Джек Линдсей - Ганнибал

• Название: Ганнибал
• Автор: Джек Линдсей
• Издательство: Издательство иностранной литературы
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1962

---

Сознание упущенных возможностей навеяло грусть на собравшихся в доме Ганнибала демократов. Все они ощущали, как держит их в своих тисках прошлое, эта неиспользованная сила, которая то казалась кошмаром и проклятием, запутанным узлом ошибок, уничтожающим все усилия настоящего, то прозрачным источником единства и гармонии, которые они отчаянно стремились восстановить.

Ганнибал заключил:

— Разве наши интересы не требуют союза, объединения с нумидийскими племенами? К этому есть только одна возможность — сделать их частью нас самих. Поглядите на наши пунические колонии. Ведь они в значительной мере ливийские по расе, но совершенно пунические по культуре. И все же…

На мгновение его одолела усталость. Неужели все человеческие усилия преследует парадокс ошибки? Прав ли он, перенося в прошлое проблемы настоящего? Почем знать, возможно, в былые времена, о которых он говорил, Кар-Хадашт и другие пунические города сохранили ядро своих сил именно благодаря ограничениям, которые позднее оказались для них гибельными? Защитный панцирь, спасавший от смерти, в свою очередь превратился в препятствие для нарождающихся новых форм жизни. Самый искренний молитвенный жест, длившийся один только удар сердца после вдохновенного мига, становится кощунством.

Намилим крепко сжал руки, встал и поклонился. Ганнибал сделал ему знак говорить.

— Я говорю не от себя… Я говорю от имени моей общины… — начал он в замешательстве. — И от Общества взаимопомощи моряков… Мы пытались создать всеобщую организацию… Наша резолюция получила также поддержку Общины гончаров… Я не могу сказать точно, сколько нас. Мы все еще, так сказать, нащупываем почву… Хочу сказать, что я послан делегатом от довольно большой части наших граждан. Наше мнение обо всем этом ясное: все потеряно, если не будет положен конец интригам правящих семей с Римом и царем Нумидии. Поэтому мы с завтрашнего дня объявляем открытую борьбу. Мы знаем, чем она может кончиться. Но любой другой путь — это верная гибель. Мы призываем Ганнибала организовать силы республики… вооружить народ… наладить производство оружия, постройку кораблей… захватить все торговые суда во внешней гавани, уплатив компенсацию иностранным владельцам, и для этого установить особый налог на наших богачей.

Лицо Ганнибала оставалось непроницаемым.

— Это безрассудно, — сказал он резко.

— Менее безрассудно, чем покориться, — ответил Намилим уже с уверенностью и сел.

Ганнибал оглядел остальных. Они беспокойно заерзали, затем несколько человек заговорили одновременно. Карталон нерешительно заявил, что, невзирая на все его сомнения, он поддержит предложение Намилима, если оно будет принято собравшимися. Балшамер разразился пламенной речью. Он начал с поддержки революционной войны, а кончил утверждением, что ситуация еще не созрела. Другие ораторы, представлявшие интересы мелких производителей, считали, что сначала надо выслушать посланцев Рима. Один из выступавших предложил отправить посольство к Массиниссе и пригласить его на совещание, чтобы раз и навсегда установить границы государств. Все более и более выявлялось расхождение во мнениях, и споры возникали уже по маловажным вопросам, например о том, захватил ли уже Массинисса часть муниципальных земель города Хуллу[80] или не захватил.

Совещание закончилось, хотя не было намечено никакого плана действий. В сущности, победило предложение колеблющейся части демократов — ничего не предпринимать, пока не выскажутся римские послы. Ганнибал не вмешивался более в дебаты. Он мрачно слушал. Один только раз, когда его глаза встретились с глазами Намилима, на его губах появилась слабая улыбка, но сразу же исчезла, как только он отвел взгляд.

Когда все разошлись, Ганнибал сказал Бараку и Келбилиму, что намерен отправиться в город. Затем он вошел в свою молельню, где имел обыкновение беседовать с Мелькартом.

Все наносное, что мешало ему, теперь отпало, и он снова ощущал свою непреклонную стойкость, этот пробный камень ценностей. По какому пути идти? На совещании он воздержался от проявления инициативы, ему было важно узнать, как проявят себя его сограждане. В целом они его не разочаровали. Были общины, которые начинали колебаться, как только появилась опасность, и общины, где личные расчеты и прибыли, теперь, как и всегда, ставились выше общественных интересов. Но были и такие общины, где люди надежны, где для людей свобода и отчизна значили одно и то же. Эти люди пошли бы за ним в бой по первому зову.

Нумидия, а не Рим — вот главная проблема, — подумал он снова, — не Рим. — И он стал размышлять над предложением Намилима. Если решиться на открытую борьбу — тут не может быть полумер. Путь постепенных реформ, по которому он пошел, уже не будет удовлетворять — придется перейти к другим мерам: конфискации имущества, массовым ссылкам, разделу земли между бедняками — мерам, к которым прибегали руководители революционного движения в Греции. Тогда он значительно продвинулся бы по пути, которым идет Набис. У него не было возражений против такого шага. Он ликовал при мысли, какой ужас нагонит он на богатых, теперь глумящихся над демократией. Что его заботило — это вопрос, насколько стратегически действенным будет этот шаг. Даст ли он возможность пуническим общинам, разбросанным в Северной Африке, противостоять натиску Массиниссы? Или же период замешательства, неизбежный на первом этапе коренной общественной ломки, лишь облегчит Массиниссе его наступление? То, что в конечном счете Массинисса и Рим придут в столкновение, не имело значения для Ганнибала, ибо столкновение произойдет лишь после того, как Кар-Хадашт будет окончательно уничтожен. Со стратегической точки зрения он должен считаться с прочным блоком между Римом, Нумидией и богатыми семьями Кар-Хадашта, направленным против демократии Кар-Хадашта. То, что со временем в этом блоке выявятся непримиримые противоречия, его сейчас не занимало. Рим и нумидийский царь не хотели, чтобы Кар-Хадашт был сильным. То обстоятельство, что единственный путь к усилению Кар-Хадашта вел через демократическое движение, для них оказалось более или менее случайным. С другой стороны, богатые семьи безусловно хотели, чтобы Кар-Хадашт был сильным, но и служил для них средством увеличения богатства и власти. Однако силу, рожденную демократией, они ненавидели столь глубоко, что скорее готовы были увидеть свою родину похороненной под развалинами, чем допустить торжество нового строя. Мысль, что этим они сами роют себе могилу, не приходила им в голову. Они были ослеплены ненавистью и страхом…

О Мелькарт, где выбор? Он видел, что на какой бы путь он ни повернул, гибель Кар-Хадашта неизбежна. Казалось, можно было выбирать лишь одно из двух: немедленную гибель или гибель с отсрочкой.

Ему так хотелось кликнуть боевой клич, повести преданные ему общины Кар-Хадашта на открытый бой против чужой империи и против алчности собственных богачей; увидеть, как надвинутся грозовые тучи рока, когда люди пойдут в бой. Идти до конца с горящим городом, ставшим погребальным костром, городом людей, которые пошли навстречу смерти и восторжествовали над нею, умирая за свободу и братство. Его душу щемила болезненная жажда этой роковой битвы, открытого вызова той силе, которая может разграбить жилища, но не может сломить благородный дух побежденных.

И все же сила желания заставила его сомневаться в продиктованном ему решении. Какое он имеет право вести на гибель сотни тысяч людей для того только, чтобы они умерли той смертью, которой он сам хочет умереть? Зная, что одно его слово может вызвать чувство братства, он не мог не видеть ответственности, которой он не смеет злоупотреблять. Его решение должно основываться на реальном положении вещей. Была ли война совершенно безнадежной? Он не смеет сказать себе: «Гибель неизбежна, поэтому я пойду в огонь битвы и оставлю память о своем мужестве, которая будет ободрять людей в мрачные годы». А вдруг он ошибается относительно будущего? А вдруг оно таит в себе факторы, которые изменят баланс сил таким образом, как это пока невозможно предвидеть? Только в настоящем можно быть вполне уверенным. Если борьба сейчас безнадежна, то как вождь масс, которые верят в него, он не может призвать их к войне.

Но в тот момент, когда он решил отказаться бросить боевой клич, сердце у него упало. Что же произойдет? Богатые семьи погубят Кар-Хадашт своей продажностью. Обессилена будет родная земля. А он сам? Он, несомненно, будет выдан римлянам. И это так же несомненно вызовет взрыв возмущения и любви к нему народа. Борьба все равно разгорится.

Никогда еще он не сталкивался с такой трудной проблемой. Ему представилось, что он снова в Италии, во главе своей армии, что он дал заманить себя в ущелье и стоит перед выбором: либо сдаться, либо погибнуть в страшной резне.