Крис Клив - Поджигатели

• Название: Поджигатели
• Автор: Крис Клив
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9524-3105-8

В этом мире не осталось места для надежд. Остался только панический парализующий ужас террора. От взрывов гибнут дети, горят заживо их отцы, не сумевшие защитить свои семьи от невидимой угрозы. А что делать женщинам, когда весь мир в одночасье рушится и собственное государство предает тебя в руки террористов? Покончить с собой или просить помощи у бен Ладена. Искать защиты у самого олицетворения зла?

---

Когда дело было серьезное, обычно я не ложилась спать до его возвращения. Наш сын уже спал, так что я могла отвлечься только с телевизором. Разумеется, он меня совершенно не отвлекал. После «Топ гир» начинался «Холби-Сити»,[2] а потом новости. Во время «Холби-сити» начинаешь нервничать из-за смерти и пожаров от фритюрниц, а во время новостей начинаешь нервничать из-за жизни и денег, так что они вместе могли довести тебя до ручки и оставить с мыслью, зачем вообще надо было морочиться и оплачивать лицензию. Но я не могла выключить телевизор на случай, если что-нибудь произойдет и выйдет экстренный выпуск новостей.

Так что я сидела, Усама, смотрела телик и надеялась, что там будет обычная скука. Когда у тебя муж обезвреживает взрывные устройства, тебе хочется, чтобы в мире все время была обычная скука. Чтобы ничего не происходило. Уж поверь мне, появляется желание, чтобы миром правили Ричард и Джуди.[3] Ночью я всегда смотрела Би-би-си. Я никогда не смотрела другие каналы, потому что терпеть не могу рекламу. Женщина с красивыми волосами рассказывает про тот или другой шампунь, что от него волосы перестают сечься. Из-за этого у меня появлялось странное чувство, пока я дожидалась, не взорвется ли мой муж. На самом деле из-за этого мне было довольно погано.

В наше время, Усама, в Лондоне полно бомб, потому что если ты хочешь обратиться к народу, то добраться до Ричарда и Джуди тебе будет трудновато, — конечно, проще напихать в спортивную сумку старых гвоздей и болтов. В наше время половина всех несчастных одиноких подонков делает бомбы, Усама. Надеюсь, ты собой гордишься. Полиция каждую неделю обезвреживает четыре или пять бомб, а еще одна-две взрываются и проделывают дыры в людях, и в половине случаев дыры получают именно полицейские. В новостях про это больше не показывают, потому что тогда люди посходили бы с ума. Я мало что понимаю в цифрах, Усама, но один раз поздно ночью я думала, какова вероятность, что мой муж однажды подорвется, и с тех пор я сама начала сходить с ума. Вероятность почти стопроцентная, клянусь, даже «Лэдброукс»[4] не стала бы принимать твою ставку.

Иногда уже успевало взойти солнце, когда возвращался мой муж. По телевизору шла утренняя программа, и какая-нибудь девица рассказывала про погоду или индекс Доу-Джонса. Если тебе интересно знать мое мнение, все это довольно бессмысленно. То есть, если хочешь узнать погоду, посмотри в окно, а что касается Доу-Джонса, ну, хочешь — смотри в окно, хочешь — не смотри. Можно делать что угодно, потому что все равно ни так, ни этак ничего нельзя сделать с Доу-Джонсом. Это я к тому, что мне всегда плевать было и на то и на другое. Я только хотела, чтобы муж вернулся домой целым и невредимым.

Когда он в конце концов приходил домой, у меня такая тяжесть падала с души. Он почти не разговаривал, потому что очень уставал. Я спрашивала его: ну, как прошло? А он смотрел на меня и говорил: я же здесь, верно? Мой муж был тем, кого в «Сан» назвали бы ТИХИМ ГЕРОЕМ. Забавно, что ШУМНЫХ среди них нет, наверно, это было бы не очень по-британски. В общем, муж выпивал стаканчик «Знаменитой куропатки»[5] и ложился спать не раздеваясь и не почистив зубы, потому что он был ТИХИМ и к тому же иногда ему просто все было до лампочки, и кто его может упрекнуть? Когда он спокойно засыпал, я уходила взглянуть на нашего мальчика.

У нашего сына была своя комната, и мы до ужаса этим гордились. Муж сделал ему кровать в виде самосвала Боба-строителя, а я сшила занавески, и мы вместе ее покрасили. Ночью в комнате сына пахло мальчиком. Мальчик хорошо пахнет, смесью ангела и тигра. Сын спал на боку и сосал лапу Мистера Кролика. Я сама сшила Мистера Кролика, он был фиолетовый с зелеными ушами. Он везде ходил с моим мальчиком. Иначе была беда. Мой мальчик лежал так спокойно, умилительно было смотреть, как он спит, такой мирный, с прелестными рыжими волосами, освещенными восходящим солнцем сквозь занавески. Из-за занавесок свет казался розовым. Они оба, он и Мистер Кролик, очень тихо спали в розовом свете. Иногда мальчик спал так тихо, что я проверяла, дышит ли он. Я приближала лицо к его лицу и слегка дула ему на щеку. Он сопел, хмурился и чуть-чуть ворочался, а потом опять становился тихим и спокойным. Я улыбалась и на цыпочках выходила из его комнаты и очень тихо закрывала дверь.

Мистер Кролик выжил. Он все еще у меня. Его зеленые уши почернели от крови, и одной лапы не хватает.

Теперь, когда я рассказала тебе про своего мальчика, Усама, я, наверно, должна рассказать еще кое-что про его маму, чтобы ты не подумал, что я была какая-то святая, которая только тем и занималась, что шила плюшевые игрушки и ждала своего мужа. Жалко, что я не святая, потому что этого заслуживал мой мальчик, но он получил не это. Я не была ни идеальной женой, ни идеальной матерью, на самом деле я не была даже обычной, я была той, которую в «Сан» назвали бы ГРЯЗНОЙ ИЗМЕННИЦЕЙ.

Слава богу, муж и сын так и не узнали. Но теперь, когда они оба мертвы и мне все равно, кто это читает, я могу сказать. Плохо им от этого уже не будет. Я любила моего мальчика и мужа, но иногда я встречалась с другими мужчинами. Или скорее они встречались со мной, а я не особенно старалась их отшить, и иногда одно цеплялось за другое. Знаешь ведь, какие бывают мужчины, Усама, ты же сам тысячами их обучал, они НЕНАСЫТНЫЕ БАБНИКИ.

Для меня секс не прекрасен и не совершенен, Усама, это такое состояние, в которое приходит организм от нервов. Я нервничаю с тех пор, как была еще девочкой. Чтобы вывести меня из равновесия, много не надо. Когда ты атакуешь башни-близнецы или когда два парня спорят из-за того, кому платить за такси, мне все равно. Все насилие в мире связано, совсем как водоемы. Когда я вижу, как женщина кричит на своего ребенка на парковке у «Асды»,[6] я вижу, как бульдозеры ровняют с землей лагерь беженцев. Я вижу африканских мальчишек со шрамами на черепах, похожими на наушники. Я вижу все нервные срывы в мире, я вижу АД НА ЗЕМЛЕ. Все равно что, из-за всего этого мне не по себе.

И когда я нервничаю из-за всего этого ужаса, который творится в мире, мне просто нужен кто-то очень тихий, тайный и теплый, чтобы я хоть ненадолго забылась. Я даже не понимала, что со мной, пока мне не исполнилось четырнадцать лет. Один мамин приятель меня разоблачил, но я не напишу его имя, а то у него будут неприятности. Наверно, он был ИЗВРАЩЕНЕЦ-ПЕДОФИЛ, но я до сих пор помню, какое это было приятное чувство. Потом он покатал меня по городу, и я просто улыбалась и смотрела в окно на суровые лица и на бездомных, проплывавших мимо машины, и им до меня не было совсем никакого дела. Я просто улыбалась и ни о чем таком не думала.

С тех пор всякий раз, как я нервничаю, я могу пойти с любым, если он будет нежен. Я не горжусь этим, я знаю, что это не оправдание, и я очень старалась измениться, но не могу. Это крепко въелось в меня, как татуировка, которую никак нельзя вывести, ох господи, как я иногда устаю.

Я расскажу тебе про одну ночь, Усама. Ты поймешь, что это не правда, что я всегда дожидалась мужа. Однажды ночью прошлой весной его вызвали на задание, и, пока я его ждала, телевизор стал ужасно действовать мне на нервы. Шло какое-то политическое ток-шоу, и все пытались говорить одновременно. Такое впечатление, что они на корабле, который тонет, и дерутся из-за последнего спасательного жилета. Я просто не могла этого выносить. Я побежала на кухню и стала наводить порядок, чтобы отвлечься, только проблема была в том, что я уже раньше навела порядок. Проблема в том, что, когда я начинаю нервничать, я всегда начинаю убираться, а я нервничаю очень много, и в маленькой квартире особенно нечего убирать. Я оглядела кухню, потопталась с ноги на ногу, я уже начала отчаиваться. Плита чистая, сковорода сверкает, все жестяные банки в шкафу расставлены по алфавиту, надписи на них смотрят вперед. Апельсинные дольки, бобы, вермишель, горох и так далее, вот беда-то, все в идеальном порядке. Я не знала, куда себя деть, даже стала грызть ногти. Я могу грызть ногти до тех пор, пока у меня не пойдет кровь из пальцев, но, к счастью, вдруг меня осенило, я поняла, что никогда не расставляла по алфавиту продукты в холодильнике, верно? Да, Усама, иногда на меня находят такие озарения. В общем, я открыла холодильник, вывалила все на пол и потом расставила в правильном порядке сверху донизу. Алфавитные чипсы, баклажаны, ветчина, горчица, дайкон, ежевичный джем, я могла продолжать и дальше, но дело в том, что, пока я этим занималась, я была счастлива и мне ни разу не представилось, как муж перерезает не тот провод на самодельной бомбе с гвоздями и разлетается на куски размером с палец. Беда в том, что, как только все пакеты и пачки были уложены в холодильник, именно это мне и стало мерещиться. Так что потом я сделала то, что любой сделал бы на моем месте, Усама, — я спустилась в паб.

На самом деле это не совсем правда. Сначала я еще раз открыла холодильник, вынула пакет с алфавитными чипсами, разложила их в алфавитном порядке и положила их обратно в холодильник, а потом уже спустилась в паб. Мне ничего другого не оставалось, я должна была убраться из этой квартиры и закрыть за собой дверь.