Антон Чехов - Том 29. Письма 1902-1903

• Название: Том 29. Письма 1902-1903
• Автор: Антон Чехов
• Издательство: Наука
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1982

Двенадцать томов серии — это своеобразное документальное повествование Чехова о своей жизни и о своем творчестве. Вместе с тем, познавательное значение чеховских писем шире, чем их биографическая ценность: в них бьется пульс всей культурной и общественной жизни России конца XIX — первых лет XX века.

В одиннадцатом томе печатаются письма Чехова с июля 1902 г. по декабрь 1903 г.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

3832. В. Ф. КОМИССАРЖЕВСКОЙ

14 сентября 1902 г. Ялта.

14 сентября 1902.

Дорогая Вера Федоровна, я скоро поеду в Москву*, а оттуда в Nervi*, или прямо в Nervi, поеду, как мне кажется, скоро, но когда именно, еще неизвестно, дня не назначено. Все дело в кашле, и если он не уймется и вообще мне не станет легче, то пожалуй задержусь в Ялте, но все-таки, вероятно, к первому октября я уже уеду.

А когда Вы будете в Севастополе? Не увидимся ли мы там?

Здесь погода неважная: холодно, пыль, дождя не было чуть ли не с самой весны. И чем раньше убегу, тем лучше.

А мне самому нужно бы и хотелось бы повидаться с Вами и поговорить.

Будьте здоровы, желаю Вам всего хорошего.

Ваш А. Чехов.

Ялта.

Телешову Н. Д., 14 сентября 1902*

3833. Н. Д. ТЕЛЕШОВУ

14 сентября 1902 г. Ялта.

Дорогой Николай Дмитриевич, большое Вам спасибо! Сегодня я получил Вашу «Белую цаплю»* и «Книгу рассказов и стихотворений»*. Я прочел уже почти все — и многое мне понравилось, многое очаровало. Ваши вещи — прелесть, «В сочельник» и «Песня о слепых» (особенно конец) показались мне необыкновенно хорошими, великолепными, быть может оттого, что я давно уже не читал беллетристик. Спасибо большое, большущее! Крепко жму руку и прошу не забывать меня в святых молитвах. Поклон и привет завсегдатаям «сред»*.

Ваш А. Чехов.

14 сент. 1902.

На обороте:

Москва. Его высокоблагородию Николаю Дмитриевичу Телешову.

Чистые пруды, д. Тереховой.

Чеховой М. П., 14 сентября 1902*

3834. М. П. ЧЕХОВОЙ

14 сентября 1902 г. Ялта.

Милая Маша, в Ялте все нет дождя и не похоже, что он когда-нибудь будет; барометр все поднимается. Но стало прохладно, кашель мой почти прекратился, и я уже ем, хотя мне все еще подают цыплят и будут подавать, несмотря ни на какие мольбы. Я поеду в Nervi и по пути буду в Москве*, где проживу столько времени, сколько будет возможно. Я велел постлать у себя ковры, стало хорошо. Мать здорова. Все благополучно, нового нет ничего.

Вчера ночью, как говорит мать, было только 4 градуса тепла. Все жалуются на холод, а мне хорошо. А если бы пошел дождь, тогда было бы совсем недурно.

Будь здорова и благополучна. Бываешь ли в Большом театре? У Корша?

Твой Antoine. 14 сентябрь.

На обороте:

Москва. Марии Павловне Чеховой.

Неглинный пр., д. Гонецкой.

Книппер-Чеховой О. Л., 16 сентября 1902*

3835. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

16 сентября 1902 г. Ялта.

16 авг.

Дуся моя, птица моя, здравствуй! Как живешь-можешь? Что новенького? У нас ничего, если только не говорить о погоде, которая потеплела, стала приличной. А дождя все-таки нет, и не похоже, что он когда-нибудь будет.

Зачем и что я буду писать Валерии Алексеевой*, если, во-первых, я не знаю, умеет ли она переводить, и, во-вторых, не знаю даже, как ее величать по батюшке. Для чего тебе нужно, чтобы я вышел в Америке? Да еще в дамском, т. е. очень плохом переводе? Ответь ей сама что-нибудь.

Передай М. С. Смирновой, что я не отвечу ей на письмо* до тех пор, пока она не пришлет мне своего московского адреса и мерки с ноги сестры своей Наталии.

Была в новом театре?* Ну как?

Сегодня получил жизнерадостное письмо от Вишневского*, который, очевидно, как только окунулся в театральное дело, так и ожил. Я очень хочу тебя видеть и потрогать тебя за щеку, за плечо. Ведь я твой муж и имею право делать с тобой вое, что угодно, — имей это в виду.

Бываешь ли на репетициях, работаешь ли?* Идут ли «Столпы общества»?* Все, все напиши подробнейшим образом.

Целую моего карапузика и обнимаю. Бог тебя благословит, дуся. Я тебя люблю.

Твой А.

На конверте:

Москва. Ее высокоблагородию Ольге Леонардовне Чеховой.

Неглинный пр., д. Гонецкой.

Вишневскому А. Л., 18 сентября 1902*

3836. А. Л. ВИШНЕВСКОМУ

18 сентября 1902 г. Ялта.

Дорогой Александр Леонидович, вот еще одна принадлежащая Вам карточка* — это последняя. Сим извещаю Вас, что я жив и здоров и что приеду в Москву скоро*, как только получу известие, что погода стала лучше. Нового ничего нет, все старо, как А. Ф. Дьяконов*. Поклонитесь Немировичу и будьте здоровеньки.

Ваш А. Чехов.

18 сент. 1902.

Доходят слухи о Вашей деятельности в качестве заведующего хозяйственной частью*; все хвалят Вас, в восторге.

На обороте:

Москва. Его высокоблагородию Александру Леонидовичу Вишневскому.

Неглинный пр., мебл. к-ты «Тюрби».

Книппер-Чеховой О. Л., 18 сентября 1902*

3837. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

18 сентября 1902 г. Ялта.

18 сент.

Супружница моя славная, у меня целое событие: ночью был дождь. Когда утром сегодня я прошелся по саду, то все уже было сухо и пыльно, но все же был дождь, и я ночью слышал шум. Холода прошли, опять стало жарко. Здоровье мое совершенно поправилось, по крайней мере ем я много, кашляю меньше; сливок не пью, потому что здешние сливки расстраивают желудок и насыщают очень. Одним словом, не беспокойся, все идет если и не очень хорошо, то по крайней мере не хуже обыкновенного.

Сегодня мне грустно, умер Зола*. Это так неожиданно и как будто некстати. Как писателя я мало любил его, но зато как человека в последние годы, когда шумело дело Дрейфуса*, я оценил его высоко.

Итак, скоро увидимся, клопик мой. Я приеду и буду жить до тех пор, пока не прогонишь. Успею надоесть, будь покойна. Скажи Найденову, если речь зайдет насчет его пьесы*, что у него большой талант — что бы там ни было. Я не пишу ему, потому что скоро буду говорить с ним — так скажи.

Морозову я писал то же самое*, что написал тебе, т. е. что я выхожу из пайщиков по безденежью, так как не получил долга, который рассчитывал получить.

Не хандри, это тебе не к лицу. Будь веселенькой, дусик мой. Целую тебе обе руки, лоб, щеки, плечи, глажу тебя всю, обнимаю и опять целую.

Твой А.

Где Котик*?

Мать кланяется тебе и все жалуется, что ты ей не пишешь.

На конверте:

Москва. Ее высокоблагородию Ольге Леонардовне Чеховой.

Неглинный пр., д. Гонецкой.

Чеховой М. П., 18 сентября 1902*

3838. М. П. ЧЕХОВОЙ

18 сентября 1902 г. Ялта.

18 сент. 1902.

Милая Маша, ночью шел дождь. Шел недолго, но все же в бак текло, и, вероятно, текла одна грязь. В саду посвежело, хотя и сухо по-прежнему. Сегодня жарко.

Я скоро приеду в Москву, вероятно, вскоре после первого октября — смотря по обстоятельствам и по московской погоде.

Мать здорова, все благополучно. Нового ничего нет. Целую тебя.

Твой Antoine.

На обороте:

Москва. Марии Павловне Чеховой.

Неглинный пр., д. Гонецкой.

Книппер-Чеховой О. Л., 20 сентября 1902*

3839. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

20 сентября 1902 г. Ялта.

20 сент.

Оля, мордуся моя милая, здравствуй! В последних письмах своих ты совсем превратилась в меланхолию* и, быть может, совсем уже стала монашкой, а мне так хочется видеть тебя! Я скоро, скоро приеду* и, повторяю, буду жить до тех пор, пока не прогонишь, хоть до января. Мать выезжает из Ялты 3 октября — так, по крайней мере, она говорила вчера. Сначала она проедет в Петербург и потом уж, вернувшись оттуда, будет жить в Москве, у Ивана. Так я ей советую.

Что тебя так беспокоит мой пай у Морозова?* Велика важность! Когда приеду в Москву, поговорю с ним, а пока не трогай его, дуся.

Итак, я в Москву поеду без плевальницы, а в вагоне это ух как неудобно. Ты не присылай, а то, пожалуй, разминусь с посылкой. В день моего приезда прикажи Маше зажарить телячью котлету, ту самую, которая стоит 30 коп. И пива бы Стрицкого «Экспорт». Кстати сказать, я теперь ем много, но сил и энергии все-таки мало, и опять стал кашлять, опять стал пить эмс. Но настроение ничего себе, не замечаю, как проходит день. Ну, да все это пустяки.

Ты пишешь, что если бы мы жили вместе неразлучно, то ты надоела бы мне, так как я бы привык к тебе, как к столу, к стулу. «А мы с тобой оба недоконченные какие-то». Не знаю, дуся, докончен я или нет, только уверен в том, что чем дольше жил бы с тобой вместе, тем моя любовь становилась бы глубже и шире. Так и знай, актрисуля. И если бы не болезнь моя, то более оседлого человека, чем я, трудно было бы сыскать.