросто ходим, а по тросам-проводникам. Вам бы так хоть разок попробовать! Если хотите знать, я вам не увалень деревенский, которому можно руку выкручивать! До катастрофы я большим человеком был… – Он снова смолк и попытался разглядеть сидевшего напротив. – А жил в Сан-Франциско. И потому вполне могу находиться здесь, у вас. Если на то пошло, у меня полное право устраивать Линду в…

– Ты не местный, – возразил собеседник. – В момент катастрофы ты жил не здесь.

Мун напряг мозги, но воспоминания ускользали. Не здесь? Конечно… Но не здесь – это где? Все, что он помнил, все, что он знал…

Зелень.

Погоди-ка! Он помнил день, когда все изменилось. По крайней мере, эти видения были яркими. Он вернулся домой с работы и сел слушать радио. Ждать подробностей. Курить сигареты, не подозревая, что они в его жизни последние. Биохимическая травма – так это впервые прозвучало по радио. Затемнение земной атмосферы. Потом, чуть позже, это назвали цветением. Как будто заплесневело само небо. Однако очень скоро все стали называть это явление так, как многие называли с самого начала: зеленью. Что же касается причин катастрофы, тут спецы расходились во мнениях. Как всегда.

– Нет. – Он сам себя почти не слышал. – Я жил здесь.

– Но не под фамилией Мун, – упорствовал собеседник. – После катастрофы Белый Уолнат регистрировал фамилии, адреса и профессии всех мужчин, женщин и детей в этом секторе, и не было никакого программиста по фамилии Мун. И не было никакой малолетней дочери. А направления на фермы, Мун, выдаем мы. Мы ведаем всем на свете. Следим за жизнью каждого. Вот только за твоей не уследили. Потому что ты жил не здесь.

Мун на это ничего не ответил. Не смог.

– Ладно, попробуем с другой стороны, – сказал второй. – Что тебя сюда привело? Что изменилось?

– Вы что имеете в виду? Второй собеседник вздохнул:

– Нынче утром что тебя побудило совершить небольшое паломничество на холм? Какой-нибудь знак, знамение? Голос в мозгу? Или что-то еще?

– Не знаю.

Неразличимый человек снова вздохнул:

– В первую очередь я имею в виду сон. Ты сегодня ночью спал? Все было как обычно?

Мун напряг память. Ему было нечего скрывать от этих людей. Однако ничто не шло на ум. Он мог думать только о зелени.

– А вообще тебе снятся сны? О чем они обычно?

Вопросы сбивали с толку. Все глубже затаскивали в туман воспоминаний, и там он заблудился. Он сидел, беззвучно шевеля губами, и не мог вымолвить ни слова.

Он услышал очередной вздох.

– Ладно, успокойся. Ты не спишь. Мун увидел, как человек поднимается со стула и идет к нему.

– Сколько пальцев я поднял?

– Три. – Мун обрадовался вопросу, на который мог ответить.

– Глаза не болят?

– Нет.

– Хорошо. Закрой глаза. – Собеседник протянул руку и снял пластмассовые линзы с лица Myна. Лента больно рванула кожу вокруг глаз и брови. Мун протер глаза и дал рукам безвольно повиснуть.

Впереди, в нескольких футах друг от друга, сидели на стульях двое и смотрели на него. Почти одинаковые серые костюмы, почти одинаковые усталость и скука на лицах. Внешность под стать манерам, а манеры полицейских. Кроме них и Муна, в комнате не было ни души. Зато везде и всюду – зеленый сумрак, проклятая неотвязная дымка. Напрасно Мун моргал, пытаясь от нее отделаться.

– Что, болят глаза?

– Нет. Но тут тоже зелень.

– Потому-то, Мун, этот воздух и называют полупрозрачным. Зелень невозможно убрать без остатка. Черт побери, если не откачивать ее постоянно машинами, тут через несколько часов будет хоть глаз коли.

Мун помахал ладонью перед лицом – хотел разогнать туман. Никакого толку.

– Но если так… то мир никогда не удастся починить.