Элла Уорнер - Время пришло

• Название: Время пришло
• Автор: Элла Уорнер
• Издательство: Редакция международного журнала "Панорама"
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-7024-1028-9

Герой романа Нортон после смерти деда возвращается домой, в родовое имение «Рокхилл», чтобы вступить в права наследствования. В «Рокхилле» он неожиданно встречает новое лицо — рыжеволосую красавицу Гвендолен. Молодая девушка последние два года служила компаньонкой у деда. Нечего и говорить, что она произвела на Нортона ошеломляющее впечатление, как, впрочем, и он на нее.

Но Нортона одолевают сомнения. Кто она: удачливая авантюристка, ловко охмурившая восьмидесятилетнего старика, который души в ней не чаял и даже вставил ее в завещание, или невинный ангел, какой кажется с первого взгляда?..

---

— Венди, я так не считаю, — торопливо заверил он. — Никто и ничто не могло нарушить узы, связывавшие нас с дедом. Это было неповторимо. Так же, как неповторимо то, что связывало с дедом тебя.

Да, верно. Совершенно неповторимо. Никто не смог бы понять, что это для нее значило. Поэтому она была обязана отнестись к внуку Винсента с максимальной объективностью.

— Вы могли ревновать, — предположила Венди, все еще не уверенная в его чувствах.

— Нет. Я не так жаден, Венди. Дед любил многих людей. Но это не уменьшало его привязанности ко мне.

Он говорил так искренне, так разумно… но поступал по-другому.

— Тогда почему вы так отнеслись ко мне? — резко спросила Венди, глядя ему прямо в глаза.

На его лице появилась гримаса стыда и вины.

— Я был огорчен тем, что так долго не видел деда. Его смерть заставила меня почувствовать себя обманутым. А когда я приехал домой, ты действительно выглядела узурпаторшей, вела себя как хозяйка дома и прислуга выполняла твои указания. Венди, я просто не был готов к увиденному и вышел из себя. Мне очень жаль, что ты стала жертвой этого недовольства.

Жертвой… козлом отпущения. Да, это можно понять. Но легче ей от этого не стало.

— Все в прошлом, Венди, — заверил Нор, умоляя ее глазами о прощении. — Хочешь верь, хочешь не верь, но это правда.

Хотелось бы поверить.

— Винсент просил… он взял с меня обещание… попробовать. Я имею в виду, постараться, чтобы вы мне понравились. Не замыкаться. Он знал… понимал… что я привыкла дичиться людей.

— Как жаль, что он не успел сказать это мне! — грустно произнес Нор. — Это бы все изменило, Венди. Мне искренне жаль. Произошло недоразумение.

— Мне тоже жаль, Нор. Потому что теперь я вам не доверяю. Я бы ушла отсюда сегодня же… если бы не правнук Винсента. Наверное, будет несправедливо, если я не воспользуюсь шансом убедиться, что мы можем жить… дружно.

— Можно кое-что предложить тебе?

Она кивнула, не зная, чего ждать.

— Давай на время уедем отсюда. Лучше всего люди узнают друг друга во время путешествий. Я хочу проложить туристский маршрут по Европе, так что для меня это будет деловая поездка. — Вдруг он усмехнулся, в глазах заплясали лукавые искорки. — Если захочешь, можешь сопровождать меня в качестве няни и выполнять те же функции, которые выполняла при моем деде.

Венди невольно фыркнула. Насмешила ли ее абсурдность этой идеи или то была истерическая реакция на неожиданный спад напряжения? Она покачала головой, слишком уставшая, чтобы разбираться в таких тонкостях.

— Клянусь, я ни к чему не буду тебя принуждать, — продолжил Нор, стараясь быть как можно убедительнее. — Отдельные комнаты. И оплаченный обратный билет, так что ты сможешь оставить меня в любой момент.

Путешествие в Европу… Фантастика, подумала она. Но очень соблазнительно. Винсент много рассказывал о тамошних красотах.

— Венди, тебе нужно вырваться отсюда. Если ты захочешь оставить «Рокхилл», так будет легче. Это позволит не слишком огорчить Бартлетта и всех остальных. Думаю, они будут рады, если я возьму тебя с собой.

Тут он прав, иронически подумала Венди. Но все равно… Это исключено.

— Я буду заботиться о тебе, Венди, — не отставал Нор. — Если ты получишь шанс узнать меня с лучшей стороны, это позволит нам определить будущее, верно?

Его страстная речь звучит так убедительно… Сердце Венди болезненно забилось.

— Это… это хорошее предложение, Нор. Я бы попыталась, но это невозможно.

— Почему? — нахмурился он.

Она вспыхнула, не в силах объяснить сложившуюся ситуацию. Нор и не догадывается о ее трудностях.

— Кроме банковского счета, который открыл на мое имя бухгалтер Винсента, чтобы было куда перечислять мое жалованье, мне нечем доказать, кто я такая. Винсент и мистер Уильямс поручились за меня в банке, потому что у меня нет никаких документов, удостоверяющих личность. Но для паспорта этого будет недостаточно.

— У тебя есть свидетельство о рождении…

— Нет у меня свидетельства. Только копия, не имеющая юридической силы. Однажды на основании этой копии я пыталась получить настоящее свидетельство о рождении, но секретарь потребовал от меня сведений, которых я не знаю, — призналась она. — А искать их без толку. Теперь никто ничего не подтвердит. Наверное, меня вообще нигде не регистрировали.

Венди отвернулась и посмотрела на бухту, снова переживая беспомощное чувство человека, у которого нет и никогда не было корней. Я — плавучий обломок, подумала она, но, по крайней мере, умею плавать. Это лучше, чем тонуть в безнадежности.

— Венди, позволь помочь тебе. Должны быть люди, которые знают…

Она покачала головой.

— Нор, вы не понимаете. Их там больше нет. Эти люди ушли. А если и были какие-то записи, то они исчезли.

— Где это «там», Венди? — тихо спросил он.

Она сказала слишком много. Лучше было молчать. Люди не могут принимать близко к сердцу то, что выше их понимания. Венди вспомнила, как однажды разоткровенничалась с девушкой, с которой вместе работала. Та сразу стала относиться к ней по-другому, хотя сама отнюдь не была избалована судьбой.

— Ты боишься того, что ушло? — мягко и осторожно спросил Нор, щадя ее чувства.

Бояться ей нечего. Теперь никто не смог бы вернуть ее в лагерь. Венди освободилась от страха много лет назад, но ее никогда не покидало чувство, что во имя каких-то высших соображений у нее украли большой кусок жизни.

— Венди, не поделишься со мной? Теперь ты можешь на меня положиться. Я хочу помочь тебе сдвинуться с мертвой точки…

Мольба, звучавшая в голосе Нора, тронула ее. Отец моего ребенка, подумала она. Правильно ли отгораживаться от него броней? Но если она это сделает, не отшатнется ли он?

Пусть. Все лучше, чем неопределенность.

— Ладно.

Она снова отошла к краю балкона, инстинктивно стремясь держаться от Нора подальше. Такое признание требует пространства. Он стоял, смотрел, ждал и излучал уверенность, которая наконец заставила Венди пожелать сбросить с себя тяжелую ношу.

Она отмежевалась от прошлого. Гораздо легче представить себе, что это происходило с той частью ее «я», которая теперь отделилась от нее, или с совсем другим человеком. Венди знала, что это не совсем так, но такое отстранение позволило ей быть более объективной.

— Я воспитывалась в чем-то вроде религиозной общины. Там было около пятидесяти детей. Разных возрастов. До восьми лет мы жили в доме, под надзором старшей воспитательницы. Никто из нас не знал, кто его настоящие родители и были ли они вообще. Никто не помнил о своей жизни за пределами лагеря.

Нортон ничем не выдал своего потрясения.

— Вас всегда держали внутри? — мягко, но настойчиво спросил он.

— Да. Идея заключалась в том… — Она проглотила комок в горле. — Мы были невинными детьми Господа и нас следовало держать вдали от развращающего мира. Тут было что-то культовое. Кажется, теперь это называют социальным экспериментом.

Лицо Нора напряглось, но он кивком попросил ее продолжать.

— Нас учили читать и писать, но не давали настоящего школьного образования, которое, как выяснилось позже, бесплатно получали все дети за пределами лагеря. Большое место в распорядке дня занимала музыка. Мы пели, в основном это были гимны и псалмы. Если ты не задавал вопросов, жить было можно. Это была очень регламентированная, очень дисциплинированная, очень… душная жизнь.

— Которая была для тебя тюрьмой, — тихо сказал Нор.

Она сморщилась, не в силах спорить с этим утверждением.

— Там не было свободы ни в чем. Никакого уединения, кроме как в собственном воображении. Я сбежала, когда мне исполнилось четырнадцать.

— Так рано? — наконец удивился Нор.

— Я была высокая. Казалась старше своих лет.

— Где был этот лагерь, Венди?

— Где-то на юго-востоке, недалеко от Ашбертона. Глухая деревня. Давно заброшенная.

— Как давно?

— Восемь лет назад. Мне было двадцать лет, когда в прессу просочились сведения о его существовании. Не знаю, кто или что насторожило правительственных чиновников, но лагерь был ликвидирован и всех детей передали социальным работникам для фильтровки. Те, кто руководил лагерем — они называли себя Внутренним кругом, — уничтожили все записи и сбежали из деревни.

— Их не разыскивали?

— След обнаружился в Австралии, но они исчезли и оттуда. Начался бум журналистских расследований. Большинство статей носили сенсационный характер, и толку от них было мало. Дети постепенно привыкли к обществу. Старшим это далось труднее. Многим хотелось снова вернуться в лагерь. Тамошняя жизнь казалась им более безопасной.

— Тебе не приходило в голову кому-нибудь рассказать эту историю?

— Из газет я узнала, что были профессиональные врачи и адвокаты, которые помогали Внутреннему кругу получать детей, отданных для усыновления. Брошенных младенцев. Я не верила правительственным чиновникам. Не знала, что они могут со мной сделать. Кроме того, я жила сама по себе. Не хотела, чтобы они подумали, будто я нуждаюсь в помощи.