Валерий Чухно - Как я воевал с Россией

• Название: Как я воевал с Россией
• Автор: Валерий Чухно
• Издательство: Эксмо, Алгоритм
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-49864-2

Уинстон Черчилль — «имя Англии» XX века, являлся самым ярким представителем английской политики в двадцатом столетии. Одним из ее направлений была борьба против России с целью не допустить нашу страну в число великих держав или, по крайней мере, ослабить русское влияние в мире.

В своих произведениях У. Черчилль достаточно полно и откровенно описал все стороны этой антирусской деятельности. Двуличная позиция Англии в отношениях с Россией в годы Первой мировой войны, откровенно враждебное отношение к РСФСР и СССР, военные и шпионские операции против советской державы в 1920-е–1930-е гг., попытки направить первый германский удар на Советский Союз — все это нашло отражение в книге У.Черчилля, представленной вашему вниманию.

Кроме того, в ней рассказывается о политике Черчилля в годы Второй мировой войны, когда союзническая помощь Советскому Союзу со стороны Англии сопровождалась стремлением затянуть военные действия на Восточном фронте, чтобы обескровить СССР. Наконец, здесь говорится и о начале «холодной войны», в которой У. Черчилль сыграл ведущую роль.

Книга содержит множество интересных подробностей, неожиданных фактов, значимых деталей от человека, входившего в высшие круги английского «истеблишмента».

---

Державы союзной коалиции были бы рады как можно скорее узнать, готово ли правительство Колчака и те, которые к нему присоединились, принять эти условия, а также, намерены ли они в случае, если эти условия будут ими приняты, сформировать единое правительство, едва только это позволят условия, господствующие на театре военных действий.

Ж. Клемансо, Ллойд-Джордж, Орландо, Вудро Вильсон, Сайондзи».

Конечно, Колчак не замедлил ответить: «Я не буду оставаться у власти ни одного дня долее, чем того требуют интересы страны». Он писал: «Первой моей мыслью в момент окончательного поражения большевиков будет установить день выборов в учредительное собрание. Я передам учредительному собранию все мои полномочия с тем, чтобы оно могло свободно определить государственный строй России. Я поклялся это сделать перед верховным судом России — хранителем законности в стране. Все мои усилия направлены к тому, чтобы путем уничтожения большевизма положить как можно скорее конец гражданской войне и дать возможность русскому народу свободно высказать свою волю».

После этого он удовлетворительно ответил на каждый в отдельности из тех вопросов, которые были ему поставлены Советом пяти.

Этот ответ помечен 4 июня, а 12 июня Ллойд-Джордж, Вильсон, Клемансо и представитель Японии приветствовали тот дух, в котором был составлен ответ Колчака и который казался им вполне соответствующим сделанным им предложениям и содержавшим в себе «достаточную гарантию свободы и самоуправления» русского народа и его соседей. В силу этого они готовы были предоставить Колчаку и его союзникам всю ту помощь, о которой говорилось в письме.

Если это открыто заявленное решение могло считаться уместным и мудрым в июне, то не было ли бы оно еще более уместным в январе (того же года)? Все доводы, имевшие силу в июне, имели такую же силу в январе, а добрая половина тех возможностей, которые были налицо в январе, исчезли к июню. Шесть месяцев, проведенных в неизвестности, разлагающим образом отразились на состоянии сибирской армии и ослабили и без того слабый авторитет Омского правительства. И в то же время этот 6-месячный промежуток дал большевикам возможность организовать новые армии, укрепить свою власть и до некоторой степени отождествить себя с Россией. Оказанное им за эти 6 месяцев сопротивление могло только стимулировать, но отнюдь не уничтожить источник их силы. ных сумм. Но они могли помочь присылкой военного снаряжения. Могли оказывать моральную поддержку и согласованное дипломатическое воздействие. Если бы они действовали все сообща, просто и искренно, в тех пределах, в которых они могли, то они достигли бы очень хорошего результата. Но дело в том, что их решение поддержать Колчака, а позднее — Деникина, было далеко не единодушным решением. В то время как одни считали это безусловно необходимым, другие продолжали оставаться в неуверенности, были скептически настроены по отношению к надеждам антибольшевиков, были плохо осведомлены о действительном характере советского правительства и III Интернационала и стремились установить, не будут ли московские экстремисты доступны голосу рассудка, не согласны ли они будут внять политике терпения.

В своем меморандуме от 16 августа 1919 г. лорд Керзон строго осуждает слабые и несогласованные действия союзников:

«Никак нельзя сказать, чтобы по отношению к России проводилась какая-нибудь последовательная политика. И теперь еще те принципы, которые лежат в ее основе, вызывают несогласия и споры. Политическая инициатива исходит то от представителей держав в Париже, то от тех или других специально созданных учреждений, то от самих союзных правительств. Положение настолько сложно, и трудности, связанные с такими решениями, с которыми все были бы согласны, так велики, что временами можно было бы подумать, что никакой определенной политики не существует вовсе!

При этих условиях представители великих держав всякий раз при встрече вырабатывают только крайне неопределенную линию поведения, а иногда ограничиваются и полным бездействием; финансовое бремя взваливается почти исключительно на плечи тех, кто отличается наибольшей способностью или наименьшим нежеланием нести расходы; независимые государства или политические группировки, связавшие с нами свою судьбу, не всегда используют как следует получаемую ими от нас помощь и постоянно требуют расширения таковой; почти каждую неделю приходится спорить о признании той или иной политической организации. Союзники рассылают по всем направлениям людей, на обязанности которых лежат заботы о водворении хотя бы какого-нибудь порядка во всем этом хаосе, но все советы принимаются только тогда, когда они сопровождаются какой-нибудь существенной материальной помощью, в противном случае на них не обращают ровно никакого внимания.

На западном русском фронте Польша, прибалтийские государства — Литва, Латвия и Эстония — ведут военные действия против советского правительства. Поскольку дело касается прибалтийских государств, их сопротивление находится в зависимости главным образом от размеров материальной помощи, которую они надеются получить, а также от той политики, которой союзники желают следовать по отношению к их национальным стремлениям. С политической точки зрения создавшееся сейчас положение в высшей степени неудовлетворительно. Правительство его величества признало de facto временные правительства Эстонии и Латвии в Ревеле и Либаве, а представители союзников в Париже постановили в пятом условии, связанном с признанием ими Колчака, что «в том случае, если взаимоотношения между Эстонией, Латвией, Литвой, кавказскими и закаспийскими территориями и Россией не будут в непродолжительный срок налажены путем добровольного соглашения, то вопрос об их положении будет разрешен с привлечением и в сотрудничестве с Лигой Наций. До тех пор пока оно не войдет в силу, правительство России должно дать согласие на признание этих территорий автономными и подтвердить те взаимоотношения, какие существуют в настоящее время между их правительствами de facto и державами союзной коалиции».

Однако никаких дальнейших шагов к тому, чтобы обеспечить содействие прибалтийских государств в той политике, которую выработали союзные державы, сделано не было, и ничего не было сообщено представителям этих держав в Париже, несмотря на их многократные просьбы о том, чтобы их информировали о намерениях союзных правительств. В результате возникло серьезное недовольство как в Латвии, так и в Эстонии и Литве…

Отсутствие ясной и определенной политики обнаружилось также и в действиях союзников по отношению к пограничным государствам на кавказском фронте. Здесь, как и в других пунктах, политика союзных держав колебалась между признанием и вежливым равнодушием. Все то и дело меняется; все полно неопределенности и с отозванием единственных союзных отрядов можно ожидать на южном Кавказе серьезных волнений и даже чего-нибудь еще более серьезного.

Может быть, было бы несправедливо из всех описанных выше неприятных обстоятельств делать вывод, что все эти печальные недоразумения были вызваны главным образом отсутствием политической дальнозоркости и согласованности между союзными державами. Но во всяком случае будет вполне правильным объяснить неудачи тем, что отдельные державы на различных театрах военных действий рассеяли по частям все те ресурсы, которые они могли вообще предоставить, и что державы следовали строго определенной политике, которая могла бы привести к сосредоточению усилий и полному соответствию политических, военных и финансовых мер…».

* * *

Тем временем мне нужно было выполнить одну определенную и непосредственную обязанность.

Нашей первой заботой было отозвать наши оставшиеся войска из Архангельска и Мурманска, избегнув катастрофы и позорного поражения, что было трудной и сложной военной и политической задачей. 29 июля 1919 г. мною было сделано по этому поводу в палате общин следующее сообщение: «Еще до того как сопротивление германцев было окончательно сломлено и перемирие подписано, на северном побережье России уже установилась зима, архангельский порт был покрыт льдом, и наши солдаты оказались вынужденными остаться на всю зиму в этом темном, мрачном месте, и это при таких обстоятельствах, которые внушали самые серьезные опасения. Было очевидно, что большевики, с которыми наши войска находились в состоянии конфликта, могли в любое время, если бы они сочли нужным, сконцентрировать против этого участка фронта громадные силы; наши солдаты были почти совершенно отрезаны от внешнего мира. В силу этого их положение было крайне тревожным. Большинство из них были солдатами низшей категории, но все они были полны энергии и бодрости, и раз им было дано обещание вернуть их на родину до наступления новой зимы, то они исполнили свой долг с непоколебимой решимостью и несколько раз отстаивали свои позиции против довольно серьезных неприятельских атак, и таким образом войска удерживали свои позиции в течение всей зимы. За время долгого заключения на этом побережье среди солдат не раз вспыхивали волнения, объясняемые истощением и общей усталостью, последовавшими непосредственно за победой… На фронтах было трудно оказать этим войскам серьезную помощь в течение нескольких месяцев».