Анна Стефания - Четвертый месяц зимы (СИ)

• Название: Четвертый месяц зимы (СИ)
• Автор: Анна Стефания
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2011

Как бы ни был ты успешен в воровском ремесле — рано или поздно не повезет. Вот и от Лаи удача отвернулась: жертвы ее очередного подвига оказались далеко не беспомощны, а уж к прощению вовсе не склонны … И теперь страшнейший из темных мастеров — загадочных убийц Гильдии — отправлен по ее душу. И хорошо бы сбежать, да только как скроешься, если прошлое крепко угнездилось за плечами и тянет назад — прямо под нож смерти в черной маске? Прямо в руки к тому, кто искал нахальную воровку, а нашел собственные, давно потерянные, воспоминания…

---

Четверо бросились к юноше, целя в ноги и спину, норовя вцепиться в горло. Эдан устоял, первых двух поймал на лезвия еще в прыжке, одного стряхнул с себя, швырнув о ствол сосны и, кажется, сломав ему позвоночник. Последнему распорол брюхо.

Пятому волку удалось сбить Лаю с ног, он метил в шею, но вцепился в вовремя выставленную руку, не смог прокусить толстый рукав куртки, и отлетел уже с разрезанным горлом.

Девушка резко вскочила, но ее повело назад, нога ушла в снег, не находя дна. Она взмахнула руками, и, проломив чахлый кустарник, ухнула куда-то вниз: скатилась по снегу, набившемуся в глаза и рот, взвизгнула, приземлившись всем телом в обжигающе холодную воду. Здесь была речушка — мелкая, быстрая, резво бегущая под тонкой ледяной коркой на дне овражка.

Лая тут же поднялась, отряхиваясь.

— Снежинка! — раздался сверху встревоженный окрик.

— Все нормально, — хрипло отозвалась она. — Осторожней только, здесь яма! Вылезти помоги.

Эдан вытащил ее наверх, быстро осмотрел, бегом потянул прочь от волчьих трупов. Остановился на соседней полянке, вывалил в снег содержимое своего мешка. Поспешно, почти судорожно, сорвал с Лаи промокшую куртку, тут же закутав ее в сухое покрывало — пока она трясущимися, непослушными пальцами пыталась стащить сапоги, в которых хлюпала ледяная вода. Ее верхние штаны из плотной кожи, к счастью, остались сухими, хотя снаружи уже покрывались ледяной коркой.

Сапоги, а за ними — и мокрые шерстяные чулки, — наконец, поддались, и через пару мгновений Лаины ноги уже были тщательно натерты Ишиным согревающим снадобьем, обмотаны мехом, а Эдан протягивал ей небольшую плетеную флягу.

Ее дрожащим губам не сразу удалось отыскать горлышко, стучащие зубы мешали сделать глоток, но она все же очень постаралась, чтоб обжигающая, крепкая жидкость попала в горло. Хрипло закашлялась. В голове зашумело.

Это, впрочем, не сильно помогло. Девушку трясло по-прежнему, замерзшее тело просто отказывалось греть себя самостоятельно.

Эдан уже спешно стаскивал промерзшие ветки для костра.

Собравшись с силами, Лая вытащила из поясного мешочка трут, огниво, и попыталась дрожащими пальцами высечь хоть искорку, не слишком, впрочем, надеясь на успех — негодной она была ахаркой. Соплеменники ее на снегу, и даже в метель костер развести способны, у Лаи же проклятое дерево даже не дымилось!..

— Давай, я! — подскочил Эдан, подкладывая под ветки кусок коры.

Он прижал кору двумя пальцами и замер на пару мгновений в глухой, напряженной сосредоточенности. Лая видела, как выцвели вдруг его глаза, и что-то будто полыхнуло в зрачках…

Ветки вспыхнули высоким, ярким пламенем.

— Проклятье, со свечками полегче! — зашипел юноша, отдергивая обожженную руку.

Лая даже забыла на миг о холоде.

— Хор-р-рош-ень-кий фокус! — простучала зубами она, поближе придвигаясь к огню. — Ч-что ж ты р-рань-ше не пр-ризн-на-вался?

— Случая походящего не было, — буркнул он, торопливо разворачивая на снегу самый большой из их вьюков, тот самый, кажется, что принес ему старичок-ахар за день до ухода из долины.

Показалась пара теплых ахарских одеял, знакомая уже глиняная походная жаровня и внушительный сверток из крепких, мохнатых шкур. От шкур резко пахло зверь-корнем — безобидной ароматной травкой, запаха которой почему-то сторонилось все хищное зверье.

Эдан выбрал из принесенного для костра две палки поровнее да покрепче, быстро заточил их ножом, вбил глубоко в сугроб под ближайшей разлапистой елью. Разгреб там снег, оставив круглую яму, дно которой устелил срезанными еловыми ветвями и толстым одеялом на кожаной подкладке. Развернул туго скатанные шкуры, встряхнул пару раз, и накрепко привязал к вбитым кольям и нависающим веткам, старательно врыв получившийся крохотный шатер в сугроб, засыпав его снегом почти доверху.

Лая с изумлением взирала на столь умело сработанное походное жилище, без труда опознав в нем традиционный зимний ночлег ахарских охотников.

— О-о! — только и смогла выдохнуть она.

— Я ведь не только у Иши учился, — мягко объяснил Эдан.

Вскоре маленькая жаровня уже жарко тлела углями, грея слишком тесное пространство шатра, а девушка, тепло и тщательно укутанная, свернулась в объятиях своего спутника, отчаянно пытаясь выгнать из дрожащего тела всякие остатки холода.

Приближалась ночь.

Время от времени юноша оставлял ее, не без труда протискиваясь наружу, чтобы вскоре вернуться с горячей кружкой наспех приготовленной шархи или очередного целительного отвара. Лая с усилием заставляла себя выпить, но Эдан, наблюдая за ней, все больше хмурился. Вслушивался в тяжелые, хриплые вдохи, пробовал пышущий жаром лоб — а в глазах загоралось бессильное, почти отчаянное выражение…

Охотница и сама знала, что дела хуже некуда. Она и так измотана была в последние дни, горло саднило, покашливала, — а тут еще и ледяное купание. Если болезнь хоть немного отступит к утру — это уже будет неслыханным везением! Даже у них здоровых дальнейшая судьба далеко не радостна. Петляли они сегодня по лесу долго, а значит с тропы сбились окончательно. Вот-вот нагрянут метели… Что брести к северу наугад, надеясь дойти-таки до перемычки (притом вовремя!), что зимовать в незнакомом лесу без надежного укрытия и хоть каких-то припасов — затея одинаково гиблая, полагающаяся лишь на удачу, никак не на здравый рассудок…

Изнуренная, опоенная лекарствами, Лая постепенно впадала в горячечное, сонное забытье, лишь иногда выныривая из него — болезненно и резко: с рвущим легкие кашлем, тяжело гудящей головой, лихорадочным метанием…

Эдан прижимал ее все крепче к себе, шептал что-то успокаивающее, кажется, пытался даже пробиться к своему целительскому дару — отчаянно, все еще неумело, а оттого безуспешно, — и потом долго ругался сквозь зубы: на снег и холод, на проклятых волков и неведомого зовущего, на трижды проклятую Гильдию, но больше всего — на самого себя. За свою неумелость, за то, что притащил ее сюда, не отправив с ахарами, за то, что вообще втянул во все это… Он думал, Лая спит, а она слышала — только сил, чтобы фыркнуть, как обычно, отметая все его глупости, не было…

Утром она проснулась уставшая и слабая, но жара почти не было, что давало надежду.

Кое-как выбравшись из шатра, она чуть не рухнула в снег, но Эдан вовремя подхватил и усадил у костра.

— Нельзя тебе вставать, — хмуро сообщил он то, что Лая и сама знала.

— Оставаться здесь дольше тоже нельзя, — возразила она. — Метели настигнут или зверье — уже никогда не выберемся. А получится на тропу вернуться — там и на зиму застрять не страшно… Если же совсем мне плохо будет, — закончила она вполголоса, — ты лучше сам выбирайся. Нечего двоим погибать…

— Да если надо — я на руках тебя поволоку! — зло отрезал он.

Сама того не желая, девушка ощутила облегчение.

Эдан же встал, окинул лес впереди мрачным взглядом, мотнул головой, будто решаясь на что-то…

— Пойдем сегодня, — выдавил наконец. — Я знаю, куда…

— Знаешь, где тропа? — насторожилась Лая.

— Нет, это мы позже выясним.

— Тогда куда?..

Казалось, ему не хочется отвечать.

— На Зов, — обронил тихо. — Кто-то ведь его издает — я чую. Человек. Значит, жилье есть, будет, где укрыться и тебя в порядок привести… Узнаю, в конце концов, какого дьявола ему от меня нужно… Волков, гад, натравил!

— Это опасно, — попыталась было возразить Лая.

— Я что, похож на беззащитного? — взорвался он. — Еще вопрос, кому наш визит опасней будет!

— О да, ты у меня стра-ашный! — с улыбкой поддела охотница, исполнившись вдруг любовью и глупой гордостью.

Эдан почуял ее настроение — подошел, притянул к себе, сжимая почти так же крепко, как и в прошлую ночь. Хрипло зашептал на ухо:

— Я и не думал, Снежинка, что после битвы в долине еще способен на страх! Но в эту ночь…

— Я ведь справляюсь! — ободряюще соврала она. — Скоро буду совсем в порядке!

Конечно, «в порядке» она не была. Накопленных за ночь сил хватило лишь до полудня — при том, что спутник ее отобрал всю поклажу, да еще и старался подставить плечо, так что Лае нужно было лишь переставлять непослушными ногами в ставших вдруг неподъемными снегоступах.

Она и переставляла — через силу, задавливая в себе кашель, больше озабоченная тем, чтоб не показать Эдану, насколько ей плохо, чем самой дорогой. Тело вновь пылало жаром, есть не хотелось, а от чудодейственных снадобий по Ишиным рецептам только плыла голова, но видимого толку, похоже, не было.

Лае нужен был целитель, но она ни за что не призналась бы в этом. Не хватало еще, чтоб ее темный мастер опять пытался пробиться к закрытой части своего Дара, безжалостно и бестолково истощая себя!

Ранние зимние сумерки принесли с собой ненавистную метель. А девушка поняла, что не может сделать больше ни шагу, — и под новым порывом ветра, бьющим снегом в лицо, просто рухнула в сугроб.