Анатолий Нейтак - Попытка говорить 1. Человек дороги (СИ)

• Название: Попытка говорить 1. Человек дороги (СИ)
• Автор: Анатолий Нейтак
• Жанр: Фэнтези

Эта книга — про Рина Бродягу. Когда-то он родился на Земле, потом неведомо как оказался в Пестроте, и вот уже лет тридцать как топчет не всегда приветливые земли иных миров, точнее, доменов. Героя до сих пор не убили, и это плюс. То и дело возникают проблемы (чаще всего из-за общения с властями) — и это минус. Но герой оптимист и верит: всё, что его не убьёт, сделает его сильнее. Изгнанный из ордена друидов из-за несчастного случая, одарившего его силой Мрака, Рин пройдёт свою дорогу до самого конца — и ни властительным риллу, ни даже Видящим неведомо, кем он в итоге станет.

---

Я пел, и эхом моей памяти рычали в камере электрогитары. Рычали, и выли, и плакали — с бессильной горестной злобой. Как там писала одна из моих любимых писательниц — "сперва он смеялся, когда смертные попытались воссоздать музыку Ифэрэни, а потом послушал, и…"

Я пел и вспоминал. Айс слушал, ретранслировал ментальный фон моих воспоминаний Ладе, и хилла совершенно по-человечески бледнела, обмирая. Ну да, без всякой подготовки, без "Битлов", без "Скорпов", даже без "Машины времени" — и вдруг сразу поздняя "Ария".

Ха!

Будь наготове: всюду рыщет стража.
Линия крови путь тебе укажет
Прочь!
Ты был одним из нас.
Но
Ангел тебя не спас…

Я допел в поистине мёртвой тишине. После довольно-таки долгого молчания:

— Говоришь, в твоём родном мире нет ни вампиров, ни иных рас, ни магии?

— Нет.

"И потому люди на моей родине склонны излишне их романтизировать…"

— А чего-нибудь полегче не припомнишь?

— Легко, — повторил я. И улыбнулся.

Если ты пьёшь с ворами, опасайся за свой кошелёк.
Если ты пьёшь с ворами, опасайся за свой кошелёк.
Если ты ходишь по грязной дороге, ты не сможешь не выпачкать ног.
Если ты выдернешь волосы, ты их не вставишь назад,
Если ты выдернешь волосы, ты их не вставишь назад,
И твоя голова всегда в ответе за то, куда сядет твой зад.

"Вот уж мой зад нынче сел так сел… и башка вскорости ответит".

"Правда всегда одна", — это сказал фараон.
Он был очень умён,
И за это его называли:
Тутанхамон.
Я знал одну женщину, она всегда выходила в окно.
В доме было 10000 дверей, но она выходила в окно.
Она разбивалась насмерть, но ей было всё равно.
Если бы ты знал эту женщину, ты бы не стал пить с ворами,
Если бы ты знал эту женщину, ты бы не стал пить с ворами,
Ты бы не стал ходить по грязи и разбрасываться волосами…

— Не понимаю, — не выдержала Лада. — Как в одном доме может быть десять тысяч дверей? И зачем делать так, как…

Тихий смех.

— Это метафоры, малышка. Не все песни можно понимать буквально.

— Да, — чужим голосом добавил Айс. — Я тоже знал… одну женщину. Рин, ещё!

И я, дурак, выдал ещё.

Одинокая птица, ты летишь высоко
В антрацитовом небе безумных ночей,
Повергая в смятенье бродяг и собак
Красотой и размахом крылатых плечей.
У тебя нет птенцов, у тебя нет гнезда,
Тебя манит незримая миру звезда.
А в глазах у тебя — неземная печаль.
Ты — сильная птица… но мне тебя жаль.
Одинокая птица, ты летаешь высоко.
И лишь безумец был способен так влюбиться.
За тобою вслед подняться,
За тобою вслед подняться,
Чтобы вместе с тобой — разбиться.
С тобою вместе.
С тобою вместе…
Чёрный ангел печали, давай отдохнём,
Посидим на ветвях, помолчим в тишине
Что на небе такого, что стоит того,
Чтобы рухнуть на камни тебе или мне.
Одинокая птица, ты летаешь высоко.
И лишь безумец был способен так влюбиться.
За тобою вслед подняться,
За тобою вслед подняться,
Чтобы вместе с тобой — разбиться.
С тобою вместе.
С тобою вместе…

Ко второму куплету игривость испарилась начисто, как и не бывало. Ну, ё! Чёрный ангел печали, ёрш твою хряп через коленный вал, лесом, полем, косогором, за горизонт и на восток до второй звезды сверху донизу кыштымским кувырком!

У меня и самого-то мураши стадами по спине маршировали, а что творилось с Айсом — просто словами не передать. Если песенка про Тутанхамона его задела, то "Одинокая птица"…

Дурак я.

И пора уже мне заканчивать с вокалом. Без того спел на две песни больше, чем нужно.

А кто тебя за язык тянул, душечка Рин? Тебя так раздражают тайны, связанные с Айсом? Ну так заползи под камень и притухни. О себе ведь не спешишь откровенничать? (Потому что откровения мои скучны…) И ещё. Если сам никогда никого не любил, не сподобился как-то, то нечего демонстрировать свою зависть настолько открыто. А то, знаешь ли, Айс совсем не дурак и вычислить твои мотивы задним числом сумеет. Нехорошо получится, не находишь? Сейчас-то его оглушило по полной, а вот потом, когда эмоции поутихнут и соображалка снова заработает…

— Извини, — выдавил я.

— За что? — роботообразным голосом спросил он. Явно не особо вдумываясь, что именно говорит. Не находя сил вдуматься.

— За это самое. Не надо было мне такое петь…

— Надо было, Рин. Надо. Знал бы ты, как я тебе благодарен!

— Да за что? За то, что вернул боль?

— Именно, — на мраморном лике друга проступила чуть беспомощная, но удивительно искренняя улыбка. — Ты напомнил мне, что я ещё жив.

Вот так.

Верно говорили древние: amantes — amentes. Может, оно и к лучшему, что я никогда не любил по-настоящему?

Ага, к лучшему. Конечно. То-то ты так угадал с песней. Их ведь в твоей памяти, без преувеличений, тысячи. Друиды отлично управляются со своими воспоминаниями безо всякой гипермнезии. Но наружу вылезло именно…

К чертям. Что сделано, то сделано. Прошлое, говорят, даже риллу менять не могут. Да и Айс вроде не в претензии. Так что притухни уже, в самом деле!

…за мной пришли спустя каких-то полчаса. Живенько в Лейкаросе работает инквизиция.

Не слишком большая, но с высоким потолком комната. Стены тёмно-коричневого колера утопают в полутьме. Передо мной — широкое витражное окно, изображающее слаженную работу тварей Света, кому-то там помогающих. Кому именно, не видно: нижнюю часть витража заслоняет своими в меру широкими плечами фигура инквизитора. Мой стул чуть ниже, чем у него, и это наверняка сделано не случайно.

Во всей диспозиции вообще нет ничего случайного.

— Давайте знакомиться, — голос профессионально мягкий, бархатный. — Ваше имя мне уже известно, а меня зовут Таларн Недрёманый. Я инквизитор второго класса и глава командории инквизиции в Лейкаросе.

— Я бы сказал "приятно познакомиться", да не хочу врать лишний раз.

— Ну что ты, Рин! — мгновенно перестроился Таларн. Действительно профессионал, хряп ему в лоб. — Я вполне могу понять твои чувства, так что не стесняйся, высказывайся.

— Лучше не буду. А то оскорбитесь.

— Как хочешь, Рин. Можешь и промолчать. Здесь не допросная, говорить не обязательно.

"А вот и ненавязчивая угроза…"

— Чтобы не ходить вокруг да около, скажу сразу: у инквизиции есть предложение, которое должно тебя заинтересовать.

"Должно?" Вялым движением брови я обозначил интерес. Которого вовсе не испытывал.

— Мы здесь, в Лейкаросе, ведём особую исследовательскую программу. И нам очень нужны добровольцы. Говоря конкретно: опытные маги Мрака, имеющие полностью сформированных Двойников. Такие, как ты, Рин.

— И что вы с ними делаете?

— Освобождаем.

— От чего именно? От жизни, что ли? Чтоб Пестроту не коптили.

— Разве я не сказал? Разумеется, от Мрака.

Вот тут я попросту выпал в осадок.

— А от рук-ног вы ещё никого не освобождаете? — выдавил я. — От сердец, от голов?

— Зря ты так, Рин, — спокойно, даже с толикой насмешки сказал Таларн. — Исследования ещё не закончены, но определённые успехи уже достигнуты. Например, знакомого тебе патрульного Зельбо неспроста назвали Шипом. Он действительно являлся Ночным Шипом, посвящённым Мраку. Раньше. А ныне он — нормальный стихийный маг.

Нормальный?

Я попал. То есть не просто попал, а ПОПАЛ!

Теперь понятно, откуда в этом поганце Зельбо такая избыточная преданность инквизиции. Впрочем, если ему в процессе "освобождения от Мрака", говоря в терминах моего родного мира, ещё и мозги промыли…

Надо спасаться. Но спасаться по-умному.

— Посвящённый? — спросил я медленно. — То есть полноценного Двойника у него так и не сформировалось?

— Нет, — признался инквизитор.

Всё-таки взаимная невозможность лжи — приятнейшая штука! Иногда.

— А вообще хоть одного мага с полноценным Двойником вы уже успели… освободить?

— Как я уже говорил, мы остро нуждаемся в добровольцах.

— Понятно, — сказал я, даже не думая утаить страх и неприятие. Всё равно утаивать что-либо без толку: здесь, конечно, не допросная, и инквизитор второго класса меня не сканирует, но… — Вы наловчились "срезать" печати Мрака так, что это проходит без ясно видимых последствий для разума, психики и даже отчасти для способностей мага. И решили, что можно переходить к следующей стадии экспериментов. Вот только печать Мрака отличается от Двойника весьма сильно, и отличия эти не сводятся к чисто количественным.

— Нам это известно.

— В таком случае, Таларн, ты поймёшь меня, если я откажусь от… чести быть добровольцем. Уж извини, но я не верю, что у ваших вивисекторов достаточно высокая квалификация. И боюсь выйти из их лап безнадёжным калекой.