Елена Муравьева - Азбука мести

• Название: Азбука мести
• Автор: Елена Муравьева
• Жанр: Криминальный детектив

Рецидивист Валерий Круглов, после освобождения из колонии, находит странную работу — по заданию некого Дмитрия вредит, что там, разрушает жизнь успешного бизнесмена Виктора Осина. Через год Осин теряет все: жену, бизнес, любовницу, друга и, главное, наследство, на которое надеялся долгие годы.

Виктор затевает расследование, и теперь уже Круглов может потерять все: квартиру, любовь, свободу. Чтобы это не случилось, бывшему вору остается либо узнать, кто мстит Осину либо оказаться за решеткой в четвертый раз. Круглов решает головоломку. Вернее ту ее часть, которую ему позволили решить …

---

Неужели, этого дурацкого Дмитрия подослал близкий ему человек? Тот кому он доверял, любил, считал своим? Горькая мысль, не взирая на все ухищрения, грызла, томила, изводила нестерпимо. Кто это сделал? Кто?

Галя? Нет! Она, в ущерб себе, вчера подарила сорок тысяч долларов. Подписанная в пользу Даши бумажка фактически ничего не стоит. Появись у него другие дети, и филькиной грамоте одна дорога — в туалет.

Роман? Этот мог желать вреда и желает, рассуждал Виктор. Но он — чужой человек, а мститель посвящен в мельчайшие подробности его жизни, о многих, из которых даже Галка не догадывается. Других источников информации, кроме Гали, у Романа нет.

Игорь? Люда? Осин тяжко вздохнул. Если бы Игоря дошла правда, брат убил бы его, не раздумывая. Людка, вообще горло перегрызла бы, не поморщилась. Но, раз, дело заглохло, кануло в лету, легло под сукно, родственнички никогда не узнают правду о той темной истории. И, слава Богу.

Нина? О жене друга Виктору не хотелось вспоминать. Он изнемог под бременем многолетней пламенной страсти, вечных упреков и патологического желания Нины родить ребенка. Его детей должна была рожать Галя. Нинке полагалось рожать от Круля. Таков порядок вещей. Зачем его нарушать? С какой стати?

Глеб Михайлович? Он в своем величии не стал развлекаться мелкими гадостями. Он бы прикончил противника одним махом.

Бабку подавно следовало исключить из списка подозреваемых. Чтобы уничтожить внука, старухе достало бы отлучить его от кормушки.

Неоправданными остались две андидатуры. Глеб Полищук — мальчишку Виктор никогда всерьез не принимал. И Андрей. Осин погладил ствол пистолета, подумал: оружие — воплощение мужественности, идеал силы. Андрей — мужественный человек. То, что он вынес, под силу не каждому. Можно сколько угодно обманывать других, себя обманывать зачем?

Виктор осознал, что его влечет к Андрею в первый день знакомства. Изрядно нагрузившись на вечеринке, спонтанно организованной после экзамена по математике, прихватив бутылку водки и портвейн, он потащил нового приятеля в общагу кулинарного училища к знакомым девчонкам. Те никогда не отказывали, если было что выпить.

По дороге речь зашла о старине, кстати вспомнилось, что древние римляне, скрепляя дружескую клятву в верности, трахали по очереди одну и туже бабу, сливали в одну вагину сперму,

— Давай и мы так? — предложил Виктор.

— Давай, — согласился Круль.

Девчонки охотно согласились приобщиться к древней традиции.

Устроились на полу, на сдвинутых матрасах. Когда Андрей разделся девчонки ахнули:

— Ого, ну и иструмент…

Виктор ревниво буркнул:

— Дело не в размерах…

Глядя, как Андрюха теряет невинность, в суете и смешении рук и ног, в слюнявых поцелуях, визге и хохоте, поймал себя Осин на странной мысли: ему хотелось быть одновременно мужчиной и самому вторгаться в мягкие влажные глубины, и быть женщиной, чтобы ощутить в себе чужую силу, напор, стремительное биение. Хотелось сказать Андрею: «Брось, эту суку. Возьми меня. Пока я буду трахать бабу, оттрахай меня». От острого нестерпимого желания кружилась голова, в горле стоял ком, сердце билось как бешеное.

В какой-то момент не удержавшись, поддавшись искушению, Виктор упал на Андрея, потянул на себя для конспирации будущую повариху, затеял возню, стараясь прижаться потеснее к Крулю. Провел будто бы невзначай рукой по кудрявому лобку, побежался пальцами по набухшему стволу члена, увидел как «поплыли» от вожделения глаза нового приятеля и, смелея, стиснул между между ног крепкую ладонь.

На первом курсе они часто коротали вечера по-римски. И каждый раз Виктор стремился дотронуться, а если случалось, то и приласкать украдкой Круля. Пока приятель пользовал барышню, Виктор, продолжая наяривать в дежурную вагину, отдавался сладким греховным мыслям. Откуда они брались, изумлялся после. Он рано познал женщин, стремился к ним, голодным взглядом провожал пышные бюсты и круглые задки. Мужчины его не возбуждали. Кроме Андрея ни один, ни разу, не смутил покой. Только Круль, черт его подери, не шел из головы.

Смириться с искаженным, но активным мужским началом в себе Виктор еще мог. Бабскую же, пассивную суть, разум отвергал брезгливо. Разум, да. Но не плоть. Она, стерва, требовала удовлетворения. Однажды Виктор напоил друга до невменяемого состояния и уложил в постель. Дорвавшись до сокровенного, целуя и нежа бесчувственное, одеревеневшее от алкоголя тело Андрея, Виктор, сам, пьяный в дымину, парил в облаках от счастья, предвкушая, что мечта вот-вот осуществится. Увы, Андрей, беспомощный, бревно-бревном, не понимал что происходит, не отвечал на ласки, не возбуждался.

Осин заплакал. Для семнадцатилетнего мальчишки задача оказалась слишком сложной. Впрочем, возраст не имел значения. Со временем ситуация только ухудшилась.

Позже Виктор повторил опыт. Мама отбыла в очередной загул, холодильник трещал от жратвы, квартира пустовала. Они напились с Андрюхой до поросячьего визга и отрубились. Ночью Осин очнулся, и, плохо соображая, что творит, или, напротив, соображая отлично и так же отлично обманывая себя, полез к Андрею с нежностями.

Какое-то время Круль лежал ничком, потом встрепенулся и бросился на Виктора. Тот, не успев ахнуть, почувствовал в себе стремительные и сильные толчки. Сколько длилось наслаждение? Минуту? Час? Время утратило власть над жизнью. Андрей кончил, пролепетал: «Витька…Витенька..» и обессиленный рухнул лицом в подушку. Через секунду он заливисто и надрывно захрапел.

Виктор, напротив, не спал до утра. Он надеялся, ждал, не оставлял Круля в покое. Напрасно. Никогда больше между ними не было близости. Было только обоюдное желание, которое, тем шальным мгновением подтвердил Андрей. Которое всячески пытался скрыть потом. Которое пронизывало их дружбу токами скрытого и страстного влечения.

В череде дел, оставленных на последние три дня жизни — Виктор задавался иногда вопросом: что бы сделал он, узнав что жить осталось три дня — выяснение отношений с Андреем было прерогативой номер один.

Я бы сказал ему, мучил себя фантазиями Осин: «Я не голубой. И никогда ни хотел, ни одного мужика. И сдохнуть желал бы на бабе. Или рядом с тобой. Я не виноват, я даже не могу понять, почему меня тянет к тебе. Но из песни слов не выкинешь. Факт на лицо и другое место. Трахни меня, пожалуйста, Андрюха. Хватит нам мучиться. Хоть напоследок позволим себе быть счастливыми».

Что бы ответил Круль, Виктор представлял плохо. Решение друга зависело от одного. Смелости признать очевидные, но стыдные истины. Сам Виктор перед лицом смерти бросил бы лицемерить, наплевал бы на чужие мнения и собственные предрассудки. Так же, наверняка. поступил бы и Круль у последней черты. Отчаяние, которое излучал друг, говорило об этом. Но в преддверии долгих лет, в невозможности утаить отношения, стать гомосексуалистами не решались оба.

«Во, блядская судьба, — клял себя сейчас Осин. — Перетрахать сотни баб и сохнуть по одному мужику».

Он спрятал пистолет под матрас и старался не вспоминать о нем. Оружие придает силу, когда человек готов применить его. В противном случае оружие становится обузой. Виктор сжимал в ладони холодную рукоять и чувствовал ненависть к грозной игрушке. И обреченность. Ружье, висящее на стене, к концу третьего действия должно выстрелить. Законы жанра не изменны. Закон, провозглашенный мстителем, несет ему, Виктору Осину, боль, страдание, унижение. И гибель?

На следующий день, вернувшись после массажа, открыв ключом, запертую собственноручно час назад дверь палаты, Виктор обнаружил пропажу. Пистолет исчез. Его не было под матрасом. Не было на полу, в тумбочке, в шкафу, среди вещей. Так же таинственно, как появился, пистолет исчез, испарился, истаял в суровых реалиях выдуманного мстителем сценария.

Осин рухнул на кровать, обхватил голову руками и закачался как старый еврей на молитве.

Дверь стремительно распахнулась, в комнату впорхнула Инночка — сменщица Любочки. Тоже в коротюсеньком халатике, тоже без трусов. Повторяя отработанный прием, распахнула окно и выставила на обозрение голую сраку.

— Иди сюда, — с ненавистью позвал Осин. Его тошнило от блядских замашек, выворачивало наизнанку от розовых задниц, стриженых лобков и надушенных половых складок.

— Давай…

Что у него осталось в жизни, кроме секса? Воспоминания? Страх? Неопределенность?

Он подмял под себя девчонку и поник, потерял кураж.

— Пошла вон, — буркнул лениво, закрывая глаза.

Инночка, придерживая полы порванного халатика упорхнула. За секс с пациентами она получала 15 % надбавки к жалованию, за грубое обращение — премию. Плохое настроение Осина ей компенсируют. Зачем же расстариваться?

Круглов

На привокзальной площади гудела жизнь. Таксисты зазывали пассажиров, сомнительной внешности дамы приглашали снять комнаты. Полыхая бравурным энтузиазмом, искаженный репродуктором голос требовал посетить достопримечательности древнего города.