Вера Камша - ТАРРА. ГРАНИЦА БУРИ. Летопись вторая.

• Название: ТАРРА. ГРАНИЦА БУРИ. Летопись вторая.
• Автор: Вера Камша
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-37027-6

Темная Звезда, королева Таяны Герика, о приходе которой предупреждало древнее Пророчество, чуть было не ставшая проклятьем Тарры, обретает свободу и власть над колдовской силой невероятной мощи. Теперь от того, что она выберет — Тьму или Свет зависит будущее этого мира. Вернуть ее под свою волю — вопрос жизни и смерти для адептов жестокого бога Ройгу, не останавливающегося перед тем, чтобы для достижения своей цели утопить Благодатные земли в крови междоусобной войны. Защитой Герике становятся герцог Рене Аррой, его соратники и эльфы клана Лебедя, принявшие на себя ответственность за Тарру и за судьбы ныне на ней живущих. Но чтобы противостоять Ройгу, одних их сил недостаточно…

Переработанная версия романа.

---

Матей, казавшийся в утренней дымке очень старым и уставшим, повернулся к принцу.

— Мы их догоняем. Гайда пошла верхним чутьем.

— Я понял, — кивнул Матей. — Что-то еще?

— Не нравится мне этот туман, — неожиданно выпалил Луи.

— Мне тоже, — согласился его собеседник, — но там вряд ли кто-то прячется, все наверняка в деревне.

— Я не об этом. — Луи досадливо поморщился. Вольно же было ему заговорить о своих страхах. И с кем? С человеком, который и снов-то наверняка никогда не видит.

— Я всегда боялся тумана, — внезапно признался его собеседник, — в тумане мы все — заблудившиеся дети.

Ответить принц не успел. Тишину разорвал воющий крик. Кричал, без сомнения, человек. Женщина. Но в крике этом не было ничего разумного. Только смертный ужас. Луи спиной почувствовал, как напряглись его люди, но первым опомнился все тот же Матей, гаркнувший:

— Стоять!

— Стоять?! — невольно переспросил принц.

— Мы не можем очертя голову кидаться, не зная куда. Нас слишком мало, а этих… — Матей запнулся, не найдя в своем солдатском лексиконе слов, достойных вчерашних извергов, — этих должно быть никак не меньше полутора сотен, то есть три на одного. Так что вперед. Но очень тихо. Вон до тех кустов. И уйми собаку.

Гайда действительно была вне себя. Ее горло разрывало низкое рычание, шерсть на загривке стояла дыбом, хвост совсем исчез между ног. Только впитанная с молоком матери любовь к хозяину и привычка повиноваться заставили суку замолчать и медленно пойти рядом с хозяйским конем.

«Вон те кусты» оказались все той же обязательной в здешних краях сиренью. Заросли примыкали к заборчику, окружавшему крайний дом, двери в который были распахнуты, так же как и в Лошадках. Выставить охрану убийцы не озаботились.

— Совсем обнаглели, — проворчал Винсен, проверяя пистоли.

— «Зло всегда есть глупость», — назидательно процитировал Книгу Книг еще один ветеран, чьего имени Луи, нарочито презиравший своих тюремщиков, так и не удосужился узнать.

— Если бы всегда, — не согласился со священным текстом Матей, — но сейчас, похоже, нам везет. Они, — он произнес это слово с непередаваемым отвращением честного рубаки к палачам, — похоже, привычек не меняют. Наверняка гонят всех к церкви.

— Чего же мы ждем? — дернулся вперед Луи.

— Чтобы Клод и Рауль успели зайти с той стороны, — пожал плечами ветеран. — Ни один не должен уйти.

Если бы полностью рассвело, было бы видно, как Луи покраснел. Опыт, конечно, вещь великая, но догадаться о том, что врага надо взять в кольцо, мог бы и сам.

Всадники молча сидели в седлах; время, казалось, остановилось. Крики теперь звучали беспрерывно. Воющие, жуткие вопли гибнущих в муках живых существ. Кто-то из сигурантов не выдержал и сунулся было вперед, но стоящий рядом ветеран — Луи только сейчас заметил, как ненавязчиво люди Матея перемешались с его сигурантами, — успокоил парня оплеухой. Это было невыносимо — сидеть и ждать, когда впереди гибнут, и страшно гибнут, люди, но они ждали, пока Матей не поднял и опустил левую руку, словно бы рубанув невидимое чудовище, и не бросил: пора…

3

Горы и пущи остались позади. Армия миновала Фронтеру и теперь целеустремленно пересекала Нижнюю Арцию — Годой, несмотря на вежливые протесты графа Койлы, предпочел старый Олецький тракт более новому Лисьему, объяснив это нежеланием раньше времени тревожить Арроя. Нижняя Арция, плоская и сырая, не нравилась Уррику. Что можно сказать хорошего о местности, где и оглядеться как следует нельзя — разве что на дерево залезть, но и с вершины увидишь одно и то же — зеленеющие кроны, кое-где расступающиеся, чтобы окружить зеленоватые озера, небольшие села и мокрые луга, по которым без пастухов разгуливают бестолковые, позабывшие, что значит голод и опасность, коровы и овцы.

Войско шло быстро, не заходя в деревни — по счастью, редкие. Михай строго-настрого запретил своим солдатам даже заговаривать со встречными, но гоблина раздражали тревожно-любопытные взгляды из-за заборов, светлокожие ребятишки, открывшие от удивления рты, назойливые лохматые собаки. Крестьяне взирали на происходящее столь же мудро и отстраненно, как пасущиеся на лугах коровы, и принимались за прерванную работу, так и не поняв, что же такое они видели.

Впрочем, рядом со штандартами Михая покачивалось имперское знамя с нарциссами и личная консигна графа Койлы, посланника Базилека, принадлежавшего к одной из самых влиятельных арцийских фамилий. Попадавшиеся порой купцы и нобили полагали, что Базилек решил усилить свою армию таянскими наемниками, и, морщась, принимались подсчитывать, какими новыми налогами это обернется.

Годой спешил. Еще один переход, и Старая Олецькая дорога разделится на Мунтский тракт, ведущий к столице империи и дальше, к Кантиске, и Морскую дорогу, куда свернет армия, чтобы в конце месяца Медведя подойти к Гверганде, городу-ключу Побережья.

Вчера, когда войско располагалось на ночлег на большом лугу у деревни со странным названием Лохматы, посол императора, утонченный и красивый в своем темно-синем, шитом золотом платье, более подходящем для увеселительной прогулки, нежели для войны, прилюдно порадовался, что они почти миновали Нижнюю Арцию, которая, что ни говори, всегда была задворками империи. Михай галантно заметил, что не сомневается: «настоящая Арция» превосходит окраину в той же степени, в которой арцийские нарциссы превосходят фронтерские колокольчики. Настроение у регента было отличным, радовались жизни все, не считая рвущихся в бой гоблинов, которым прогулка по сытой дружественной стране начинала надоедать. Зато их союзникам-людям привезенное нагрянувшими гаэльзскими нобилями местное вино и добротная еда подняли настроение. Провинциалы засвидетельствовали свое почтение высокому таянскому гостю и особо — графу Койле, правой руке всесильного императорского зятя. Разумеется, им было объявлено о походе против Майхуба, и дворяне с умным видом, кивая причесанными по моде пятилетней давности головами, обсуждали подробности будущей кампании.

После аудиенции арцийцы разошлись по палаткам пригласивших их офицеров, где продолжалось веселье, в котором не принимали участие только находящиеся в карауле и — из упрямства — гоблины. Уррик в силу своего положения при особе регента был вынужден наблюдать сцены веселья, показавшиеся ему весьма неприглядными. Да и как еще могут выглядеть во время войны разумные создания, добровольно одурманивающие себя дурно пахнущей настойкой, в которой к тому же нет ни вкуса, ни крепости. Хорошо хоть регент не ронял собственного достоинства и, угощая гостей, сам почти не пил. Не пил и зеленый жрец, с явным неодобрением косясь на подвыпивших нобилей, заплетающимися языками обсуждавших атэвские обычаи, согласно которым каждый мужчина может иметь столько жен, сколько в силах прокормить, но на одну меньше, чем у старшего брата, и на две, чем у отца, если тот жив.

Несмотря на количество выпитого, ночь прошла спокойно — не было ни драк, ни каких-то иных неожиданностей. Следующий день регент предназначил для отдыха. Должны были подойти обозы, людям же было велено проверить амуницию и сменить одежду на более легкую — в сердце Арции становилось жарковато. Почему для стоянки Михай выбрал именно это место, капитан гоблинской стражи не понимал. На его взгляд, дневку следовало сделать два дня назад, когда начало по-настоящему припекать.

Уррик вышел от Михая и для порядка еще раз проверил охрану. Тарскийцы оказались на высоте — никто не спал, все были трезвы и сосредоточены. Можно было идти отдыхать, но утренняя прохлада после насыщенной винными парами палатки располагала к прогулке. Уррик неторопливо пошел вдоль края дороги, думая о своем. От приятных мыслей об Илане и несколько менее приятных — о Шандере Гардани, которого гоблин предпочел бы видеть другом, его отвлек приближающийся конский топот. К лагерю галопом неслось десятка полтора всадников, которых преследовали другие, в разноцветных охотничьих плащах.

Скачущего впереди Уррик узнал: этого молчаливого угловатого человека он несколько раз встречал у Годоя. Что ж, как бы то ни было, налицо враждебные действия. Скорее всего, это просто недоразумение, но… Уррик выхватил массивный бронзовый свисток — неизменную принадлежность каждого гоблинского офицера — и подал сигнал тревоги, одновременно обнажая оружие. Последнее оказалось излишним — преследователи явно не ожидали нарваться на целое войско. Их предводитель — а Уррик совершенно точно угадал такового во всаднике, одетом в простое темное платье, — не пожелал ни драться, ни вступать в переговоры. Он осадил коня так резко, что из-под копыт взвился фонтан земли и мелких камешков, и что-то проорал своим, одновременно выстрелив в воздух. Его люди немедленно развернулись и полетели назад. Около трех дюжин тарскийских конников поскакали за ними, но вскоре вернулись, потеряв незваных гостей среди обширных садов.