Александр Горохов - Смертельный азарт

• Название: Смертельный азарт
• Автор: Александр Горохов
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Детектив
• Год: 1996
• ISBN: 5-85585-436-1

После изобретения эффективного способа защиты денег от подделок молодой ученый Илья Пересветов становится объектом охоты со стороны криминальных структур. Будучи азартным человеком, Илья начинает свою собственную игру, понимая, что ставкой в ней является его собственная жизнь.

---

— Извини, Лера, я ошибся. — Спартак смущенно мял в руках шелковистый ворс. — Завтра я его продам. И купим другой.

Классически красивое (ах, если б не лысый, круглый, как мяч, череп!) лицо сестры исказила ярость, глаза полыхнули синим пламенем, и она отрезала:

— Не нужен другой! Нужно ехать на Кубу! В госпиталь святого Марка! И вернуться оттуда без всяких париков, со своими волосьями!

— Волосами, — мягко поправил Спартак. — Поедешь. Я тебе клянусь. Документы уже готовы, а деньги для такого дела мы скоро найдем. Обязательно.

Она сразу же улыбнулась, смахнула слезы и сказала виновато и нежно:

— Пойди вымойся, ты словно в помойке вывалялся. Я подогрею ужин, а мама весь день спала и лежит чистая.

Спартак пошел в ванную, облегченно решив, что дома сегодня, слава Богу, все в порядке, вечером можно будет спокойно поработать, а значит, жизнь — штука вполне терпимая. Во всяком случае, по шкале ценностей семьи Дубиных.

За два часа до того, как Спартак оказался дома, Сашка Корвет, разогнав синий «форд-эскорт» до предельно допустимой скорости, решил даже и не заезжать в Москву, Конечно, надо было бы отвезти раненого друга в больницу Склифосовского, можно было попытаться сочинить историю, что пошли-де в лес по грибы, а какая-то шпана подстрелила и убежала. Можно было бы с помощью фантазерки Риммы сочинить сказку и того убедительней, но Корвет знал, что врачи «Склифа» сейчас никаким сказкам о случайных ножевых и огнестрельных ранениях не верят, помощь пострадавшему оказывают тут же, но тут же вызывают и милицию для выяснения обстоятельств. А слегка бредивший на заднем сиденье машины Илья мог исказить по беспамятству любую, самую надежную и непробиваемую историю. «Склиф» исключался, как исключалась любая другая официальная лечебница.

По Кольцевой дороге Корвет добрался до Ярославского шоссе и через двенадцать минут, не доезжая до города Пушкино, свернул у поста ГАИ вправо, почти сразу же вкатившись в городок Ивантеевка, который всего как десяток лет назад числился подмосковной деревней на берегу речки Уча.

И ныне, несмотря на наличие светофоров на центральных улицах, универмага столичного типа, торговых ларьков, набитых заграничным барахлом со всего света, многоэтажных бетонных и кирпичных домов, Ивантеевка продолжала в быту своем упорно сохранять деревенский дух — добродушный, доброжелательный, с невысоким ритмом повседневности, мягким отношением друг к другу, не без пьяных драк молодежи на танцах, ясное дело, но в целом это была еще неторопливая, спокойная Россия, в сорока километрах от бешеной Москвы, рвущейся в ранг европейско-американских столиц и увязающей ногами в дремучем варварстве скифов «с раскосыми и жадными очами», как было с гениальной точностью определено поэтом в начале века.

Корвет миновал центр и уже на выезде из города остановился в том квартале, где сохранились еще частные, бревенчатые большей частью, дома с печным отоплением, садиками-огородиками на подворье, заборами и сараями для свинюшек и курочек.

Корвет притер машину прямо к красивой калитке в недавно покрашенном зеленом заборчике, вышел из-за руля и нажал на кнопку звонка, установленную на столбике калитки.

Небольшой и аккуратный бревенчатый дом под цинковой крышей поначалу ответил ему ревущим лаем зашедшейся в сторожевом усердии кавказской овчарки, но потом стукнула дверь, шаркая ногами, подошел сухощавый старик и прищурился, разглядывая сквозь переплеты калитки позднего гостя.

Корвет сказал весело и добродушно:

— Уйми, пожалуйста, своего кобеля, Евгений Григорьевич, а потом быстренько надевай белый халат, бери в руки слесарные инструменты и тряхни стариной. У меня в машине человек с простреленными ногами.

Старик приоткрыл калитку и спросил со спокойной озабоченностью:

— Человек или твой дружок, Сашка?

— Ближе, чем он и ты, у меня в жизни никого нет, — ровно ответил Корвет и с такой силой пнул в бок — по ребрам — подлетевшего рычащего пса, что тот завыл и кубарем откатился на клубничные грядки.

— Свои, Алтай! На место! — слегка прибавил строгости в голосе старик. Пес послушно исчез, а хозяин закончил: — Боюсь, Сашок, что ты со своей просьбой припоздал лет на пять. С серьезными ранениями я уже не справлюсь.

— Справишься, Евгений Григорьевич, — уверенно возразил Корвет. — И не бойся, никакой особой уголовщины у нас нет. Поехали на шашлыки, решили пострелять из мелкашки и случайно попали парню по ногам.

— Меня состав событий не интересует, — дребезжаще хохотнул хозяин. — Чем смогу, тем помогу.

Через полтора часа старый полковой хирург неторопливо выцедил большую рюмку крепко охлажденной водки и самодовольно сообщил:

— Такие пустяковые операции для меня еще семечки! Это даже не работа для боевого хирурга. В восемьдесят первом в Афганистане с такими ранами у меня справлялись медсестры, а я только приглядывал да придерживал их усердие. Ночью твой дружок помучится, поскольку у меня нет обезболивающего, а через три дня будет прыгать, как горный козлик. У вас, ребята, деньги есть?

— Все путем, — кивнул Корвет. — Не волнуйся. Отъедем и купим, что надо.

— А я живу только на апельсинах! — радостно сообщила Римма. — Месяцами питаюсь только апельсинами, медом и водкой.

— Новая диета? — серьезно поинтересовался Евгений Григорьевич.

— Нет. Я инопланетянка. У нас на планете Сириус вообще ничего не едят, а только пьют дистиллированную воду и живут, по вашему исчислению, по нескольку тысяч лет.

Хирург спокойно пожал плечами, не выказывая ровно никакого удивления, словно пришельцы с других планет запросто гостевали у него каждый вечер.

— Тогда на кой черт, дорогая, ты торчишь здесь? Хуже, чем на Земле, по-моему, во всем космосе места не сыскать. Или тебя сюда в наказание сослали?

— Нет, — улыбнулась Римма. — Мне просто очень понравились земные мужчины. Хотите, я сегодня с вами буду спать? У нас на Сириусе принята такая форма благодарности гостеприимному хозяину.

— Милая моя, — спокойно и грустно улыбнулся хирург, — боюсь, что я уже не сумею поддержать мужскую честь землян. Вам бы долететь до меня лет эдак тридцать назад.

— Тогда я полежу рядом с вами вместо грелки. А уж что получится — моя забота, — решительно закончила Римма. — Корвет, ты ведь при Илье подежуришь?

— Да, — ответил Корвет. — Ты, Евгений Григорьевич, не удивляйся: мы тоже думаем, что, может быть, черт ее знает, она действительно с Сириуса. Другой такой идиотки нигде не сыскать.

— А почему бы и нет? — равнодушно спросил старик. — С Сириуса так с Сириуса, всякое бывает. Я давно уже допускаю любую аномалию в отечестве. Если Госдума и правительственный синклит набиты ворами в законе, болванами и параноиками, то почему бы среди рядовых жителей не проживать инопланетянам? Так оно и есть. А у них, пришельцев, может, это и в удовольствие — погреться около холодных и бесполезных старческих костей. Может, они от этого мудрости набираются.

— Вы мне очень, очень нравитесь! — сверкнула Римма раскосыми глазами и деловито закончила: — Я вам тоже понравлюсь.

Глава 3

Поздним вечером этого же дня в глубокие размышления погрузился и тот фельдшер, который оказывал Илье Пересветову первую медицинскую помощь. Звали его Виталием Сергеевичем Воронковым, и вся жизнь у него прошла нестерпимо скучно, а главное — скудно и ущербно. Полувековой юбилей отметил недавно при полном отсутствии семьи, друзей, увлечений, да и в прожитой жизни тоже не было ничего яркого. Раза три съездил в отпуск на ненужные ему курорты, но и после этих поездок рассказать что-либо пикантно-завлекательного он не мог. Да и некому было рассказывать, как уже отмечалось.

Но сегодня он пережил несколько потрясших его душу событий, которые не позволили ему заснуть после программы «Время».

Он был ошеломлен, когда решил пересчитать, сколько заработал за обслуживание раненого парня. Оказалось, что расплатились с ним долларами, и расплатились более чем щедро! Доллары Воронков держал в руках едва ли не впервые в жизни, и поначалу решил, что это наверняка фальшивые бумажки. Но сходил в город, и выяснилось, что доллары — самые настоящие, и если их разменять на родные рубли, то получится чуть ли не трехмесячная зарплата Воронкова.

За что такое благодеяние? Это-то Воронков понял — за молчание.

Пусть так. Он бы смолчал и про все забыл, но во второй половине дня по городу пронесся слух, что в Лягушачьем озере обнаружили труп мотоциклиста, и Воронков хотя и не страдал излишним любопытством, но на озеро поспешил. И увидел, как из мелководья поначалу извлекли мотоцикл, а потом и труп парня в кожаной куртке и высоких сапогах на шнуровке.

Пользуясь тем, что фельдшерское удостоверение было всегда при нем, Воронков протолкался сквозь толпу любопытных поближе и даже устроил над трупом нечто вроде консилиума с молодым врачом «Скорой помощи». Милиции вокруг было тоже уже достаточно, и к беседе двух медицинских «светил» представители закона поначалу относились с молчаливым уважением.