Анатолий Левандовский - Триумвиры революции

• Название: Триумвиры революции
• Автор: Анатолий Левандовский
• Жанр: История

---

В книге Анатолия Левандовского у великих людей революции озарение сменяется ошибками; наряду с проявлением железной воли выказывается откровенная слабость; самопожертвование сменяется отступничеством... Дантон был уверен в своем праве пользоваться плодами победы: властью, богатством, спокойной роскошной жизнью; он теряет это все вместе с собственной жизнью... Робеспьер, бескорыстный, скромный, живущий аскетической жизнью и требующий такой же от других, уверен, что террором он устрашит врагов революции и спасет ее. Но проводниками его политики террора неизбежно становятся самые гнусные и аморальные люди, примкнувшие к революции ради своей выгоды. Фуше, Тальен, Баррас посылают на гильотину тысячи невинных людей, таких гениев науки, как Лавуазье, таких великих поэтов, как Андре Шенье. Через некоторое время, 9 термидора 1794 года, они свергнут и пошлют на эшафот самого Робеспьера и его сторонников, обманут и смирят массы, чтобы создать свою власть спекулянтов, мародеров и изменников.

Но автор не ограничивается всем этим. По сути дела, "Триумвиры революции" дают особенно обстоятельно историю того отрезка революции, который назван "якобинской диктатурой". И здесь заслугой Анатолия Левандовского является то, что он не увлекся только динамикой событий, накалом страстей, что он находит время и место, чтобы рассказать о больших позитивных делах якобинского правительства: коренной реформе образования, развитии науки, литературы и искусства.

Таким образом, выдающиеся личности, которым посвящены книги писателя, не вырваны из окружающей их жизни. Они, как это всегда бывает в реальной жизни, связаны тысячами уз со множеством других людей самого различного положения и характера. Книги писателя многолюдны, населены множеством исторических личностей, о которых невозможно прочитать ни в одном учебнике истории. И вместе с тем они не придуманы писателем, они существовали, оставив маленький или большой, но явственный след в истории своего времени. Поэтому Анатолию Левандовскому нет нужды заниматься исторической беллетристикой, выдумывать не существовавших персонажей. В его книгах живет само время, воздух этого времени с его неповторимым ароматом.

И кроме множества героев книг Левандовского, есть в них еще одна личность, становящаяся для нас, читателей, все более интересной и близкой. Это сам автор. Он во всех своих книгах ведет рассказ о людях и событиях сам, своим собственным голосом, не передоверяя это никакому историческому или придуманному персонажу. И нам с каждой новой его книгой становится все ближе писатель, ибо мы не только привыкаем к его живой и убедительной речи, но и проникаем в суть тех мыслей, которыми он живет и которые хочет передать своим читателям. Анатолий Левандовский не просто рассказывает о великих людях, он проникнут к ним симпатией, сочувствием, жалостью, он сопереживает с ними и вызывает такие же чувства у читателей. Все это делает книги историка и писателя живыми и интересными для всех нас.

Лев РАЗГОН

ПЕРЕЧИТЫВАЯ СТРАНИЦЫ ГЮГО...

(Вместо предисловия)

Кто из нас еще в школьном возрасте не перечитывал страниц "Девяноста третьего года", посвященных знаменитой встрече в кабачке на Павлиньей улице?

Думается, что и нынешний школьник хорошо помнит участников разговора, состоявшегося за столом кофейни 28 июня 1793 года.

"...Первый из троих сидевших был бледен, молод, важен, губы у него были тонкие, взгляд холодный. Щеку подергивал нервный тик, и поэтому улыбка давалась ему с трудом. Он был в пудреном парике, тщательно причесан, застегнут на все пуговицы, в перчатках. Светло-голубой кафтан сидел на нем как влитой. Он носил нанковые панталоны, белые чулки, высокий галстук, плиссированное жабо, туфли с серебряными пряжками. Второй, сидевший за столом, был почти гигант, а третий - почти карлик. На высоком был небрежно накинут алый суконный кафтан; развязавшийся галстук с повисшими ниже жабо концами открывал голую шею, на расстегнутом камзоле не хватало половины пуговиц, обут он был в высокие сапоги с отворотами, волосы торчали во все стороны, хотя, видимо, их недавно расчесали и даже напомадили; гребень не брал эту львиную гриву. Лицо его было в рябинах, между бровями залегла гневная складка, но морщинка в углу толстогубого рта с крупными зубами говорила о доброте; он сжимал огромные, как у грузчика, кулаки, и глаза его блестели. Третий, низкорослый, желтолицый человек, в сидячем положении казался горбуном, голову с низким лбом он откинул назад, глаза были налиты кровью; лицо его покрывали синеватые пятна, жирные прямые волосы он повязывал носовым платком, огромный рот был страшен. Он носил длинные панталоны со штрипками, большие, не по мерке, башмаки, жилет некогда белого атласа, поверх жилета какую-то кацавейку, под складками которой вырисовывались резкие и прямые очертания кинжала.

Имя первого из сидевших было Робеспьер, второго - Дантон, третьего Марат".

Не будем продолжать эту и без того достаточно длинную цитату; оставим в стороне весьма интересный разговор между тремя собеседниками, целиком выдуманный Гюго, как, впрочем, выдумана им и вся эта сцена; не станем упрекать также знаменитого романиста за несколько шаржированное описание внешности героев, особенно Марата. Отметим главное: с истинной проникновенностью большого писателя автор "Девяноста третьего года" выделил их троих как ведущих деятелей французской революции на самом важном ее этапе.

Гюго не ошибся.

Именно Марат, Робеспьер и Дантон были вождями буржуазной революции 1789 - 1794 годов, теми "якобинцами с народом", высокую оценку деятельности которых дал В. И. Ленин.

Их называли великими якобинцами.

И еще триумвирами* революции.

Марата окрестили Другом народа, Робеспьера - Неподкупным, Дантона вельможей санкюлотов*.

_______________

* Т р и у м в и р ы - в Древнем Риме трое магистратов с неограниченными полномочиями, составляющие триумвират, или временную диктаторскую власть.

* С а н к ю л о т а м и, в противовес аристократам, носившим короткие шелковые штаны (кюлоты), называли бедноту, рядовых бойцов революции.

Идея триумвирата целиком и полностью принадлежала Другу народа; остальные двое формально не одобряли этой идеи, хотя, по существу, следовали ей.

Триумвиры революции не были близки друг другу; мало того, они не любили друг друга.

Марат считал Робеспьера недостаточно дальновидным, а Дантона недостаточно принципиальным; Робеспьер опасался "крайностей" Марата и осуждал "разнузданность" Дантона; Дантон порицал подозрительность Марата и посмеивался над строгой нравственностью Робеспьера.

Они никогда не собирались втроем ни на Павлиньей улице, ни в ином месте; они не совещались между собой по важным вопросам, не выносили общих решений, и нет ни одного документа, на котором бы имелись подписи всех троих.

И тем не менее в течение какого-то времени они были едины, творили общее дело, шли в одном строю.

Их совместная целенаправленная деятельность привела к якобинской диктатуре - самому важному и яркому периоду революции.

Об этих необычных людях, их идеях и делах, их героической жизни и трагической смерти расскажет наша повесть.

Часть первая

РЕВОЛЮЦИЯ ДЛЯ БОГАТЫХ

1. ДОКТОР МАРАТ МЕНЯЕТ ПРОФЕССИЮ

В 80-е годы XVIII века улица Бургонь отнюдь не принадлежала к числу шумных парижских магистралей: экипажи здесь были редкостью, да и прохожие появлялись не часто. На улице Бургонь не было ни магазинов, ни зрелищных предприятий, ни деловых контор, а разностильные особняки, теснившиеся вдоль ее узких тротуаров, выглядели подлинными приютами тишины и покоя.

Тем удивительнее показались обывателям квартала события, происшедшие в это памятное утро.

Некий дом, хорошо знакомый многим, подвергся настоящей осаде. Пестрая толпа охватила его со всех сторон. Прорвавшиеся вперед колотили в закрытые ставни и старались выбить дверь. Они бы, вероятно, преуспели в своем намерении, если бы на пороге вдруг не появился худощавый бледный человек весьма растерянного вида. Его узнали, и общий галдеж уступил место недоуменным вопросам и требованиям.

- Эй, господин Филасье, объясните-ка, что происходит?

- Вы забыли, ведь сегодня вторник!

- Какого черта нас маринуют уже добрых два часа?

- Пропустите!

- Пропустите, мы все записаны на прием!

Бледный человек ответил не тихо, не громко, но так, что все его услышали:

- Приема не будет, господа!

На мгновение воцарилась гробовая тишина. Затем кто-то снова напомнил:

- Но сегодня же вторник!

- Вторник или среда, - парировал Филасье, - это не имеет никакого значения. Я сказал, приема не будет, не будет вообще.

Тогда опять заговорили все разом:

- Доктора нам!

- Пусть выйдет сам доктор!

- Мы требуем доктора Марата!

Филасье отрицательно покачал головой.

- Доктор Марат не проживает больше здесь. Он выехал вчера вечером. Прошу вас, господа, успокоиться и разойтись, потому что вскоре сюда прибудет новый владелец дома.