Танит Ли - Вазкор, сын Вазкора

• Название: Вазкор, сын Вазкора
• Автор: Танит Ли
• Издательство: Библиополис
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1994
• ISBN: 5-7435-0078-9

Вторая часть знаменитой трилогии Танит Ли о волшебнице Уастис. Выросший среди полудиких племен, ее сын открывает тайну своего рождения и отправляется на поиски матери. Не любовь его ведет в этих поисках, а ненависть.

---

— Я попрошу воинов покинуть мой дом, — сказала Хвенит-Уасти. — Я должна заняться лечением ребенка, больного лихорадкой.

— Прими мою благодарность за ночлег, — сказал я, — и в любом случае, демону надо снова в путь.

— Нет, ты не должен уходить! — вскричала Хвенит, перестав смешивать и взбалтывать свою микстуру и рынком обернувшись ко мне. Сегодня у нее на шее был не кот, а Ожерелье из белой кости и янтарных бусин.

— Дочь моя, — сказал Пейюан, — наш гость и так потратил слишком много времени, слушая болтовню вождя. Он спешит.

Он коснулся моей руки и поднялся.

— Я подумал о том, что ты рассказал мне. Я предлагаю посетить Квефа, у которого есть мореходная лодка.

При этих словах Хвенит швырнула железную ложку в медный котелок.

— Квеф! — взвизгнула она. — Квеф! Квеф! Только это имя мне и слышать все время?

— Мы скоро уйдем, и ты не услышишь его больше, — сказал Пейюан.

— Я не позволю тебе уйти! — закричала мне вслед Хвенит. — Иди, и я нашлю на тебя проклятье.

— Насылай, девица, — сказал я. — Я постараюсь выдержать.

И я быстро вынырнул наружу, чтобы избежать соприкосновения с мокрой ложкой, которую она швырнула в меня.

Дань был тихий, затишье между весенними ветрами. Деревня спокойно занималась дневными делами. За многими домиками росли деревья и были разбиты зеленые сады и огороды; в тени овеваемой морскими ветрами акации был вырыт колодец, и две женщины стояли под кружевным узором ее оголенных зимой ветвей, доставая воду.

Кот Хвенит-Уасти грелся на солнце, лежа на крашеной притолоке, и плюнул в меня на прощанье.

Я сказал Пейюану, что его дочь уже и раньше с пристрастием воспринимала имя Квефа. Он чем-нибудь навредил ей?

— Да, — ответил Пейюан, — единственное зло. Он не стал ухаживать за ней. По этой причине она вызывает демона, чтобы кокетничать с ними и заставить молодого человека исправиться, а вместо демона появился ты, и она с готовностью использует тебя для этой цели, если ты позволишь ей. Деревня, бормотание океана внизу, менее ворчливое, чем ночью, хитрые деревья и мирные люди опять привели меня в такое состояние, что я перестал ощущать себя в опасности. Неужели я действительно убил золотую маску в Эшкореке? Неужели я действительно бежал из дворца Эррана по великому тоннелю волшебников, тех самых волшебников, которые, по моим предположениям, оставили Золотые Книги в башнях? И неужели меня, Черного Волка, сына Черного Волка, загнали на край синего, как глаза Хвенит, моря? Но Пейюан, добрый, прекрасный человек, отнесся к моему положению, как к своему собственному. Он указал на море, в сиреневую дымку, которая окаймляла водный горизонт.

— В нескольких милях есть остров. Его очертания видны только в самую ясного погоду летом. Фактически никто в крарле не знал о его существовании, пока юноши не отправились искать приключений на лодках. Сегодня спокойный день. Если Квеф проводит тебя, ты сможешь оказаться там до наступления ночи. В его лодке есть место для запаса еды и палатки. Те, кто преследует тебя, не смогут вообразить, что ты находишься в таком месте, которого они не видят. Когда погоня пройдет, тебе дадут знать, и ты вернешься.

Я собирался упрашивать их дать мне лодку; вышло лучше, чем я надеялся. Я сказал:

— Почему ты беспокоишься обо мне, Пейюан-вождь? В память о своей богине, белой даме, которая исчезла в море или на небе?

Он не ответил, и в этот момент между домиками появилась женщина, которая направлялась к жилищу Хвенит с живым свертком на руках. На лице матери не было отчаяния; шайрин в другом крарле кричала бы и рвала бы на себе волосы, потому что ребенок кашлял, хрипел и выглядел очень несчастным. По какой-то причине это сравнение заставило меня вспомнить о своих собственных детях в крарле дагкта, маленьких сыновьях и дочерях, на которых я едва взглянул два раза, и о ребенке, которого я хотел от Демиздор и которого теперь никогда не будет.

Пейюан остановил женщину у двери. Он осторожно взял у нее малыша, при этом она не возражала. Потом он подошел и положил ребенка мне на руки. Я не понял его жеста и гадал, что он думает делать. Бедняжка ребенок слабо дергался; мне надо было держать его крепче, иначе он мог упасть. Не видя другого выхода, я снова поднырнул под дверь в дом Хвенит, чтобы отдать ребенка ей.

Она склонилась над кипящим котелком, сама кипя от своего недовольства. При моем появлении она выпрямилась с резкими словами, но, увидев, что я несу, мгновенно протянула руки немым, принимающим заботу на себя жестом. Это тронуло меня больше всего.

Я положил ребенка в ее ждущие руки и собирался выйти снова, когда она воскликнула испуганным голосом:

— Что ты сделал?

Ребенок начал реветь, громко, пронзительно и неистово, раздувая пару мощных мехов, спрятанных в его крошечной груди.

Я круто обернулся, и Хвенит подняла мне навстречу руки с ребенком, который брыкался и гневно вопил. Ее темное лицо все сморщилось. Она спросила меня:

— Что ты сделал?

— Я ничего не делал. Твой отец дал мне ребенка, а я отдал его тебе.

— Ты вылечил его. Он был очень болен. Мне потребовались бы три дня, и даже после этого у него могли остаться поврежденными кости. Дай мне посмотреть на твои руки.

Пораженный, как и она, думая, что она ошибается или не в себе, я показал ей свои руки.

Хвенит взглянула, а потом уставилась, как на какую-то новую болезнь. Ребенок гремел, как ужасная маленькая машина.

— Ты волшебник, — сказала Хвенит. — Ты целитель.

Она ревниво прошептала:

— Ты сильнее, чем жрец, что учил меня.

Лодка Квефа — ялик с одной парой весел, примитивное беспарусное суденышко, но первый в моей жизни плавающий аппарат. Она качалась, но уверенно плыла по морю, разрезая волны, которые с берега казались лазурными, а сейчас обнаружилось, что они имеют коричневато-серый оттенок, под ними виднелись впадины, как из зеленоватого мрамора.

Квеф сидел на веслах, потом греб я, после того, как он объяснил мне, как это делается. Когда я наловчился, это оказалось довольно легко, и по правде говоря, я был рад делать что-нибудь. Вид такой массы жидкого землетрясения действовал мне на нервы.

Мозг мой лихорадочно работал не в ритм с окружающим. Я был рад уехать, как будто мог оставить на берегу растерянность и беспокойство. Но подобно изменчивому морю, характер внутреннего спора тоже изменился, стал обтекающим. Обрывки белой пены — небольшой ветер все же поднялся, когда мы были приблизительно в миле от берега — слетали с гребней волн. Вспышки сцен и событий слетали с поверхности моих мыслей, подобно пене, а под ними открывались пустые зеленые морские впадины грозной тревоги.

Не помогло и то, что моя черная колдунья отправилась вместе с нами.

Она мрачно сидела среди груды из палатки, снастей, провианта, которые Пейюан и его люди сложили в середине судна, и к которым она еще добавила медную сковороду, коврики и другие житейские мелочи, а ее демонический кот — засунутый в большую плетеную клетку, как какая-нибудь невероятная птица, чтобы он не вырвался в страхе и не упал в море — поднял несмолкаемый, недовольный и испуганный вой. Хвенит сказала, что она приезжала на остров раньше на лодках мужчин, чтобы собирать растущие там травы. Возможно, это была правда, но сейчас причиной ее путешествия явно было стремление отказать Квефу, что она сопровождает меня.

Квеф был симпатичным юношей несколько моложе Хвенит, с такими же точеными чертами лица, которые, казалось, отличали все племя. Он говорил с ней вежливо, как со мной, и сказал, что рад разделить с ней путешествие, хотя был напряжен в ее присутствии, а она прилагала все усилия, чтобы раскипятить его, кидая на него безумные синие взгляды, говоря, как плохо он управляется со своей лодкой, превращая любое его замечание в шутку или чепуху. Это был прием, который некоторые женщины крарла испытывали на мне, когда мне было около шестнадцати, как ему сейчас, и получали пощечину в качестве награды.

Один раз, когда мы меняли друг друга на веслах, она начала возиться с кошачьей клеткой, сказав, что выпустит зверя. Я сказал ей, что кот наверняка утонет, а лодка перевернется, и Хвенит медовым тоном ответила, что я очень умный, и она будет слушаться меня во всем. Этот выстрел прошел вхолостую, потому что, поймав взгляд друг друга и зная, чего она добивается, и Квеф и я расхохотались.

Поскольку ветер не стихал, она запищала что я должен усмирить его с помощью своих волшебных сил, и я сообщил ей, что усмирю ее веслом, если она еще будет болтать.

Во всяком случае, ветер всего лишь качал лодку и срывал верхушки с волн. Наконец мы увидели остров и вскоре пристали к его покрытому водорослями берегу.

Квеф и я втащили лодку подальше на берег под защиту скалы, покрытой белым птичьим пометом и зеленой от морских лишайников. Ветер лениво размахивал, словно крыльями, верхушками больших деревьев с покрытыми мхом стволами, стоявших на краю пляжа в пятидесяти ярдах от берега.