Сьюзен Зонтаг - Любовница вулкана

• Название: Любовница вулкана
• Автор: Сьюзен Зонтаг
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-31852-0

Британский посол в Неаполе Уильям Гамильтон, страстный коллекционер и поклонник красоты, получает главное сокровище своей жизни — бывшую любовницу племянника, прекрасную Эмму. Подняв ее со дна общества в высший свет, он, подобно Пигмалиону, превращает свою вульгарную Галатею в настоящее произведение искусства. Но появляется Герой, несгибаемый и загадочный, — прославленный адмирал Нельсон…

Знаменитый любовный треугольник. Общество восемнадцатого века без прикрас, роскошь и грязь аристократии, извержение революции и буйство страсти — самый неоднозначный эпизод европейской истории во всемирно известном романе Сьюзен Зонтаг «Любовница вулкана».

---

Наряду с репутацией «лица, к которому можно обратиться», Кавалер был известен как человек, которому можно рассказать о своем увлечении, интересе, о ярком событии. Живущий в Катании француз прислал ему подробное описание недавнего извержения Этны. Монах из Монте-Кассино намеревался прислать словарь неаполитанских диалектов. Впрочем, любой человек, достаточно любознательный и дерзкий для того, чтобы считать себя «всем интересующимся», должен ожидать большого потока писем от незнакомцев.

Люди слали Кавалеру поэмы и образцы вулканического пепла, предлагали на продажу картины, бронзовые шлемы, вазы, урны с прахом. Со всей Италии шли письма от директоров общественных библиотек: с благодарностями — за четырехтомник, посвященный коллекции ваз, за двухтомный фолиант писем о вулкане с прекрасными иллюстрациями выпестованного Кавалером местного художника — либо с просьбами прислать экземпляры упомянутых трудов. Житель Бирмингема, изготовитель коробочек из папье-маше, возносил Кавалера до небес за то, что тот предоставил ему и Джозайе Веджвуду образцы рисунков с древних ваз из своей коллекции. Теперь эти рисунки повсюду распространяются на коробочках (на благо всего сословия, как он надеется) и на так называемом этрусском веджвудском фарфоре — что неминуемо должно способствовать развитию современного вкуса. Энтузиазм и особый талант к благотворительности связывали Кавалера с множеством разных миров. Ему предлагалось почетное членство в Академии Сиены и Берлинском обществе любителей природы (письмо пришло на французском). Председатель последнего также просил Кавалера прислать некоторое количество образцов вулканической породы для их коллекции. Какой-то молодой человек из Лечче умолял Кавалера вступиться за честь изнасилованной сестры, в благодарность предлагая рецепт чудесного лекарства, увеличивающего количество грудного молока. Один из агентов в Риме прислал калькуляцию: реставрация недавно приобретенных Кавалером фрагментов скульптур — барельефа с вакхическим сюжетом, маленького мраморного фавна и головы Купидона — обойдется в сто пятьдесят скудо. Из Вероны от Societa dei Litologi Veronesi[6] пришел подписной лист на издание альбома ископаемых рыб с призывом к Кавалеру пожертвовать средства. Посланник в Риме от имени князя Ангальт-Дессау испрашивал содействия в сохранении редких изданий о находках в Геркулануме, опубликованных за последние два десятилетия Королевской геркуланумской академией. Некто из Ресины важно оповещал Кавалера о том, что высылает образцы вулканического пепла. Поставщик вина из Бонна почтительно интересовался, когда он может надеяться получить плату за сотню ящиков шамбергена, высланного Кавалеру полтора года назад. Изготовитель шелка из Патерсона, Нью-Джерси, посещавший Кавалера в прошлом году, прислал, согласно обещанию, копию отчета об используемых на неаполитанских шелковых фабриках методах фиксации красителей с помощью гидроокислов алюминия. Местный осведомитель описывал, каким именно образом французам на неаполитанских фелюгах удается ввозить контрабанду. Другой осведомитель подробно освещал обстоятельства восхождения к власти и последующей гибели Тито Греко, главаря калабрийских бандитов. Кто-то из Неаполя прислал амулет, охраняющий от дурного глаза. А кто-то из Позитано, обладатель дурного глаза, чей порог соседи еженощно заваливали рыбьей требухой, просил защиты.

* * *

Кавалер обладал феноменальной памятью. И редко что записывал. Все хранилось у него в голове: обязательства, суммы, перечни… феноменальное изобилие. Он отправлял списки необходимых для пополнения библиотеки экземпляров книготорговцам Парижа и Лондона. Переписывался с антикварами и другими продавцами произведений искусства. Торговался с реставраторами, упаковщиками, перевозчиками, страховыми агентами. Деньги отвлекали от сути коллекционирования — являясь как мерой стоимости, так и фальсификацией ее.

Чарльзу и торговцам картинами он жаловался, что цены на интересующие его вещи — картины и, хуже того, вазы — постоянно растут. Растут, в частности, из-за того, что он их собирает. Что повышает их ценность.

Сладкое бремя коллекционера (или законодателя вкуса… но все они, как правило, коллекционеры) — опережать остальных, но, когда другие начинают догонять, выпадать из конкурентной борьбы за то, интерес к чему сам же и создал. (Причем теперь, когда этим интересуются слишком многие, оно перестает казаться столь желанным.)

Некто — чаще всего это «он» — случайно находит нечто забытое, никому не нужное. Невозможно назвать такую находку открытием, назовем ее узнаванием. (С натяжкой — предчувствием открытия.) Он начинает собирать это нечто, или писать о нем, или делать и то и другое. Благодаря таким просветительским усилиям то, на что никто не обращал внимания, что никому даже не нравилось, становится объектом интереса или восхищения многих. Они тоже начинают собирать это. Цены растут. И так далее.

* * *

Творение Корреджо. Промежность Венеры. Этим можно по-настоящему владеть — пусть короткое время. Самым ценным предметом, когда-либо попадавшим в руки Кавалера, была римская стеклянная ваза с камеей первого века до нашей эры, и ею он владел всего один год. (А затем продал старой герцогине Портлендской за двойную цену.) И бог с ней. Вещей много. Сами по себе они не важны. Моногамии в коллекционировании не существует. Зрение неразборчиво в связях. Алчный взгляд всегда ищет нового.

* * *

Вы дрожите, когда вдруг обнаружили нечто. Но вы молчите. Нынешний владелец не должен догадаться о том, что значит для вас эта вещь. Ни к чему, чтобы он взвинтил цену или решил не продавать вовсе. Поэтому вы храните спокойствие, рассматриваете что-то еще, идете дальше или выходите, небрежно бросая, что зайдете потом. Это целое театральное представление: вы заинтересованы, но не чрезмерно, вам нравится, даже очень, но не настолько, чтобы купить. И вовсе эта вещь вас не околдовала. Вы вообще не готовы немедленно заплатить сколько попросят (или даже больше), лишь бы срочно завладеть ею.

Коллекционер — лицемер, обманщик, человек, чья радость всегда омрачена тревогой. Потому что всегда есть нечто большее. Или лучшее. То, что на шаг ближе к идеалу, к предмету, который явится достойным завершением коллекции, — и этим тоже необходимо завладеть. Однако идеальное завершение, которого алчет всякий собиратель, есть цель иллюзорная.

Полное собрание не обладает той завершенностью, к которой стремится коллекционер. Все до единой работы некоего умершего знаменитого художника могут — теоретически, практически это трудно себе представить — в конце концов быть собраны где-то во дворце, в подвале или на яхте. (Все до единой? А уверен ли ты, гордый владелец, что не найдется еще одной?) Но даже если такая уверенность существует, удовлетворение от обладания полным собранием неизбежно проходит, рано или поздно. Полное собрание — мертвое собрание. Оно не дает потомства. Создав его, вы постепенно начинаете к нему остывать. И вскоре вас посещает желание продать его или подарить музею и отдаться новым поискам.

Великие коллекции огромны, но не полны. Незавершенность — повод искать завершенности. Всегда есть нечто еще. Но даже если есть все — не важно что, — нужна лучшая копия (версия, издание) того, что уже есть; а если речь идет о массовой продукции (глиняной посуде, книгах, артефактах), тогда дубликат, на случай потери, порчи, кражи. Запасные копии. Тень коллекции.

Огромное частное собрание есть некий субстрат, который постоянно стимулирует, подхлестывает владельца. Не только возможностью пополнения, но и своей избыточностью. Коллекционер жаждет именно излишества, неумеренности, чрезмерности.

Этого чересчур много — но мне едва хватает. Тот, кто сомневается, спрашивая себя — нужно ли мне это? действительно ли необходимо? — не коллекционер. Коллекция — то, чего заведомо больше, чем необходимо.

* * *

Кавалер — на первом этаже, за приемной, где посетители ожидают, пока он сможет уделить им внимание, — в своем кабинете.

Комната производит впечатление захламленной. На столах древние терракотовые черепки, геммы; в шкафах — образцы лавы, камеи, вазы; стены завешаны картинами, одна из которых приписывается Леонардо. Гуаши местных живописцев — извержение Везувия. В окне — телескопы, нацеленные на залив. На одной из стен под карнизом вьется золотая надпись: «La mia patria é dove mi trovo bene» («Моя родина там, где мне хорошо»), и от нее в кабинете сквозит высокомерием. Здесь Кавалер проводит большую часть дня, любуясь своими сокровищами. Их форма, пишет он, проста, прекрасна, разнообразна и не поддается никакому описанию.

* * *

Кавалер — под землей, в подвале, на своей «свалке».

Здесь хранятся отвергнутые вазы, лишние картины, мешанина из саркофагов, канделябров, чрезмерно отреставрированных античных бюстов. Помимо малоинтересных, не достойных показа работ здесь прячутся и такие образцы античного искусства, известие о попадании которых в руки чужестранца не порадовало бы короля и его советников. Кабинет Кавалера посещают практически все, но мало кого из гостей допускают в подвальное хранилище. Всякий собиратель — потенциальный (если не фактический) вор.