Игорь Гергенрёдер - Грация и Абсолют

• Название: Грация и Абсолют
• Автор: Игорь Гергенрёдер
• Жанр: Современная проза

В середине семидесятых, когда советская империя пребывала на пике могущества, о чём кое-кто вздыхает с тоской, прелестная блондинка, которую друзья зовут, словно она парень, Аликом, знакомится с двумя мужчинами: молодым и пожилым. Жалеть ей или нет, что, первой сделав шаг, она позволила вовлечь себя в эксцессы смертельного накала, в историю, которая, благодаря утончённости, не достойна ли истой красотки раффинэ?

Она стала участницей трагедии крайне жёсткого и вместе с тем романтичного индивидуализма, вызывающего зависть и остервенелую ненависть.

---

4

На переднем сиденье «волги» она видела немолодого широкоплечего мужчину в пёстрой рубашке с короткими рукавами. Зеркало отражало его тёмные очки, продолговатое лицо, выступающий ребром как бы сжатый с боков нос. Блондин, садясь за руль, сказал ему с той обходительностью, когда не ожидают возражений:

– Забросим девушку в город? Она ногу повредила.

– Забросим? – переспросил пожилой словно бы в брюзгливом полусне, что выражало подтрунивающую игривость.

Губы Алика слегка тронула улыбка.

– Забросим, закинем, запулим... – проговорил мужчина так, будто начинал читать стихотворение.

Молодой словно обиделся:

– Извиняюсь, мы её не будем забрасывать. Мы отвезём её в город, как положено, – и включил зажигание.

Она положила обнажённые руки на спинку переднего сиденья и смущённо потёрлась носиком о своё запястье:

– Мне неловко... помешала вам искать ягоды...

Человек в тёмных очках сказал серьёзно и веско, будто осаживая с трибуны:

– Не много ли извинений с обеих сторон? – Всё это время он не двинул шеей, и, поглядывая на его лицо в зеркале, Алик подумала, что очки что-то чересчур темны.

Блондин, аккуратно ведя машину по тряской грунтовке, на миг обернулся. Кожа у него была чистая, смугловатая, а во взгляде удлинённых глаз отсутствовала неопределённость.

«Ты вспоминаешь, считаешь, сравниваешь, задаёшься вопросами, – понимала Алик, – и благосклонно глядишь на луговую дорогу. Но зря не опасаешься заблудиться».

Пожилой, ни на сантиметр не повернув голову, спросил:

– Вывих в каком месте?

– Где щиколотка.

– Опухоль? – спросил он, не шелохнувшись, и ей стало ясно, что уже не легкомыслие говорит его устами. Говорила пасмурная тяжесть, и Алика всколыхнуло: «Ведь он же слепой!»

– Опухоли нет... извините... – её тут же покоробило: он понял, за что она извиняется. Как бы устраивая поудобнее больную ногу, пересела, чтобы не видеть в зеркале непроницаемые очки.

Молодой за рулём адресовал ей:

– Пропал ваш денёк на природе! Жалко?

– Жалко. Мне так жалко... – сказала она кротко.

«Волга» выкатила из леса, водитель притормозил перед перегруженным шоссе и, обернувшись, не сразу отвёл глаза от девушки.

Пожилой произнёс густым баритоном:

– Как малину-то не любить… – и добавил назидательно: – Рясная малина – богатые хлеба!

Рясная, пояснил, значит обильная. Уходят, забываются выразительные слова.

Не двинувшись, он спросил:

– А пироги с гречневой кашей и мёдом вы любите?

– Не пробовала… – уронила Алик тоном вины.

Блондин мягко ввёл «волгу» в поток несущегося к городу транспорта. Спутник проговорил, будто изумляясь тому, о чём сообщал:

– В моих родных местах в эти дни, бывало, да… пекли пироги с гречневой кашей и мёдом и созывали соседей.

Алику показалось, что водитель втихомолку улыбнулся. Человек же в тёмных очках заговорил, будто ссорясь:

– Чтобы вам ещё больше стало жалко, чтобы вы очень жалели об этом дне – вы должны с нами пообедать! – и адресовал парню: – А, Виктор?

«Викто-ор!» – мысленно повторила она, перенося ударение на второй слог.

Следя за дорогой, блондин сказал девушке:

– Насчёт вашей ноги… Лонгин Антонович может из дома позвонить врачу. У него лучшие в друзьях.

«Лонгин» похоже на ангину, мелькнуло в уме девушки.

– Записано в святцах, часто встречалось у староверов, – сказал человек в очках, привыкший, что его имя кажется странным, – в юности, а я на три года моложе советской власти, мне бывало неприятно.

«Ему пятьдесят четыре», – мимоходом отметила Алик, встретила в зеркале взгляд водителя. Оба прислушивались к иному, к своему напеву.

Виктор двинул баранку, глядя в задний борт мчавшегося впереди «газика» и намереваясь его обогнать.

– А вас как зовут?

– Алик, – вырвалось у неё.

– Ага, – заинтересовался Лонгин Антонович, – и если кто-то собрался с вами в кино, он говорит: иду в кино с Аликом?

– Да.

Виктор, не спеша обгонять «газик», поднял глаза к зеркалу и обменялся с нею улыбкой. Пожилой между тем говорил:

– Александра? Алла? Альбина?

Ему ответили, и он так, будто это вытекало из ответа, уведомил:

– Едем к нам на воскресный обед.

«Волга» катила по улицам города.

– Ну… я не могу… – пролепетала Алик с выраженной нерешительностью.

Машина встала в тенистом переулке, над нею нависала заматерело-глухая состарившаяся листва деревьев, за которыми в некотором отдалении были видны внушительное закрытое парадное и барельеф над ним: кажется, античная богиня. Не сказать, чтобы казённо-индустриальный, неуютный город насчитывал десятки таких зданий.

5

Лонгин Антонович обратился к Алику:

– Как ваша нога? Пошевелите-ка! Нажмите на щиколотку – больно? Можете наступать?

– Кажется, смогу... наверно, растяжение.

Виктор обошёл машину и хотел открыть дверцу Лонгину Антоновичу, но тот обронил:

– Не мне!

И тогда была распахнута другая дверца. Молодой человек, наклонившись, галантно подставил руку девушке. Она оперлась на неё в мысли о некой заграничной мелодраме, которые пропускали иногда на советские экраны. Девица, повредившая ногу, доверчиво принимает помощь богатенького слепого и его племянника, слепой оказывается главой мафиози, племянник же...

Она взглянула в глаза Виктору брыкливо и, наслаждаясь своей несправедливостью, презрительно. Её тревога бежала впереди неё и спрашивала: где справедливость, если эта детски сияющая кожа, это приманчивое мужество пошленько обманут?

Тем временем хозяин неспешно, немного неуверенно вылез из автомобиля. Сухощавая с широкими плечами и узкими бёдрами фигура сохраняла стройность. Густые русые волосы перебивались сединой. Чёрные очки отвлекали внимание, но можно было заметить чувственность твёрдо очерченного рта с длинной верхней губой. В этом лице интеллигента выдавала себя порода.

Он повернулся – очевидно, угадывая, где стоит девушка.

– Обед с очаровательной гостьей! – произнёс в неподдельном удовольствии. – Я и сам знаю, вы восхитительны! И по обращению Виктора чувствую…

Алик и молодой человек одарили друг друга взглядами.

– Альхен, – ласково на немецкий манер обратился к девушке Лонгин Антонович, – с ногой осторожнее. Виктор, ты что оставил Альхен?

Парень запирал машину. Алик шагнула к беспомощному человеку, прикоснулась пальцами к его локтю:

– Тут как раз бордюр…

– Я ориентируюсь… этот маршрут усвоен, – сказал слепой поникшим голосом и грустно заключил: – Спасибо вам!

Виктор в ожидании стоял перед ними. Лонгин Антонович, точно осерчав на себя за раскислость, распорядился с отчаянной категоричностью:

– Алла, обопритесь на моё плечо! Смелее, не стесняйтесь! А другой рукой – на молодого человека. И мы вас поведём…

Она левой рукой обняла слепого, плечу же блондина предпочла его локоть. Символически опираясь на него и легонько направляя шаг Лонгина Антоновича, двинулась к дому. Парадное раздалось перед нею в приятно затемнённом прохладном объёме, повеяло многолетним уходом за здешней жизнью и досадливо представились тесные подъезды пятиэтажек, в которых живут Боб, Дэн и ещё один её приятель актёр Данков, живёт она. Да и запирающийся кодовым запором подъезд высотного дома, где проживает Аркадий Петрович Гаплов, безнадёжно проиграл.

Поднимаясь по лестнице, Алик исподволь поглядывала на Виктора. «Куда меня понесло?» – повторяла она в себе, при этом чувствуя: парень и пожилой вряд ли станут сообща душить крик о помощи.

– Вы не всегда ездите в лес без… – она чуть сильнее оперлась на руку блондина, – без никого?

– Лонгин Антонович – убеждённый женоненавистник, – с улыбкой ответил Виктор.

– А вы?

– А он – неубеждённый, – пробурчал пожилой, казавшийся сейчас в своих чёрных очках киношной криминальной личностью.

«Женоненавистники!» – Алик беззвучно хихикнула. Опять встретилась взглядом с парнем и ощутила покалывание в мышцах от зуда затанцевать на ступеньках. В этом старом парадном чувствовала себя героиней фильма-ретро: она в загадочном особняке в гостях, влиятельный слепой и его племянник… в ушах зазвучал обворожительный джаз пятидесятых… она невольно ускорила шаг, буксируя старика.

Виктор остановился на площадке третьего этажа.

– Мы пришли, – указал на обшитую кожей дверь, на табличку полированной стали, и девушка прочла фамилию – она была на слуху, такую же носил пребольшой военачальник.

Случайность?.. И Алик, отнесясь к случайности бережно, спросила Лонгина Антоновича:

– Вы не родственник маршала?

– Младший брат.

Разгадка, приглашающая разгрызть крепкий орех загадок. В этой квартире не придётся кричать, но не обернётся ли тем, о чём нельзя будет не умалчивать?

Ниже фамилии было выгравировано: «профессор».

– Проходите, Альхен, – пригласил Лонгин Антонович и, помедлив из-за того, что опасался наступить ей на ногу, шагнул вбок от двери.