Джеймс Олдридж - Правдивая история Лилли Стьюбек

• Название: Правдивая история Лилли Стьюбек
• Автор: Джеймс Олдридж
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-068174-7, 978-5-271 -31332-5

Остроумный, насмешливый роман, в котором Джеймс Олдридж обыгрывает на свой лад классические штампы и викторианской «трогательной» литературы, и «романа воспитания» XVIII века, и типичной «австралийской» прозы, с ее сильным местным колоритом.

Увлекательная история нищей девчонки из то ли цыганской, то ли просто воровской, деклассированной семьи, удочеренной богатыми скваттерами и променявшей впоследствии богатство и роскошь на свободу вольной жизни, забавляет и восхищает, а ее героиня, этот Гекльберри Финн в юбке, не однажды называлась критиками символом национального австралийского характера.

---

Она обещала превратиться в очень интересную молодую женщину и казалась взрослее своих сверстниц. Лилли была самостоятельной девушкой, такой же упорной, волевой, такой же серьезной, неулыбчивой и загадочной, как и в детстве. И хотя Лилли быстро расцвела, она, казалось, не искала радостей, которые сулила девичья красота. Она уходила в школу и возвращалась прямо домой, будто ничто другое ее не интересовало; она прекрасно училась и часами просиживала в библиотеке мисс Дэлглиш за книгами и тетрадями. Почерк у нее остался детским — крупным, округлым и на первый взгляд говорил о простодушии обладательницы, но стоило вникнуть в написанное, как становилось ясно, что человек Лилли отнюдь не простой.

Но к чему она стремилась? Какие строила планы?

Об этом мы часто говорили друг с другом, но никогда не расспрашивали саму Лилли. Даже Дороти Мэлоун не пробовала узнать у подруги, что та собирается делать после учебы. Останется ли она в городе с мисс Дэлглиш или та пошлет ее в мельбурнский университет? Мы не сомневались в том, что Лилли блестяще сдаст выпускные экзамены, и почему бы ей тогда не поступить в университет — ведь мисс Дэлглиш считалась одной из самых богатых жительниц Сент-Элена и могла помочь своей воспитаннице. О сокровенных желаниях Лилли мы и не догадывались. Она хорошо училась и много работала просто потому, что была старательной по натуре. За этим не скрывалось ни определенных намерений, ни серьезных целей, поскольку никаких целей Лилли перед собой и не ставила.

Мы могли только предполагать, что происходило в доме пожилой леди, хотя и догадывались, что жизнь Лилли текла там размеренно, без осложнений. Каждое субботнее утро она выходила из больших ворот вместе с мисс Дэлглиш, и они молча направлялись в центр города. Лилли обычно несла покупки и лишь изредка обменивалась с пожилой леди несколькими словами, когда нужно было что-то решить. Мисс Дэлглиш указывала своей воспитаннице, какие платья ей следует носить и где купить новую одежду. До сих пор почти все для Лилли они приобретали в универсальном магазине мистера Уильямса, но теперь нередко заглядывали в магазин готового платья мисс Томпсон, считавшийся моднее и престижнее. Большую часть дня Лилли ходила в школьной форме, хотя ей шли нарядные и в то же время очень скромные платья, в которые одевала ее мисс Дэлглиш. Кстати, та, если и гордилась результатами своих усилий, то вида не показывала. Все это было само собой разумеющимся и не стоило внимания. Их жизнь в особняке по-прежнему была окутана тайной и оставалась для города загадкой.

Лилли вела себя вежливо и непринужденно с каждым, кто был приветлив с ней, но всегда оставалась сама по себе и ни с кем не заводила дружбы.

Она не любила много болтать и обычно лишь отвечала на вопросы собеседника. Лилли была довольно откровенна со мной, Дороти Мэлоун и даже кое с кем из учителей, которые теперь обращались с ней точно со взрослой, почти как с равной. Поэтому она никогда не чувствовала себя одинокой, отрезанной от других людей. Тем не менее между Лилли и нами всегда существовала невидимая граница, и, когда она возвращалась домой и закрывала за собой большие ворота, мы думали, что там, за глухими стенами, и протекала ее настоящая жизнь, жизнь, о которой мы очень мало знали.

Как-то я спросил у Дороти Мэлоун, ссорятся ли по-прежнему Лилли с мисс Дэлглиш.

— Право, не знаю, — ответила девушка.

Я был уверен: даже со мной Дороти не всегда стала бы обсуждать, что происходит в доме пожилой леди, но сейчас ее это тревожило, поэтому ей очень хотелось поболтать с кем-нибудь о подруге, и я, как их старый приятель, вполне мог рассчитывать на ее откровенность.

— Кажется, Лилли с мисс Дэлглиш нашли общий язык, — сообщила Дороти, — и больше не ссорятся. Но они убийственно равнодушны друг к другу, так было всегда, я знаю, только временами я спрашиваю себя, Кит, что ждет Лилли?

— А я, думаешь, не спрашиваю себя? Потому и решил с тобой поговорить.

— У них какие-то странные отношения, правда, посторонним это незаметно.

— Плохие?

— Кто их знает. Но когда я прихожу туда, меня не покидает ощущение, будто Лилли нуждается в защите, хотя вроде бы и незачем ее защищать. Просто я чувствую, что должна быть рядом с ней.

— Думаешь, мисс Дэлглиш донимает ее?

— Что ты! Конечно, все это только догадки; но, по-моему, Лилли живет какой-то своей жизнью, и вот эту ее жизнь я и должна оберегать, хотя ничего о ней не знаю. Я чувствую, что Лилли нужна моя поддержка.

— Ты же сказала, что они не ссорятся.

— Нет… я сказала, что не знаю. Кто из нас точно знает что-нибудь, Кит? Они как будто все время спорят, только молча. Ты сам увидишь.

Дороти Мэлоун слышала, что меня собираются пригласить в следующее воскресенье на чай к мисс Дэлглиш. Ей сказала об этом Лилли. Однако приглашение последовало вовсе не от Лилли. Мисс Дэлглиш позвонила моей маме и спросила, не смогу ли я прийти в воскресенье к ним на чай.

— В котором часу? — поинтересовалась мама, удивившись, почему обращаются к ней, а не ко мне.

— В пять.

Мама изумилась. Обычно в Австралии в это время устраивали званый обед, но мисс Дэлглиш скорее всего имела в виду «чай» по-английски.

— Я поговорю с Китом, — ответила мама, — если он соберется к вам, то скажет об этом Лилли.

— Нет, прошу вас, позвоните, пожалуйста, мне сами, — настаивала мисс Дэлглиш.

— Хорошо, — не возражала мама.

Она была поражена звонком мисс Дэлглиш, хотя ей льстило ее внимание. Мама спросила, почему это мисс Дэлглиш приглашает на чай именно меня.

— Потому что я вежливый, воспитанный мальчик и вид у меня такой, будто я только что вымыл лицо и руки, — пошутил я.

— Не смейся, Кит. Что произошло?

Я на мгновение задумался.

— По-моему, мисс Дэлглиш считает, что Лилли пора общаться с мальчиками ее возраста.

— Но почему мисс Дэлглиш позвонила мне?

— Наверное, боится, что Лилли не одобрит ее затею.

— Почему?

— Потому, что «чай» придумала мисс Дэлглиш, а не Лилли.

— Странно.

Мама позвонила мисс Дэлглиш и поблагодарила за приглашение, а в пятницу настал мой черед удивляться.

— Ты придешь к нам в воскресенье? — спросила меня Лилли.

— Да, — ответил я. — Меня пригласила мисс Дэлглиш.

— По моей просьбе, — сказала Лилли.

В воскресенье я надел свой лучший костюм, начистил ботинки, однако наотрез отказался от предложенного мамой букета роз. Я вошел в высокие ворота (левая створка была приоткрыта) и направился вверх по длинной дорожке между кустарником и цветами к парадному входу. Едва оказавшись по другую сторону ограды, я принялся настороженно оглядываться вокруг. Глухонемой Боб Эндрюс поддерживал сад в прекрасном состоянии: благоухали розы, кустились пышные хризантемы, рододендроны, клумбы пестрели разнообразными цветами, сбоку и сзади дома росли апельсиновые деревья, а рядом — персики, абрикосы, мандарины, сливы, грейпфруты. Возле самой ограды цвели страстоцветы и гранаты, их саженцы, насколько я помню, купила Лилли; обитель мисс Дэлглиш имела необычный вид, и я смотрел на нее как на архитектурное чудо. Это был крытый черепицей двухэтажный кирпичный особняк с окнами в свинцовом переплете на нижнем этаже (хотя для крыш в то время использовали в основном рифленое железо и почти все здания в городе строили из дерева); обширный сад выходил и на другую улицу, поэтому казалось, что у дома два фасада. Я постучал в дверь и услышал лай Тилли.

— Замолчи, Тилли, — прикрикнула девушка, открывая старую дубовую дверь.

— Здравствуй, Лилли, — проговорил я.

— Здравствуй, — ответила она. — Входи.

Лилли была в твидовой юбке и исландском джемпере — я знал, что он дорогой, но непонятно почему вдруг почувствовал себя слишком разодетым, хотя не мог же я прийти сюда без пиджака.

— Дороти уже здесь, — предупредила Лилли, однако я тут же забыл о ее подруге, потому что с увлечением принялся рассматривать залу, устланную коврами, где стояла одна из тех статуэток, о которых часто злословили в городе. Это была стройная обнаженная девушка, балансировавшая на валуне, будто вот-вот взлетит в небо, в порыве отчаяния она стиснула голову руками. Я едва не опрокинул ее, отпрянув от Тилли, который решил обнюхать мои блестящие ботинки и не переставал ворчать, пока Лилли опять не прикрикнула на него.

— К нам редко приходят гости, — пояснила девушка.

В зале стоял полумрак, поэтому рассмотреть ее было трудно, но все же я заметил вазу с цветами (потом разглядел, что она стоит на подставке из венецианского стекла) и три большие картины кисти неизвестных мастеров, о которых я знал лишь то, что это «постимпрессионизм», «абстракция» и «французская школа».

— Ничего особенного, — бросила Лилли, когда я задержался на минутку перед полотнами.

— А мне интересно, — тихо ответил я.