Стивен Ликок - Юмористические рассказы

• Название: Юмористические рассказы
• Автор: Стивен Ликок
• Жанр: Прочий юмор

---

- Довольно, - сказала она. - Я беру вас с сегодняшнего дня. Завтра вы отправляетесь в Ношем Тоз и начинаете занятия с детьми. Кроме того, вам придется помогать графу в его переписке с Россией. У него большой пай в Чминских рудниках.

Чминск! Почему это простое слово так странно знакомо прозвучало в ушах девушки? Почему? Да потому, что именно оно было написано рукой ее отца на титульном листе его книги по горному делу. Какая тайна была здесь сокрыта?

И вот на следующий день Гертруда едет по аллее Ношем Тоза.

Она вышла из коляски, прошла через семь рядов слуг, одетых в ливреи, дала каждому из них по соверену и вошла в замок.

- Милости просим, - сказала графиня и помогла Гертруде отнести наверх чемоданы.

Затем девушка сошла вниз, где ее тотчас провели в библиотеку и представили графу. Как только граф взглянул гувернантке в лицо, он вздрогнул. Где он видел эти черты? Где? На скачках? Нет! В театре? В автобусе? Нет! Какое-то неуловимое воспоминание шевелилось у него в мозгу. Крупными шагами он торопливо подошел к буфету, осушил полтора ковша бренди и снова стал безупречным английским джентльменом.

Пока Гертруда знакомится в детской с двумя золотоволосыми крошками своими новыми питомцами, обратимся к графу и его сыну.

Лорд Нош мог бы служить образцом английского аристократа и государственного деятеля. Годы, проведенные им на дипломатической службе в Константинополе, Санкт-Петербурге и Солт-Лейк-Сити, наложили на него отпечаток особой утонченности и благородства, а длительное пребывание на острове Святой Елены, острове Питкерн и в Гамильтоне (Онтарио) сделало его совершенно невосприимчивым к внешним воздействиям. Будучи младшим казначеем милиции графства, он изведал суровую изнанку военной жизни, а наследственная придворная должность Подавателя Воскресных Штанов дала ему возможность лично общаться с его величеством.

Страсть к охоте снискала ему любовь всех его арендаторов. Он был заядлым охотником и не знал себе равных в травле лисиц, собак, резанье свиней, ловле летучих мышей и других развлечениях людей своего класса.

В этом отношении лорд Роналд пошел в отца. С самого рождения он был многообещающим мальчиком. В Итоне он зарекомендовал себя прекрасным игроком в волан, а в Кембридже был первым по классу вышивания. Его имя называли в связи с предстоящим всеанглийским чемпионатом по пинг-понгу, победа в котором обеспечила бы ему место в парламенте.

Вот каким образом гувернантка Гертруда обосновалась в Ношем Тозе.

Быстро промелькнули дни и недели.

Очаровательная простота прекрасной сироты стяжала ей всеобщее расположение. Ее маленькие воспитанники исполняли каждое ее желание. "Я любу тиба", - говорила крошка Крикунда, положив золотую головку к ней на колени. Слуги тоже полюбили Гертруду всей душой. По утрам, когда она была еще в постели, старший садовник приносил ей букет прекрасных роз, его первый помощник - кочан ранней цветной капусты, второй - побег поздней спаржи, и даже девятый и десятый умудрялись принести кто пучок свекольной ботвы, а кто охапку сена. Весь день ее комната была набита садовниками, а по вечерам пожилой дворецкий, растроганный одиночеством бедной сиротки, тихонько стучался в дверь и приносил ей графинчик ржаного виски с содовой или коробку дешевых питтсбургских сигар. Даже бессловесные твари по-своему, бессловесно, восхищались ею. Бессловесные грачи садились ей на плечи, а когда она шла гулять, бессловесные собаки со всей округи бежали за ней следом.

А Роналд? Ах, Роналд! Да... Они уже успели встретиться и поговорить.

- Какое хмурое утро, - сказала Гертруда. - Quel triste matin!* Was fur ein aller verdammter Tag!**

______________

* Какое печальное утро! (франц.).

** Что за распроклятый день! (нем. искаж.).

- Распроклятый, - подтвердил Роналд.

"Распроклятый!" - целый день звучало потом у нее в ушах.

После этого они постоянно были вместе. Днем играли в теннис и в пинг-понг, вечером же, согласно давно заведенному распорядку, играли с графом и графиней в покер по двадцать пять центов, а потом подолгу сидели вдвоем на веранде и смотрели, как из-за горизонта огромными кругами взмывает луна.

Вскоре Гертруда поняла, что лорд Роналд питает к ней чувства более нежные, чем требуется для игры в пинг-понг. Иногда, особенно после обеда, когда они оставались вдвоем, он впадал в состояние глубокой аллопатии.

Однажды поздно вечером, когда Гертруда удалилась в свои покои (ушла в свою комнату) и, прежде чем пасть в объятия Морфея - иными словами, прежде чем лечь спать, - собралась было уединиться, она распахнула окно, и пред нею предстало (она увидела) лицо Роналда. Он сидел под окном на кусте терновника, и лицо его, обращенное к ней, покрывала смертельная бледность.

А пока дни шли за днями. Жизнь в Тозе текла по раз и навсегда заведенному распорядку, обычному для крупного английского поместья. В 7 удар гонга поднимал всех с постели, в 8 звук горна созывал к завтраку, в 8.30 свисток напоминал о молитве, в 1 час флаг, взлетавший до половины мачты, приглашал к ленчу, в 4 выстрел звал к чаю, в 9 первый звонок оповещал, что пора переодеваться, в 9.15 второй - что пора продолжать переодеваться, а в 9.30 ракета возвещала, что обед подан. В полночь вставали из-за стола, и в час пополуночи звон колокола призывал всех домочадцев к вечерней молитве.

Срок, данный лорду Роналду отцом, истекал. Было уже пятнадцатое июля. Потом, через день-два, настало семнадцатое, и почти вслед за ним восемнадцатое.

Иногда граф, встретив Роналда в зале, сурово произносил:

- Помни, сын мой: или ты покоришься, или я лишу тебя наследства.

А как относился граф к Гертруде? Вот тут-то и была единственная капля горечи в чаше счастья девушки. Почему-то - а почему, Гертруда никак не могла понять, - граф выказывал к ней явную неприязнь.

Однажды, когда она проходила мимо дверей библиотеки, он швырнул в нее ботфортом. В другой раз, завтракая с ней вдвоем, он ударил ее по лицу сосиской.

В ее обязанности входило переводить для графа его русскую корреспонденцию. Но напрасно искала она в ней разгадку тайны. Однажды из России пришла телеграмма. Гертруда вслух прочла ее графу: "Тучимов отправился женщине тчк она умерла".

Граф побагровел от ярости. Именно в этот день он и ударил ее сосиской.

А затем, спустя некоторое время, когда граф охотился на летучих мышей, а Гертруда с истинно женским любопытством, которое выше всяких обид, разбирала его корреспонденцию, она вдруг нашла ключ к тайне.

Оказывается, лорд Нош не был законным владельцем Тоза. Настоящий наследник, его дальний родственник, потомок старшей линии Ношей, умер в России, в тюрьме, куда он попал благодаря проискам графа, бывшего тогда посланником в Чминске. Дочь этого родственника и была законной наследницей Ношем Тоза.

Перед глазами Гертруды ожила вся история этой семьи; только имя законного наследника оставалось от нее скрытым, оно не упоминалось ни в одной бумаге.

Странная вещь сердце женщины! Может быть, вы думаете, что Гертруда с презрением отвернулась от графа? Ничего подобного. Печальная судьба этой девушки научила ее состраданию.

Но тайна все еще оставалась неразгаданной! Почему граф вздрагивал всякий раз, когда смотрел ей в лицо? Порою он даже подскакивал при этом сантиметра на четыре, так что это всем бросалось в глаза. Тогда он торопливо осушал ковш рома с виши и снова становился истинно английским джентльменом.

И все же развязка неотвратимо приближалась. Гертруда на всю жизнь запомнила этот день.

В тот вечер в Ношем Тозе был большой бал. Съехались все соседи. Как билось сердце Гертруды от томительного предчувствия, с каким трепетом обследовала она свой скудный гардероб, чтобы не уронить себя в глазах лорда Роналда. Ее туалеты, и в самом деле, можно было пересчитать по пальцам, но зато она обладала врожденным вкусом, унаследованным от матери-француженки. Гертруда приколола к волосам одну-единственную розу, а из старых газет и подкладки от зонтика соорудила себе такое платье, что оно оказало бы честь любому королевскому двору. Талию она перехватила тонким поясом из бечевки, а к ушам подвесила на нитке кусочки старинного кружева, завещанного ей матерью.

Словно магнитом, Гертруда притягивала к себе взоры гостей. Скользя под звуки музыки, она казалась олицетворением девической чистоты и прелести, которой невозможно было перевосхититься.

Бал был в полном разгаре. Он уже совсем разгорелся.

Роналд стоял с Гертрудой в кустарнике. Они смотрели друг другу в глаза.

- Гертруда, - сказал он, - я люблю вас.

От этих простых слов затрепетала каждая клетка ее костюма.

- Роналд! - прошептала она и бросилась ему на шею.

В это мгновение они увидели графа, - он стоял перед ними, весь залитый лунным светом. Негодование искажало его суровые черты.

- Так! - сказал он, обращаясь к Роналду. - Ты, кажется, уже сделал свой выбор?