Виктор Крюков - Свет любви

• Название: Свет любви
• Автор: Виктор Крюков
• Издательство: Издание: Крюков В. И. Свет любви. — М.: Московский рабочий,
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1964.

Аннотация издательства: В новом романе Виктора Крюкова «Свет любви» правдиво раскрывается героика напряженного труда и беспокойной жизни советских летчиков и тех, кто обеспечивает безопасность полетов.

Сложные взаимоотношения героев — любовь, измена, дружба, ревность — и острые общественные конфликты образуют сюжетную основу романа.

Виктор Иванович Крюков родился в 1926 году в деревне Поломиницы Высоковского района Калининской области. В 1943 году был призван в Советскую Армию. Служил в зенитной артиллерии, затем, после окончания авиационно-технической школы, механиком, техником самолета, химинструктором в Высшем летном училище. В 1956 году с отличием окончил Литературный институт имени А. М. Горького.

Первую книгу Виктора Крюкова, вышедшую в Военном издательстве в 1958 году, составили рассказы об авиаторах. В 1961 году издательство «Советская Россия» выпустило его роман «Творцы и пророки».

---

— А я, Сережа, необразованная осталась, — с сожалением подчеркнула она всю разницу между ним, офицером с академическим образованием, и собой.

— Образованных много, а любящей не найдешь, — задумчиво произнес Строгов и выпил не чокаясь...

— Все вы так говорите... А женитесь на образованных... Мой муж, правда, не упрекает меня, но считает, что не учиться и не работать — безнравственно.

— Предрассудки! — Строгов налил себе вина, — Неужели летчик, просидевший ночь в самолете где-нибудь в пустыне, в тундре, в степи, не вправе, кроме казенного кошта, иметь еще и семейный уют?! А если жена на работе даже по вечерам, если дети без ее присмотра, о каком уюте может идти речь? — Он сказал это выстраданно, даже озлобленно, и его рука потянулась опять к рюмке.

Зина отодвинула ее. А когда пальцы Строгова обхватили стеклянную ножку рюмки и потянули к себе, Зина так сжала его руку выше запястья, что он уступил и вспомнил те дни, когда они, как два схватившихся насмерть барса, валялись на траве.

— Я чую: тяжко у тебя на душе... Чем же я могу помочь тебе?..

«Сколько лет я не слышал таких слов!» — подумал Строгов и повеселел.

Выходя из зала, Зина снова заметила, какими взглядами женщины, сидевшие за столиками, провожают Строгова. «Ну зачем природа так много отвалила одному?» — подумала опять Зина.

Через два дня она вернулась домой. Муж, лежа в постели, обнял и поцеловал ее. Она отвернулась и невольно сжалась в комок: все существо ее принадлежало другому...

Расставаясь с ней, Строгов сказал, что скоро постарается увидеть ее, но где и когда именно не уточнил, а спросить Зина постеснялась.

Все эти дни она жила в ожидании и страхе: а что если он заявится сразу на квартиру, когда муж будет дома? Что тогда станется с бедным Пучковым?

В субботу они действительно увиделись, но совсем не так, как хотелось бы Зине. Строгов приехал на аэродром вовсе не к ней, а по своим делам. Он увидел ее, когда она выходила из душа, что соорудил Громов позади мазанок, на задворках. Строгов даже не подошел к ней: не то пощадил ее женскую стыдливость (Зина выглядела как русалка: волосы ее были распущены по яркому халату), не то ему было не до нее. Скорее всего — последнее.

Зина подняла в знак тайного приветствия руку, поиграла пальчиками. Строгов, а за ним и офицеры скрылись за тесовой стеной душа.

У аллеи пирамидальных тополей (год назад Громов приказал рассадить их по шнуру) Зина остановилась.

Из-за тесовой перегородки виднелась только фуражка Строгова и половина его лица. Но вот над головой вскинулась и его рука и, открыв кран, поиграла пальцами под струями воды. Видимо, Строгов хотел определить, тепла ли вода. Как только его рука опустилась, к дождю еле дотянулась другая, более короткая. Судя по тому, что Строгов и два подполковника вышли, это была рука майора Шагова.

Едва увидев офицеров, выходящих из душа, Зина резко отвернулась и быстро пошла домой. У своего саманного домика она невольно обернулась. На шаг впереди офицеров к стоянке самолетов шел Строгов.

В походке, в движениях рук, в гордой посадке головы чувствовался не просто летчик, но и хозяин аэродрома. Майор Шагов, маленький и коротконогий, бежал за ним вприпрыжку.

Зина улыбнулась.

И вдруг, как выстрел, мелькнула мысль: «А ведь он обманщик!.. Не может быть, чтобы он, теперь уже майор, приехал в училище на старую должность. Да и сопровождают его подполковники. Тут что-то не то!»

В лагере было не принято удовлетворять женскую любознательность; на все, что касалось служебных дел, офицеры отвечали односложно: «Не знаю». И Зина ничего не узнала от офицеров. Но ей сказали, что «главный майор» и подполковники приехали на «Победе», которая стоит у столовой. Шофер-то уж наверняка знает, кого он возит.

Молодцеватый, с пилоткой набекрень, шофер сказал ей:

— Это, девушка, наш новый батя...

— Ба-а-тя? — дивилась Зина. — Разве может майор быть батей и для полковников?

— Поневоле, девушка... На реактивных истребителях не все генералы и полковники могут летать... Взлетит ваш пожилой орел, а на звуковом барьере из него труха посыплется...

— Нахалист! — Зина резко повернулась и пошла домой, довольная, что поняла намек болтливого водителя.

«Неужели и вправду Строгов будет начальником училища?» — подумала она, и сердце ее сладко заныло...

Майор Строгов не давал о себе никакой вести, но Зина узнала, что он бывает на аэродроме чуть не каждый день.

Вдали, с другой стороны аэродрома, возник небольшой палаточный городок, появились огромные контейнеры, из которых, как птицы из яиц, вылупливались ослепительно белые необычные самолеты.

«Реактивные, — обрадованно подумала Зина. — Наконец-то мой муж воспрянет духом. Ведь реактивные ему не придется ремонтировать, как «старушенции».

Палатки в городке росли, как грибы после теплого дождя. В дни, когда полетов не было и над аэродромом не висела туча, были видны тракторы, бульдозеры, огромные катки...

— Неужели все это связано с его приездом? — спрашивала себя Зина. Не успела она разузнать об этом, как Пучков сказал:

— Завтра, Зина, мы перелетаем на запасной аэродром.

— Надолго?

— Нет... но точно не знаю.

— И я с тобой?

— Нет, тылы остаются на месте.

«Слава богу», — с облегчением выдохнула Зина.

Утром эскадрилья улетела, а в полдень в саманный домик к Зине вошел Строгов.

— Сережа... Как это понять? Дела? — спросила она так мягко, словно заранее хотела оправдать его долгое отсутствие.

— Я боялся испортить все впечатление от нашей встречи. Правда, Зина, она получилась теплой? А кроме того — ты права: дела!

— Ах, Сергей, если ты так внимателен к каждой женщине, — горе твоей супруге...

Зина не льстила и не лгала. Ей действительно стало казаться, что если б она вышла за него замуж, те умерла бы от ревности.

Он пробыл всего десять минут и поспешил к машине, которая ждала его возле столовой.

Прошло три дня. Утром Зина встала так рано, как не поднималась уже несколько лет, и торопливо начала прихорашиваться. И как только на дальней стороне аэродрома завыли турбины реактивных самолетов, опрометью бросилась в поле. Найдя возвышенный пригорок у самой границы кукурузного поля, она в бинокль стала наблюдать за суетой еле различимых людей у нового палаточного городка. Люди бегали возле самолетов, однако взлетать никто и не думал. Но вот на бетонную полосу выкатился небольшой, с крыльями-ножами истребитель. Он долго бежал по дорожке, так долго, что сердце у Зины екнуло (взлетит ли?), и тут колеса оторвались от земли. Круто, почти свечой (так никогда не взлетали «старушенции») самолет устремился в светло-голубое утреннее небо. Несколько мгновений, и он исчез. Тщетно Зина искала его в бинокль: на голубом фоне остался только дымный след, похожий на перистые облака, окаймлявшие снизу небесный свод. Вскоре стало видно, что этот величественный, безграничный свод очерчен широким белым кольцом. Казалось, что в небе повесили дымный обруч. А самолета не было еще видно. И вот, откуда ни возьмись, он появился. Со свистом, как ракета, пронесся он над аэродромом — и вдруг опять устремился ввысь, снизился... Он исчезал и вновь появлялся из глуби неба, шум и свист то нарастал до рева, то исчезал вовсе, и тогда было слышно, как за ее спиной шелестит ветер тяжелыми листьями кукурузы. Всякий раз, когда самолет носом вниз приближался к бетонной полосе, сердце Зины сжималось и будто кто невидимый давил грудь. Но каждый раз летчик с ловкостью виртуоза выходил из пикирования, и тогда дышалось легко и свободно, и хотелось стать птицей, устремиться за ним. Но вот бурный, беспрерывный каскад взлетов прекратился, и Зина — о боже! — увидела в небе свое имя, написанное гигантскими дымными буквами.

— Зина, — прочитала она и повторила: — О боже!

Буквы расплывались, растаскивались ветром по бокам небесного свода и ввысь. Зина изумленно смотрела на них, и ей казалось, что и она сама уносится в глубину вселенной, к звездам. Это длилось минут пять. А Зине казалось, что целую вечность прожила она в восторге от своего счастья...

С тех пор, как она себя помнила, она жила возле этого аэродрома. Тысячи курсантов и летчиков влюблялись в местных девушек и женщин, но разве имя хоть одной из них возносилось над землей, как ее имя?

Радости ее не было предела. Она вспорхнула, как птица, и, не чувствуя под собой земли, понеслась к офицерским домикам, где махали платками, беретами, фуражками удивленные люди.

И вдруг подумала: «Что я делаю? Теперь все догадаются, все!» Память подсказала ей, что в лагере нет ни одной молодой женщины по имени Зина, и она остановилась.

— Глупый, что он наделал! Это видел весь аэродром, весь лагерь. Этого никогда не бывало, и все будут говорить, показывать на меня пальцем...

Имя, написанное в небе Строговым и подчеркнутое дымным следом, как бы отрезало ее от мужа. А она еще совсем не решилась оставить его, и ей стало страшно...