Георгий Зангезуров - У стен Москвы

• Название: У стен Москвы
• Автор: Георгий Зангезуров
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1976

Роман Георгия Зангезурова посвящен самому тяжелому периоду в истории Великой Отечественной войны — осени и зиме 1941 года.

На защиту Москвы от надвигающихся гитлеровских полчищ встал весь советский народ, вся страна. Кубанский казак Александр Кожин и сибиряк Иван Озеров, московский рабочий Степан Пастухов и студентка Наташа Ермакова, армянин Вартан Асланов и украинец Николай Бандура — эти и другие герои романа, красноармейцы и бойцы отрядов Московского ополчения, проявляют невиданную стойкость и героизм, отражая натиск врага.

Гигантская битва на подступах к столице закончилась разгромом немецко-фашистских войск и явилась провозвестницей грядущей победы.

---

Кожин обернулся и увидел возле сцены невысокую женщину с гладко зачесанными седеющими волосами. Александр сразу узнал свою бывшую учительницу русского языка и литературы Ермакову Надежду Васильевну. Она была такая же, как и в те годы, когда он учился. Только тогда в ее волосах не было седины, а у глаз — морщин. Ермакова стояла рядом с какой-то высокой худощавой женщиной и приветливо улыбалась ему.

— Здравствуйте, Надежда Васильевна! — шагнув ей навстречу, с радостью произнес Кожин, потом поклонился ее собеседнице — Дроздовой Ирине Михайловне.

— Здравствуй, здравствуй!.. — подавая ему небольшую полную руку, проговорила Надежда Васильевна и, обращаясь к подруге, сказала: — Нет, ты только посмотри на него, Ира. Совсем недавно этого человека не было видно из-за парты. А уж был озорник!.. Каждый день получал двойки и за ответы, и за поведение.

— Не было этого, Надежда Васильевна, — смущенно возразил Александр.

— Нет, было, — настаивала Ермакова, хотя хорошо помнила, что Кожину она никогда не ставила двоек. Он был хорошим ее учеником.

— Вы лучше не возражайте ей, Саша, а то ведь она под горячую руку и сейчас может влепить вам двойку… за поведение. Она у нас строгая, — предостерегла его Ирина Михайловна. — Учителю возражать нельзя.

— Есть не возражать!

— То-то… — с напускной строгостью проговорила Надежда Васильевна и снова осмотрела Кожина с ног до головы. — Подумать только! Прошло всего каких-нибудь восемь лет, а смотри как человек возмужал… и кубики на петлицах, и орден на груди. Ты что, уже и повоевать успел?

— Пришлось и повоевать, Надежда Васильевна.

— Неужели на финской?

— Нет, на Хасане.

— Понятно. А в Москве служишь или, может, в отпуск приехал?

— Ни то и ни другое. Служу я по-прежнему на Дальнем Востоке. А здесь учусь. На курсах переподготовки командного состава.

— Генералом мечтаешь стать?..

— Что вы, Надежда Васильевна! Какой же из меня генерал! После боев на Хасане назначен командиром батальона. А знаний военных не хватает. Вот я и решил…

— И правильно сделал. Ну ладно, иди потанцуй, а то мы совсем заговорили тебя.

— Да нет… Я домой, пожалуй, пойду.

— Домой? Вам что, девушки наши не нравятся? — спросила подруга Надежды Васильевны.

— Нет, что вы, Ирина Михайловна!..

— Ну а раз нравятся, так зачем же дело стало? — спросила Дроздова и, заметив Наташу, подозвала ее.

Девушка отделилась от своих подруг и направилась к ним. Чем ближе подходила Наташа, тем сильнее охватывало Кожина какое-то непонятное волнение. Он никак не ожидал, что еще раз увидит ее в этот вечер. И вот она перед ним.

— Знакомьтесь, Саша. Это дочь Надежды Васильевны, — сказала Дроздова.

Кожин был приятно удивлен. Он не знал, что у Ермаковой есть такая взрослая и красивая дочь.

— Наташа, — смущенно проговорила девушка и протянула ему руку.

— Что же это вы так нехорошо поступаете? Пригласили человека на вечер и бросили на произвол судьбы, — журила Наташу Ирина Михайловна.

— Ой, простите, пожалуйста, мы действительно… — обращаясь к Кожину, проговорила Наташа.

— Это я у вас должен просить прощения, что из-за меня попало вам, — ответил Кожин.

— Честно говоря, мне уже второй раз попадает из-за вас.

— Второй? У меня, оказывается, есть неизвестный покровитель?

— Да еще какой! Сын Ирины Михайловны, — ответила Наташа.

— Олег? — удивилась Дроздова.

— Он самый. Прибежал за кулисы и давай нас ругать. «Эх вы, — говорит, — организаторы! Пригласили человека, а сами!.. А он знаете какой?» Это он о вас… — взглянув искрящимися глазами на Кожина, сказала Наташа. — «Рост — во! Плечи — во! Не верите?» — подражая Олегу, выпалила Наташа и тут же засмеялась.

Вместе с ней смеялись и Кожин, и Надежда Васильевна, и Ирина Михайловна.

— Ну, я же ему задам!.. — вытирая платочком глаза, пригрозила Дроздова. Она так смеялась, что у нее даже слезы выступили. — Пусть только он придет домой!

— Не ругайте его, Ирина Михайловна. Он нам так помогал сегодня!..

— Ладно, хватит об этом. Идите лучше танцевать, — вмешалась в разговор Надежда Васильевна.

Кожин и Наташа вышли на середину зала и закружились в вальсе. Наташа украдкой снизу вверх смотрела на загорелое скуластое лицо Кожина, на его большие, карие глаза. И Александр не сводил глаз с лица девушки. Ему с ней было хорошо. Он хотел только одного: чтобы как можно дольше звучала музыка. Ему казалось, что, если закончится танец, Наташа тут же убежит от него и он уже больше никогда не увидит ее.

Уже перед концом танца Кожин почувствовал, что на него кто-то пристально смотрит. Повернув голову к сцене, он увидел молодого человека в черном вечернем костюме.

Александр заметил, что и Наташа посмотрела на молодого человека, вроде даже улыбнулась ему.

— Кто это? — не удержался Кожин.

Наташа с лукавой улыбкой посмотрела на Александра. Они встретились взглядами.

— Он аккомпанировал мне. Разве вы не видели? — после паузы ответила девушка.

— Нет, не видел, — сказал Александр.

— Интересно, куда же вы тогда смотрели? — с шутливой улыбкой спросила она.

— Я смотрел на вас, Наташа, — сказал Александр и покраснел от такого признания.

Смутилась и девушка. Потом, придя в себя, ответила:

— Ну и пожалуйста. Можете смеяться сколько вам угодно. Я сама знаю, что плохо пела.

— Плохо? Да вы изумительно цели! Может, я не совсем разбираюсь, но мне кажется, что такого голоса, как у вас, нет ни у кого больше.

— Послушайте, если вы не перестанете, мы поссоримся, — нахмурилась девушка.

— Я сказал то, что думал. Извините.

Наташа посмотрела ему в глаза. «Какой все-таки странный… Стоило ему перехватить взгляд Евгения — и уже… подозрение, ревность! Глупости. Какая ревность, если человек впервые видит меня! А потом… Какое он имеет право?» И все-таки ей почему-то нравилось, что Александр не безразлично отнесся к ней.

Как только кончилась музыка, к ним подошел молодой человек в черном костюме. Он поклонился Александру и, обернувшись к девушке, спросил:

— Наташа, ты не забыла, что завтра выступаешь в концерте?

Александр, глядя на подошедшего парня, мысленно спрашивал себя: «Где я видел его?» И вдруг вспомнил. Ну, конечно, это Женька Хмелев. Он учился с ним в станичной школе. В четвертом классе они сидели за одной партой. Это его он хотел разыскать в свой первый приезд в Москву. «Так вот он каким стал, наш Женька-композитор!» Евгений и в станице играл на школьных вечерах, а однажды даже песенку сочинил про двоечников. За это ребята его и прозвали композитором.

И Хмелев вначале не узнал Кожина, но когда тот сказал: «Эх ты, а еще композитор…» — догадался, кто перед ним.

— Сашка? Казачонок?

— Он самый.

Они обнялись.

— Да вы, оказывается, уже знакомы, — глядя то на одного, то на другого, произнесла девушка.

— Конечно. Мы же из одной станицы. Учились вместе, — ответил Хмелев.

— Правда? — обрадованно спросила Наташа.

Ученики пели, танцевали, а они стояли в стороне, разговаривали, вспоминали разные эпизоды из их школьной жизни. То и дело слышались восклицания: «А помнишь?», «А знаешь?». Оказалось, что Евгений после окончания школы учился в Московской консерватории, а потом заболел. Врачи установили, что у него нервное истощение, и порекомендовали на некоторое время прервать учебу» Хмелев ушел с четвертого курса и поступил работать заведующим клубом одного из крупных заводов столицы. По совместительству он руководил самодеятельностью педагогического института, в котором училась Наташа…

Пока они разговаривали, окончился вечер. Ученики высыпали на улицу. Кто-то начал песню. Ее подхватили остальные:

… И тот, кто с песней по жизни шагает,
Тот никогда и нигде не пропадет.

Не успевала отзвучать вдали одна песня, как над новой группой ребят, только что вышедших из здания, быстрокрылой птицей взмывала ввысь другая, еще более задорная и звонкая песня:

Кипучая,
Могучая,
Никем непобедимая,
Страна моя, Москва моя,
Ты самая любимая!..

Молодке люди, остановившись у ворот школы, слушали песни учеников и вспоминали то не столь далекое время, когда сами были такими же веселыми и жизнерадостными, как эти ребята.

— А все-таки школьные годы — самая лучшая пора в жизни, правда? — с сожалением сказала Наташа.

— Правда, — согласился Евгений.

— А вы как думаете, Саша?

Кожин сделал вид, будто задумался.

— Мне трудно оказать что-нибудь определенное. Но раз вы утверждаете… Спорить не стану. С вершины вашего возраста видней.

Наташа рассмеялась.

— А я… Я думала, вы станете спорить.