Диана Гэблдон - Путешественница Книга 1. Лабиринты судьбы

• Название: Путешественница Книга 1. Лабиринты судьбы
• Автор: Диана Гэблдон
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-46353-4

Это сага, которая завоевала сердца миллионов читателей во всем мире. Это сага о великой любви Клэр Рэндолл и Джейми Фрэзера - любви, которой не страшны пространство и время.

Это сага о женщине, которая нашла в себе силы и мужество противостоять обстоятельствам.

Двадцать лет назад Клэр Рэндолл, используя магию древнего каменного круга, вернулась из прошлого, спасаясь от неминуемой гибели и спасая свое нерожденное дитя. Двадцать лет она прожила в современном мире, продолжая любить того, с кем ее разделили века. Но теперь, когда она узнала, что ее возлюбленный Джейми Фрэзер выжил после ужасной битвы, ничто не может удержать ее здесь. Клэр без колебаний возвращается в Шотландию XVIII века, чтобы разыскать Джейми. Однако за эти годы каждый из них пережил слишком многое. Остался ли Джейми тем достойным восхищения человеком, которого Клэр полюбила когда-то? Смогут ли они возродить то пылкое и глубокое чувство, которое некогда связывало их?

Первая часть романа «Путешественница»

---

«Непонятно, — подумал он, направляясь в кабинет, — чем руководствовались в старые времена, когда сын следовал по стопам отца: соображениями ли удобства, желанием сохранить бизнес в семье или же было некое семейное предрасположение к каким–то видам работы? Действительно ли некоторые люди рождаются, чтобы стать кузнецами, торговцами или поварами, — рождаются со способностями и склонностями именно к тому роду занятий, который прежде всего предлагает им жизнь?»

Очевидно, что это правило применимо не к каждому: всегда находились люди, покидавшие отчий дом, отправлявшиеся в странствия, пробовавшие себя в делах, доселе неизвестных в их семейном кругу. Не будь этого, в мире, вероятно, не было бы ни изобретателей, ни путешественников. Однако в некоторых семьях даже в наше время, несмотря на возможность получить любое образование и доступность путешествий, сохраняется некая предрасположенность к определенным видам профессиональной деятельности.

Более всего ему было бы интересно узнать, какие способности унаследовала Брианна. Глядя на склонившуюся над письменным столом Клэр, он размышлял о том, что получила Брианна от матери, а что от того шотландца из туманного прошлого. Того воина, землевладельца, придворного, лэрда, который был ее отцом.

Его мысли все еще вертелись вокруг Брианны, когда через четверть часа Клэр закрыла последнюю папку ее стопки и со вздохом откинулась назад.

— Интересно, о чем вы задумались? — спросила она, беря в руки чашку.

— Ни о чем особенном, — с улыбкой ответил Роджер, прервав свои размышления. — Я думал о том, как люди становятся теми, кем они стали. Как, например, вы стали врачом?

— Как я стала врачом?

Клэр вдохнула пар от какао, решила, что оно слишком горячее, Чтобы пить, и поставила чашку обратно на стол среди россыпи книг, журналов и листов бумаги, испещренных карандашными пометками. Она слабо улыбнулась Роджеру и потерла ладони, нагретые от чашки.

— А как вы стали историком?

— Более или менее просто, — ответил он, откинувшись в кресле преподобного.

Он обвел рукой обстановку со всеми этими книгами, бумагами и предметами старины, погладил стоявшие на столе маленькие позолоченные каретные часы, изысканное произведение искусства восемнадцатого века с миниатюрными колокольчиками, которые отбивали час, четверть и половину.

— Я вырос в самой гуще этого и блуждал с отцом по горной Шотландии в поисках артефактов с тех пор, как только научился читать. Наверное, для меня было естественным продолжить его дело. А как насчет вас?

Она кивнула и потянулась, расправив затекшие после долгих часов работы за столом плечи. Брианна не выдержала и легла спать час назад, но Клэр с Роджером продолжали проверять списки заключенных английских тюрем.

— В общем, для меня это было что–то в том же роде, — сказала она. — Не сказать, чтобы я вдруг решила, что должна стать врачом. Просто неожиданно у меня возникло чувство, что я была им долгое время и мне очень этого не хватает.

Клэр положила руки на стол и принялась сгибать и разгибать длинные тонкие пальцы с аккуратными, блестящими овалами ногтей.

— Была одна песенка со времен Первой мировой войны, — задумчиво проговорила она. — Я слышала ее порой, когда к нам наведывались и выпивали старые армейские друзья дяди Лэма. В ней были такие строки:

В родной свинарник или хлев вернешь парней едва ли,

Коли солдатами они в Париже побывали.

Пропев двустишие, Клэр усмехнулась.

— Я повидала Париж, — тихо сказала она. — И много еще чего повидала: Амьен, Престон, Фолкирк, больницу «Обитель ангелов» и так называемую операционную в Леохе. Я работала врачом в полном смысле этого слова, опробовала все грани профессии: помогала появляться на свет младенцам, вправляла кости, зашивала раны, снимала жар… — Не закончив фразу, Клэр пожала плечами. — Конечно, мне очень недоставало знаний. Было очевидно, что необходимо многому научиться, поэтому я и пошла в медицинский. Правда, в действительности это не слишком меняет дело.

Она окунула палец в пенку, покрывавшую ее какао, и слизнула ее.

— Теперь у меня есть медицинский диплом, но врачом я была задолго до его получения, даже до того, как стала студенткой.

— Наверное, все было не так легко, как вы говорите, — заметил Роджер. Он подул на свое какао, глядя на Клэр с неприкрытым интересом. — Тогда медициной занималось совсем немного женщин, да и теперь, если уж на то пошло, женщин–врачей не слишком много, а у вас к тому же была семья.

— Это правда, я не могу сказать, что мне было так уж легко. — Клэр посмотрела на него загадочно. — Конечно, пришлось подождать, пока Брианна пойдет в школу и у нас в семье появятся деньги, позволяющие нанять кого–то для работы по дому, но… — Она пожала плечами и улыбнулась. — На несколько лет мне пришлось фактически забыть, что значит выспаться. Это немного помогло. И, как ни странно, Фрэнк тоже помогал.

Роджер нашел, что какао достаточно остыло и его можно пить. Он держал чашку между руками, получая удовольствие от того, как тепло белого фарфора проникает в его ладони. Хотя и было начало июня, ночи оставались прохладными и без электрического обогревателя было не обойтись.

— Правда? — с любопытством спросил историк. — Признаться, из ваших прежних рассказов у меня сложилось впечатление, будто он не слишком одобрял ваше желание получить медицинское образование.

— Он и не одобрял.

Она поджала губы, и это движение куда больше, чем любые слова, сказало Роджеру о незабытых спорах, о незавершенных и оборванных разговорах, о молчаливом противодействии, заменившем открытое неодобрение.

«Какое выразительное у нее лицо», — подумал он, наблюдая за Клэр, и неожиданно задался вопросом, выдает ли его собственная физиономия всю его подноготную с такой же легкостью. Обеспокоенный этой мыслью, он наклонился к чашке и пригубил какао.

А когда поднял голову, то заметил на лице смотревшей на него Клэр слегка ироническое выражение.

— И что же заставило его передумать? — спросил он, чтобы отвлечь ее.

— Бри, — ответила она, и черты ее смягчились, как бывало всякий раз при упоминании о дочери. — Если что–то в жизни и имело для Фрэнка значение, так это Бри.

Как уже говорилось, я подождала со своим медицинским образованием, пока Брианна не пойдет в школу. Но все равно порой случалось так, что она освобождалась, а я была занята, и нам приходилось нанимать случайных помощниц по дому и приходящих нянь. Порой среди них попадались толковые и старательные, но куда чаще бывало наоборот.

Мои мысли вновь обратились к тому ужасному дню, когда мне позвонили в больницу и сообщили, что с Брианной произошел несчастный случай. Я выбежала прямо в зеленом полотняном хирургическом костюме и помчалась домой, игнорируя все ограничения скорости. У дома я увидела полицейскую машину и машину «скорой помощи», освещавшие вечерний сумрак кроваво–красными всполохами, и кучку высыпавших на улицу любопытных соседей.

Как выяснилось позднее, когда мы по обрывкам сложили целостную картину, последняя приходящая няня, раздраженная моей очередной задержкой на работе, по окончании своего рабочего времени просто надела пальто и ушла, бросив семилетнюю Брианну с наказом подождать маму. Что та послушно и делала примерно с час. Но когда стало темнеть, ей стало страшно в доме одной и она решила выйти поискать меня. При переходе улицы ее сбила вывернувшая из–за угла машина.

Слава богу, девочка почти не пострадала: автомобиль двигался медленно, и она отделалась ушибами, ссадинами и испугом. Причем испугом не столь сильным, как у меня. Да и боль от ее ушибов, наверное, было не сравнить с той, что испытала я, когда ворвалась в гостиную и увидела, что она лежит на диване и смотрит на меня со слезами на запачканных щечках.

— Мамочка! Где ты была? Я тебя не нашла!

Мне потребовался почти весь запас профессионального присутствия духа, чтобы успокоить ее, осмотреть, заново обработать порезы и царапины и уложить в постель в обнимку с любимым мишкой. Спасибо ее спасителям, которые, как представлялось моему воспаленному воображению, смотрели на меня с немым укором. Потом я упала на стул за кухонным столом и разрыдалась.

Фрэнк неловко гладил меня, бормоча слова утешения, но потом бросил это бесполезное занятие и занялся приготовлением чая.

— Решено, — заявила я, когда он поставил передо мной дымящуюся чашку. Я была словно в тумане и плохо соображала. — Бросаю все к черту! Завтра же!

— Бросаешь? — резко спросил Фрэнк. — Бросаешь учебу? Почему?

— Не могу больше выносить это.

Я никогда не клала в чай ни сливки, ни сахар, а сейчас, бухнув и то и другое, размешала и тупо смотрела, как расползаются в чашке молочные разводы.

— Я больше не могу оставлять Бри, не зная, хорошо ли за ней приглядывают, но точно зная, что ей плохо. Ты ведь в курсе того, что ни одна из приходящих нянь ей не нравилась?