Фридрих Ницше - Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей

• Название: Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей
• Автор: Фридрих Ницше
• Жанр: Философия
• Год: 2005
• ISBN: 5-902764-02-5

---

[Преимущество отстояния от своего времени.] Поставлен в стороне, против обоих движений, против индивидуалистской и коллективистской морали, — ибо и первая тоже не знает иерархии рангов и норовит дать одному ту же свободу, что и всем. Мысли мои вертятся не вокруг степени свободы, которую следовало бы предоставить тому или иному, но о степени власти, которую тот или иной над другими или над всеми должен осуществлять, то есть насколько определённое жертвование свободой, даже порабощение, даёт базу для возникновения высшего типа.

Если мыслить в самых крупных масштабах: как пожертвовать развитием человечества, дабы помочь появлению на свет высшего, чем человек, рода?

860

О ранге. Ужасное следствие «равенства»: в итоге каждый будет полагать, что имеет право на решение любой проблемы. И всякой иерархии рангов придёт конец.

861

Необходимо объявление войны высших людей — массе! Повсюду сплачивается посредственность, норовя провозгласить своё господство! Всё, что размягчает, ослабляет волю, требует уважать «народ» или «женственность», — всё это действует на пользу всеобщего избирательного права, то есть ведёт к господству человека низшего порядка. Но мы проведём репрессии и вытащим всё это барахло (которое в Европе завелось вместе с христианством) на свет и на суд.

862

Надобно учение, достаточно сильное, чтобы действовать как средство отбора: укрепляя крепких, расслабляя, парализуя, ломая тех, кто утомлён жизнью.

Уничтожение опустившихся рас. Упадок Европы. — Уничтожение рабских ценностей. — Господство над всей Землёй как средство зачинания нового типа. — Уничтожение тартюфства, именуемого «моралью» (а с ним и христианства как истерического вида честности: Августин, Беньян{407}). — Уничтожение всеобщего избирательного права: то есть системы, в силу которой самые низкие натуры предписывают себя в качестве канона и закона натурам высшим. — Уничтожение посредственности и уважения к посредственности. (Односторонних, отдельных — народы, например, англичан, устремить к полноте природы посредством спаривания противоположностей: сюда же смешение рас). — Новое мужество — никаких априорных истин (таковых взыскуют привыкшие к вере!), но свободное подчинение господствующей мысли, для которой пришло время, например, время как свойство пространства и т. д.{408}

[2. Сильные и слабые]

863

Понятия «сильный и слабый человек» сводятся к тому, что в первом случае унаследовано много сил — такой человек есть сумма; во втором — ещё мало — недостаточное унаследование, раздробление унаследованного. Слабость может быть и начальным феноменом: «ещё мало»; или конечным феноменом — «уже недостаточно».

Точка приложения, где нужна большая сила, где надо силу расходовать: масса как сумма слабых реагирует медленно... — противится многому, для чего она слишком слаба... от чего она не видит для себя пользы; не творит, не движется вперёд...

Это всё против теории, которая отрицает сильных индивидуумов, утверждая, что «всё сделает масса». Это разница как между различными «коленами»: между деятельным человеком и массой может пролегать дистанция в пять поколений — хронологическая разница.

Ценности слабых впереди, потому что их переняли сильные, чтобы с их помощью вести...

864

Почему слабые побеждают. — In summa: у больных и слабых больше со-чувствия, они «человечнее»; в больных и слабых больше духа, они переменчивей, разнообразней, общительней — злобнее: это только больные изобрели злость. (Болезненная ранняя зрелость у больных рахитом, золотухой, туберкулёзом.) Тонкий ум: достояние поздних рас (евреи, французы, китайцы. Антисемиты не могут простить евреям, что у тех столько «духа» — и денег; антисемитизм — синоним «не-преуспевших».)

Больные и слабые были заворожены собою, они интереснее здоровых: юродивый и святой — две самых интересных человеческих разновидности... в самом тесном родстве с ними и «гений». Великие «авантюристы и преступники», как и все люди, а здоровяки в первую голову, какое-то время своей жизни были больны: сильные душевные порывы, страсть власти, любви, мести сопровождались глубокими внутренними помехами... А что касается декаданса: его являет собою в любом смысле почти каждый человек, если не умирает преждевременно, — а значит, он на своём опыте познаёт инстинкты, которые ему, декадансу, свойственны; почти каждый человек половину жизни живёт декадентом.

И, наконец: женщина! Одна из половин человечества слаба, типично больна, переменчива, непостоянна — женщине потребна сила, чтобы за неё цепляться, — ей потребна и религия слабости, которая учит, что божественно быть слабым, униженным и при этом любить... — или, ещё того чище, она ослабляет сильных, она властвует, когда ей удаётся подчинить сильного... — женщина всегда тайком входила в комплот со всякими упадочными типами, со священниками, против «власть имущих», «сильных», против «мужей» — ради культа поклонения, сострадания, любви женщина и детей своих отринет в сторону, — тип матери весьма убедительно представляет альтруизм.

И, наконец: всё возрастающая цивилизация, которая с необходимостью несёт с собою одновременное возрастание нездоровых элементов, всего невротически-психиатрического и криминального... — возникает и промежуточный вид, артист, — от криминальности поступков отделённый слабостью воли и социальной боязливостью, а для сумасшедшего дома тоже ещё не вполне дозревший, но с неуёмным любопытством тянущий свои щупальца-усики в обе эти сферы: это специфическое культурное растение, современный артист, — художник, композитор, но в первую голову романист, который для своего образа сущего употребляет весьма неподходящее слово «натурализм»... — Полку сумасшедших, преступников и натуралистов прибывает — это примета растущей, поспешающей вперёд культуры, когда все выделения, отбросы, все продукты распада приобретают особый вес, когда отставшие задают шаг...

И, наконец: социальное месиво, следствие революции, установление равных прав, суеверие «равенства людей». При этом носители инстинктов упадка (обиды, неудовлетворённости, тяги к разрушению, анархизма и нигилизма), включая и инстинкты рабства, инстинкты трусости, хитрости, канальства тех слоёв, которых долго держали внизу, норовят смешаться с кровью всех иных сословий: ещё два-три поколения — и расу невозможно будет узнать, всё будет испоганено чернью. Отсюда же проистекает свальный инстинкт против всякого выбора, против привилегий любых видов, — инстинкт такой силы, уверенности, суровости и жестокости в практическом применении, что и сами привилегированные готовы ему подчиниться: всё, что хочет удержать власть, льстит черни, должно иметь чернь на своей стороне, — и в первую голову «гении», они становятся герольдами чувств, которыми проще воодушевить массы, — нота сентиментального сочувствия, даже подобострастия перед всеми, кто прежде жил в страдании, низости, был презираем и гоним, заглушает все прочие ноты (типы: Виктор Гюго и Рихард Вагнер). — Восхождение черни опять-таки знаменует собой нисхождение старых ценностей...

При столь радикальном — в плане темпа и средств — движении, которое являет нам наша цивилизация, происходит смещение центра тяжести среди людей — тех самых людей, которые важнее всего и на которых как раз и ложатся все тяготы и вся большая опасность столь болезненного движения; центр тяжести падает на рохлей par excellence, на тугодумов, увальней, на тех, кто медленно схватывает и долго соображает, — именно они окажутся в эпицентре этого чудовищного изменения и смешения элементов. При подобных обстоятельствах центр тяжести с необходимостью приходится на середняков: против господства черни и отбросов общества (те и другие всё чаще объединяются) консолидируется заурядность — как порука и носительница будущего. Отсюда для исключительных людей произрастает новый противник — или новый соблазн. Предположим, они не станут подлаживаться к черни, петь и плясать под дудку «отверженных», — перед ними встанет необходимость быть «посредственными», быть «положительными». Они прекрасно знают: mediocritas[227] к тому же aurea[228], — только она и располагает деньгами и золотом (всем, что блестит...)...