Александр Тарасов - Революция не всерьез. Штудии по теории и истории квазиреволюционных движений

• Название: Революция не всерьез. Штудии по теории и истории квазиреволюционных движений
• Автор: Александр Тарасов
• Издательство: Ультра.Культура
• Жанр: Контркультура
• Год: 2005
• ISBN: 5-9681-0067-2

Революции — вид социальной медицины. Они лечат общество от застарелых недугов. И точно так же, как и в деле врачевания, в деле революции не обходится без шарлатанов, в том числе и таких, которые не только морочат головы окружающим, но и сами искренне уверены, что опасны для старого мира и могут создать новый. Это квазиреволюционеры. Кто они, почему они существуют и как их отличить от революционеров настоящих, рассказывает в книге «Революция не всерьез» содиректор Центра новой социологии и изучения практической политики «Феникс» Александр Тарасов. Это — первая книга в России, специально посвященная данной теме. Книга адресована социологам, политологам и культурологам, а также всем молодым духом читателям, интересующимся политикой и особенно революционной борьбой.

---

Усиление радикальных тенденций среди леваков после августа 1991 г. лишь в незначительной степени можно связать с внутренними проблемами леворадикального сообщества и протекавшими в нем имманентными процессами. Безусловно, признаки неизбежной радикализации появились еще до распада СССР и были связаны с кризисом КАС.

Нет сомнения, что большинство анархистов, порвавших с КАС в 1990-м — первой половине 1991 г., были настроены гораздо радикальнее официальной линии КАС. «Оппортунизм» КАС был причиной выхода из нее АКРС, причем в запале критики слева в адрес руководства КАС часть АКРС (во главе с Д. Жвания) так радикализовалась, что порвала вскоре и с АКРС, и вообще с анархизмом и превратилась в троцкистскую группу (РПЯ). Даже АДА, созданная в 1990 г. по принципу объединения «всех, кто против КАС», критиковала КАС именно слева, за отход от принципов анархизма в сторону буржуазной демократии. Вообще полемика между КАС и ее критиками слева была излюбленным чтением в анархистской среде в 1990–1991 гг.[41]

Возникшие в 1990–1991 гг. вне КАС анархистские организации поголовно были безусловно более радикальны, чем КАС. Анархо-радикальное объединение молодежи (АРОМ), созданное в октябре 1990 г., просто было группой ориентированных на анархизм панков и хиппи, причем панки, как им и полагается, эстетизировали насилие. Не случайно первыми анархистами, осужденными по поводу, связанному с насилием, были члены АРОМ Алексей Родионов и Александр Кузнецов. Показательно также то, что лидер АРОМ Андрей Семилетников (Дымсон) участвовал в обороне Белого дома в сентябре — октябре 1993 г., а весной 1994 г. даже пытался создать (неудачно) профашистскую «Праворадикальную партию».[42]

Ожесточеннейшим нападкам слева подвергалась КАС и со стороны Московского союза анархистов (MCA), отделившегося в мае 1990 г. от АКРС. Лидер MCA Александр Червяков так пугал своим радикализмом лидеров КАС, что те совершенно искренне считали его сумасшедшим. Впрочем, А. Исаев вообще всех критиков слева презрительно именовал «анархо-урлой».[43]

Когда весной 1991 г. исключенная за радикализм из КАС Евгения Бузикошвили и добровольно вышедшие из КАС Дмитрий Костенко и Вадим Дамье создали организацию под названием Инициатива революционных анархистов (ИРЕАН), всем в леворадикальном сообществе было очевидно, что это название содержит намек на то, что КАС — организация «нереволюционных анархистов».

На этом чисто внутренние причины радикализации левацкого сообщества исчерпываются.

Следующим важнейшим фактором радикализации было «дело А. Родионова и А. Кузнецова».

История «дела Родионова—Кузнецова» такова. 12 марта 1991 г. по инициативе Демократического союза (ДС) перед зданием КГБ на площади Дзержинского (Лубянской) состоялся митинг памяти жертв ВЧК — ГПУ — НКВД — МГБ — КГБ. Помимо других организаций в митинге участвовали представители MCA и АРОМ. После окончания митинга возвращавшиеся с него два члена АРОМ — 19-летние панки Алексей Родионов (Параша) и Александр Кузнецов (Жопа, он же Кузя, он же Зеленый) — и участвовавший в митинге гражданин Венгрии Иштван Зихерман были неожиданно атакованы двумя неизвестными в штатском. События происходили уже на значительном удалении от здания КГБ — в подземном переходе под улицей Горького (Тверской). Как впоследствии выяснилось, «неизвестные в штатском» были сотрудниками Отряда милиции особого назначения (ОМОН), имевшими, судя по всему, задание задержать А. Родионова, А. Кузнецова и И. Зихермана как участников митинга. Однако А. Родионов и А. Кузнецов оказали сопротивление (поскольку не знали, что на них нападают омоновцы) и, возможно, при этом пригрозили омоновцам бритвой, но были задержаны и при задержании жестоко избиты. Избиения продолжались также в отделении милиции, причем носили такой зверский характер, что к арестованным в течение месяца не пускали никого, в том числе и адвокатов. Свидетели, видевшие А. Родионова и А. Кузнецова в отделении милиции, утверждают, что «на них живого места не было».[44] Факт зверского избиения А. Родионова и А. Кузнецова были вынуждены признать судебные власти (Дзержинский районный суд Москвы 20 февраля 1992 г.), и материалы по факту избиения были переданы для проверки в Главное управление внутренних дел (ГУВД) Москвы,[45] где, естественно, «затерялись».

Между тем обвинение выдвигало другую версию, согласно которой А. Родионов и А. Кузнецов сами немотивированно и неспровоцированно напали на сотрудников ОМОНа в штатском и нанесли им «телесные повреждения» перочинным ножом и бритвой (перочинный нож и бритва действительно принадлежали А. Родионову и А. Кузнецову и были добровольно ими выданы при аресте). Однако подтвердить на суде факт нанесения телесных повреждений, характерных для ножа и бритвы, обвинению не удалось.[46]

В предварительном заключении, как стало известно, А. Родионов и А. Кузнецов подвергались систематическому жестокому обращению с целью получения от них нужных следствию показаний. От Иштвана Зихермана следователи путем систематических избиений добились нужных следствию — направленных против А. Родионова и А. Кузнецова — показаний, после чего он был освобожден из-под стражи и выехал в Венгрию летом 1991 г., оставив заверенное заявление, в котором отказывался от своих показаний на предварительном следствии, поскольку они были вырваны у него силой.[47] Столкнувшись с подобными проблемами, следствие смогло подготовить дело к суду лишь осенью 1991 г., уже после падения власти КПСС (в августе 1991 г.).

Суд над А. Родионовым и А. Кузнецовым должен был состояться 24 сентября 1991 г. До суда акции в защиту А. Родионова и А. Кузнецова проводились в Москве в основном АРОМ, MCA и ДС. Однако к 24 сентября сведения о жестоком обращении с А. Родионовым и А. Кузнецовым стали достоянием широкой общественности. Ряд общедемократических и правозащитных организаций, так же как и анархисты, рассматривал это «дело» как фальсифицированное, а готовящийся процесс — как политический. Косвенным свидетельством того, что и власти рассматривали «дело Родионова — Кузнецова» как политическое, было содержание А. Родионова и А. Кузнецова в следственном изоляторе КГБ (Лефортово). Особое возмущение вызывало то, что при новой, антисоветской власти продолжались репрессии против тех, кто выступал против прежней власти — советской. Кроме того, анархисты бывшего СССР впервые столкнулись с систематическим жестоким обращением в тюрьме с единомышленниками (анархистами).

В результате перед зданием Дзержинского районного суда 24 сентября 1991 г. собралось 300 человек, устроивших пикет в защиту А. Родионова и А. Кузнецова. В пикете участвовали члены ДС из Москвы и Твери, анархисты из разных организаций Москвы, Тулы, Казани, Твери, Нижнего Новгорода, Санкт-Петербурга, Хабаровска, Балакова, Харькова и других городов, представители правозащитных организаций и даже члены Русского народно-демократического фронта — движения «Память» (лидер — Игорь Сычев). Но суд был перенесен на 26 сентября, а пикетчики провели демонстрацию и несанкционированный митинг у Моссовета.

26–27 сентября на суде А. Родионов и А. Кузнецов объявляют себя жертвами политических репрессий, а обвинение начинает «рассыпаться». В результате суд переносят на 30 сентября. На заседаниях свидетели, дававшие показания в пользу А. Родионова и А. Кузнецова, отвергались судом, а ходатайства защиты о вызове дополнительных свидетелей отводились. Это вызвало усиление протестов и расширение числа анархистских организаций, проводивших акции в защиту А. Родионова и А. Кузнецова.

30 сентября судебное заседание, едва начавшись, было прекращено и перенесено на 24 октября. В ответ 7 октября началась голодовка протеста анархистов, к которой — после того как трое участников голодовки были доставлены в больницу — присоединились депутаты Моссовета и Верховного Совета. Это привело 24 октября к изменению меры пресечения А. Родионову и А. Кузнецову — освобождению их из-под стражи под подписку о невыезде.

Между тем в ходе совместных акций протеста происходило постоянное общение более радикальных анархистов с менее радикальными, что влекло за собой медленное преодоление неприязни и, вследствие этого, размывание идейной «чистоты» КАС, лидеры которой пытались третировать радикалов как «вульгарных анархистов». В результате оба крупнейших объединения анархистов — и АДА (на III съезде 19–20 октября 1991 г.), и КАС (на конференции в Санкт-Петербурге 2–3 ноября 1991 г.) — приняли обращения в защиту А. Родионова и А. Кузнецова и решили бороться за их освобождение.

Особое возмущение у анархистов — что также содействовало росту радикальных настроений — вызвало замалчивание средствами массовой информации «дела Родионова — Кузнецова».[48]

10 февраля 1992 г. Дзержинский районный суд вынес обвинительный приговор по делу А. Родионова и А. Кузнецова. Они были осуждены на три года лишения свободы по ст. 206, ч. 3 УК РСФСР (хулиганство «с применением или попыткой применения огнестрельного оружия либо ножей, кастетов или иного холодного оружия, а равно других предметов, специально приспособленных для нанесения телесных повреждений»).[49] Обвинительный приговор был вынесен несмотря на то, что защите удалось доказать, что все основные следственные действия проведены с нарушением УПК и строго юридически виновность А. Родионова и А. Кузнецова обвинению доказать не удалось.[50] Всего же, по словам адвоката Г. Агеевой, «в деле было столько нарушений УПК, что их хватило бы на десятки дел».[51]