Владимир Шитов - Собор без крестов

• Название: Собор без крестов
• Автор: Владимир Шитов
• Жанр: Детектив

---

Зачем в людях пробуждать звериные инстинкты?

— На воле такой номер называется цирковым, и он не считается звериным. Притом циркач нож метает не

просто в деревянный брусок, а прямо в человека, за пределами которого начинается цель. Практически циркач

может убить своего ассистента, но этого не происходит, зато зрители таким опасным номером остаются

довольны.

— Я за твой номер голосую обеими руками, но как на него посмотрит хозяин? — сдался Веселый.

— Ты мне предлагал участвовать в самодеятельности?

— Предлагал, но ты отказался.

— Мне пришлось подумать и несколько раз отмерить, прежде чем решиться на такое. Теперь ты начинаешь

ссылаться на хозяина, разрешит он или нет. Меня твои проблемы не волнуют, сообщи хозяину о моем согласии.

Если он откажет, то я больше с тобой ни в какие игры играть не буду.

— Ты что-то хитришь. Честно скажи, что тебя побудило обратиться ко мне со своим предложением?

— Душу перед тобой выворачивать я не собираюсь, не надейся, но информацию для размышления подкину.

Я уже просидел достаточно и хочу обратиться к хозяину с просьбой о досрочном освобождении и то, что я буду в

активе, мне не помешает.

— Он на такую сделку не пойдет, — сказал Веселый.

— А почему? Плохо я работаю или у меня замечания есть?

— Ты же у нас всю погоду делаешь, думаешь, там, наверху, не знают?

— Пускай будет так, — согласился Сарафан. — Тебе что, климат в бараке не нравится, хочешь вернуться к

Филиному?

— Против того, что было, нет никакого сравнения, с тобой спокойнее, — признался Веселый.

— Вот видишь, какая ты дрянь. По твоему рассуждению, если я авторитет, то плохой человек. Кому я сделал

плохо, заступаясь за обиженных? Короче, я с тобой трепаться не собираюсь, что надо, я тебе сказал.

— Твою просьбу я передам наверх по инстанции. Как они там решат, так и будет.

Отойдя от Сарафана к окну и смотря через решетку на двор, Веселый задумался: «Сарафан такой зверь, что

сожрет любого. Какой компрометирующий материал я имею против него, чтобы помешать досрочному

освобождению? В бараке навел порядок, в бане тоже, даже пристроил сауну, правда, в бараке продолжают

играть в азартные игры, но тут нет непосредственной вины Сарафана. Даже в случае с Ишаком он поступил

правильно: иначе не избавился бы от него».

О своем разговоре с Сарафаном Веселый немедленно сообщил активу бригады и членам художественной

самодеятельности, одни из которых поверили ему, другие приняли это как очередную хохму.

Когда подполковник Григоренко пришел в кабинет полковника Долгошеева и передал ему разговор Веселого

с Сарафаном, то Петр Алексеевич сказал:

— Ты поверил зековской утке?

— Я сам беседовал с Сарафаном, и он подтвердил мне свое намерение.

— Чтобы медвежатник, вор наивысшей воровской квалификации, о которой можно только мечтать в их кругу, вдруг опустился до выступления перед серой массой — не верю, — хлопнув себя ладонями по пышным бедрам, категорически заявил он.

— Что он медвежатник, я сомневаюсь, — осторожно возразил Григоренко.

— Зато я нисколько не сомневаюсь в этом, — возразил Долгошеев. — Он — хитрая вустрица. Если он принял

такое решение, которое по воровским канонам не укладывается ни в какие рамки, то за этим скрывается какой-то

подвох.

— Он думает обратиться к вам с просьбой о досрочном освобождении, — пояснил Григоренко.

— Так сразу и сказал бы, — успокоившись, произнес Долгошеев. — Думать никому не запрещается, ты мне

скажи о своем отношении к номеру нового самодеятельного артиста.

— В самодеятельности у нас одни и те же лица, притока талантов нет. Если же такой авторитет, как Сарафан, соглашается в ней участвовать, то и другим, менее авторитетным ворам не зазорно будет последовать его

примеру.

— Красиво говоришь, но выступление на сцене заключенного с холодным оружием в зоне особого режима

как-то попахивает хреновиной, — осторожно намекнул Долгошеев.

— Во время работы у зеков есть разный шансовый инструмент — топоры, пилы, — ничего страшного не

происходит... Мы в лагере метателей ножей не учим, но выявить их благодаря номеру Сарафана не мешает, —

продолжал Григоренко.

— Я против номера Сарафана не возражаю, вижу оперативные плюсы от него. Если бы его инструмент

заменить на деревянный, — мечтательно подумал вслух Долгошеев и сам себе возразил: — Тогда сам номер не

будет иметь никакого эффекта.

Задумавшись и почесав пальцем висок, он наконец махнул рукой:

— Распорядись, чтобы ко мне доставили нашего артиста.

— Когда его к вам доставить?

— Завтра утром в такое время.

После ухода Григоренко Долгошеев по селектору связался с дежурным и приказал, чтобы к нему доставили

заключенного Лукьянова Игоря Николаевича.

Оставшись вдвоем с Лукьяновым, Долгошеев поинтересовался:

— Игорь Николаевич, ты слышал, что Сарафан изъявил желание участвовать в художественной

самодеятельности со своим номером?

— Петр Алексеевич, я с ним давно не общался, но о его намерении слышал краем уха.

— Как ты к его затее относишься?

— Спокойно! — пожав плечами, ответил Тихий.

— Тебя, старого воробья, разве расколешь, да и на мякине не проведешь, но по твоей спокойной реакции я

делаю вывод, что его номер — твоя затея.

— Очень ошибаетесь, Петр Алексеевич. Могу поклясться, — положив ладонь правой руки себе на грудь, произнес он. — Гадом буду, пара не пускал изо рта по этому поводу.

— Теперь верю тебе. Ты против его затеи не возражаешь?

— А вы? — задал Тихий встречный вопрос.

— Я — нет!

— Я тоже нет! — улыбнувшись, признался Тихий.

— Если так, Игорь Николаевич, то за культурное поведение заключенных в клубе ты должен взять

ответственность на себя, а я возьму на себя все остальные заботы.

— Согласен, Петр Алексеевич, но я за наркоманов, алкоголиков и им подобную шушеру с себя

ответственность снимаю.

— Ты что, расписываешься в своем бессилии? — пошутил Долгошеев.

— Они неуправляемы. Им талдычишь одно, соглашаются, а через минуту, смотришь, лежит в крови со

вскрытыми венами.

— Им пользоваться колющими предметами противопоказано, — согласился с Тихим Долгошеев. — Вы их на

месте охлаждайте, а если кто попытается прорваться к сцене, мы его не пустим.

— Петр Алексеевич, если не секрет, зачем вам столько возни с номером Сарафана, не лучше ли его

отменить? — попытался прощупать Долгошеева Тихий.

— Старые номера как вам, так и нам уже осточертели, хочется новые посмотреть.

— Действительно, измочаленные номера, от них на сон тянет, — согласился Тихий.

Договаривающиеся стороны, достигнув согласия, расстались.

На другое утро в назначенное время под конвоем Сарафан был доставлен в кабинет Долгошеева.

Оставшись вдвоем, Долгошеев заговорил первым:

— Я слышал, у тебя ко мне есть разговор? Я не ошибаюсь?

— Никак нет! — поднимаясь со стула, ответил Сарафан.

— Ты сиди, не вскакивай и выкладывай свою просьбу, — потребовал он.

— Я бы хотел получить досрочное освобождение. Если у вас такая возможность есть, я ваши услуги оплачу.

— Смело ты наскочил на меня, — усмехнулся Долгошеев. — А не боишься, что за предложение взятки могут

припендорить еще новый срок?

— У нас с вами пока только разговор, и меня новые страхи пока не пугают.

Задумчиво надев очки, постучав ручкой по столу, Долгошеев, прерывая затянувшуюся паузу, произнес:

— Я внимательно ознакомился с твоим личным делом и убедился, что ты человек умный, тертый, и с тобой

можно кашу варить, но только какая подлива к ней будет?

— Я за себя торговаться не буду, говорите ставку, только чтобы она была реальной. Учтите, чтобы получить

минимальный срок, я уже капитально подоен, — солгал Сарафан.

Долгошеев подумал: «Свою цену я всегда успею сказать, интересно услышать от него, сколько он сам

предложит?»

— Говорите свою цену! — предложил Долгошеев.

— Двадцать штук вас устроит? — спросил Сарафан.

— Вы же не отсидели еще 2/3, и как на такое злоупотребление посмотрит судья?

— В 21-м номере газеты «Советская Россия» напечатана статья «Банан с пулеметом». Там говорится об

одном Ленчике, которому в 1984 году дали 14 лет, а в 1989 году он уже освободился, отсидев одну треть срока, а

мы уже отпахали по половинке.

Так вот о Ленчике и речи не было бы, если бы он снова не стал шухарить. За два года, что мы не отсидели до

двух третей, получить 20 штук, я считаю, неплохая ставка. Помогите судье купить хорошие очки, чтобы он в них

ничего не видел, и все будет о’кей.