Эдриан Маршалл - Рыжее солнце любви

• Название: Рыжее солнце любви
• Автор: Эдриан Маршалл
• Издательство: Панорама
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-7024-2711-9

Писатель Дрю Донелли так набирается на презентации своего романа, что неожиданно для себя наутро оказывается в родном городке, где не был целую вечность. На его голову тут же обрушивается ворох событий: его подозревают в преступлении, которого он не совершал, его преследует рыжий Лепрекон, который почему-то одет в полицейскую форму, он становится нянькой для мальчишки-сорванца и, наконец, оказывается участником расследования цепи преступлений…

И если со всеми этими трудностями Дрю, привыкший жить только для себя, худо-бедно справляется, то он и представить себе не может, что ему делать с любовью, свалившейся на него в виде упрямой девушки-полицейского…

---

— Все в порядке, Билли, — успокоил напарника Лепрекон, и Дрю был ему весьма за это признателен. Вряд ли кому-то хотелось выглядеть плохим парнем в глазах такого офицера дорожной полиции, как Билли. И Дрю не был исключением.

— Так что вы все-таки делаете в столь ранний час посреди дороги? — напоследок поинтересовался Лепрекон.

— Пытаюсь поймать такси, — ответил Дрю.

— Триста шестьдесят три, — пропищал Лепрекон.

— Что?

— Триста шестьдесят три, — повторил Лепрекон. — Служба вызова такси по Ноувервиллу. Удачи на дорогах. И… берегите собаку.

— И чем же ты так понравился этому Лепрекону? — полюбопытствовал Дрю, глядя вслед полицейской машине, завернувшей в сторону парка. — Понял, у тебя тоже рыжие уши. А еще говорят, что нечисть боится собак.

2

Под утро Дрю приснился странный сон. Рыжий Лепрекон, который почему-то был одет в форму пожарного, дергал его за рукав и требовал пройти с ним к какому-то дереву. Дрю пытался выяснить, о каком дереве идет речь, к чему такая спешка и зачем вообще идти к этому дереву, но Лепрекон, не говоря ни слова, все тащил и тащил его к дереву, которое оказалось огромным дубом со здоровым дуплом, разверзшимся у самого основания. А когда они подошли к дубу, Лепрекон сбросил форму и оказался…

— Убирайся прочь! — во всю глотку завопил Дрю и открыл глаза.

Бабушка, отпрыгнувшая на другой конец комнаты от махавшего руками внука, испуганно посмотрела на Дрю.

— Хани, тебе снился страшный сон? Это все из-за выпивки. Тебе нельзя пить, хани. У тебя скверная наследственность.

Бабушка Конни, с облегчением вздохнул Дрю. Он успел не только вырасти, но и постареть, а она все еще называет его хани, совсем как маленького. Ну какой же он медовый? Он давно уже поседел, пропах виски и табаком. Медовый? Смех, да и только!

Правда, и сам Дрю иногда обращался к бабушке по-детски — грэнни, однако это, по его мнению, вовсе не позволяло Констанции Донелли относиться к нему как маленькому сопливому мальчишке.

— Привет, грэнни, — пробормотал Дрю, потирая заспанные глаза. — Ты уж прости, что я тебе вот так на голову свалился.

— Если бы ты свалился мне на голову, я была бы уже на том свете, — захихикала Констанция Донелли, которую от большинства других бабушек отличало неплохое чувство юмора. — Я рада, что ты приехал, Дрю. Какие уж тут церемонии между родными.

Дрю знал, что от объяснений ему все равно не отделаться, и не сомневался, что во время завтрака Конни устроит ему допрос с пристрастием. Врать не хотелось — Дрю и так было стыдно перед проводником в поезде. А с другой стороны, не говорить же ей правду: любимый внучек приехал только потому, что нализался после вчерашней презентации и, позвонив Кшесински, решил, что до чертиков соскучился по Ноувервиллу.

Дрю решил выбрать нечто пограничное между правдой и ложью, после чего выбрался из постели и позвонил Шейле. На вполне резонный вопрос домработницы, зачем ему понадобилось тащить с собой ни в чем не повинного пса, Дрю ответил, что собака сама захотела с ним поехать.

— Ну конечно, — ехидно хихикнула Шейла. — Так и вижу, как Шредер уговаривал вас человеческим языком. Впрочем, зная, как вы умеете надираться, не удивлюсь, что вам это померещилось.

— Очень смешно, Шейла. Ты прямо блещешь остроумием, — ворчливо заметил Дрю.

— Спасибо и на том, что позвонили. А то я уже собиралась заглянуть в участок и узнать, не попадался ли полицейским мертвецки пьяный писатель и ирландский сеттер с дурацкой кличкой.

— Шейла!

— Что — Шейла? Скажите лучше, когда вернетесь. Господи, кого я об этом спрашиваю?! Вы же никогда ничего не планируете.

— Могу вернуться через пару дней. — Дрю решил проигнорировать язвительный тон Шейлы. — А могу и задержаться. В общем, позвоню перед отъездом. А если мне будут звонить… редактор, агент или кто-нибудь еще…

— Скажу, что вы уехали лечить нервы.

— Шейла!

— Запишите наш домашний номер, мистер Донелли. Ваш мобильный скоро сядет, и вы сойдете с ума раньше, чем вспомните все номера. И передайте трубку вашей бабушке, чтобы я узнала ваш домашний номер. Вы ведь и его не помните, верно?

— Шейла, — не выдержал Дрю, — конечно, не всякому выпадает шанс жить с домработницей, у которой есть чувство юмора, но и не всякой домработнице удается долго практиковать свое чувство юмора на хозяине. Понимаешь, о чем я?

— Понимаю, мистер Донелли. Намекаете на то, что уволите меня? Да пожалуйста. Только вряд ли вы так скоро найдете идиотку, которая будет терпеть вас и вашу собаку. Оставьте мне ваш номер — и дело с концом.

Дрю вздохнул. Может, он и найдет такую «идиотку», но вряд ли она будет понимать его так хорошо, как Шейла Богард.

Восхитительный завтрак — домашние оладьи с клубничным сиропом, кофе с корицей и дымящаяся творожная запеканка — конечно же увенчался допросом. Правда, Конни интересовало не столько то, почему ее «медовый» внучек так неожиданно решил посетить родные места, сколько то, почему он до сих пор не женился. Услышав столь невинный вопрос из уст любимой бабули, Дрю подавился творожной запеканкой.

— Грэнни, ты явно хочешь от меня избавиться. — Откашлявшись, он покосился на бабушку. — Если мужчина женился один раз, то он идиот, а если второй, то самоубийца. Идиотом я уже был, но самоубийцей — нет уж, увольте.

— Тебе попалась не та женщина, только и всего, — с легкостью парировала Конни, словно речь шла о пустяковом просчете в планировании домашнего бюджета. — Вот если бы ты женился не на смазливой мордашке, а на душевном человеке, как я, между прочим, тебе советовала, то был бы женатым и счастливым человеком.

— А я счастливый и разведенный, — недовольно буркнул Дрю. — И вообще, если следовать твоей логике, мне надо жениться на моей домработнице Шейле. Плевать, что она старше меня на десять лет, плевать, что у нее язвительный язычок. Зато она понимает меня лучше, чем кто-либо другой, заботится обо мне и прекрасно готовит.

— Нет, женщина, которой пятьдесят с хвостиком, нам не подходит, — без тени улыбки возразила бабушка. — Я хочу правнуков, даже если и не доживу до их появления. А в Ноувервилле, между прочим, достаточно молодых и хозяйственных леди, которые смогут позаботиться о моем внуке.

— Кому нужен престарелый писатель, к тому же пьяница? — хихикнул Дрю. — Ни одна здравомыслящая «молодая и хозяйственная леди» не пойдет за меня замуж. А если бы такая и нашлась, я сам бы не стал портить девочке жизнь.

— Что за вздор?! — отмахнулась Констанция. — Ты весьма привлекательный мужчина средних лет. Талантливый и знаменитый. Если бросишь пить, тебе не будет цены. А когда женишься, то обязательно бросишь.

— Скорее запью еще сильнее, — невесело хмыкнул Дрю и отодвинул тарелку с недоеденной запеканкой. — Спасибо за завтрак, ба. Я, пожалуй, загляну к Стэну. Мы не виделись с ним чертову уйму времени.

— Опять наберешься? — проворчала Конни, убирая со стола тарелку с запеканкой. — У тебя даже аппетита нет, а все потому, что пьешь, как бык.

— Грэнни, мне уже сорок три, — покачал головой Дрю и чмокнул ее в щеку. — И, пожалуйста, не надо искать мне хозяйственную ноувервиллскую леди.

Поздняя осень в Ноувервилле теплая и ласковая, удивительно не похожая на осень в больших городах. Здесь почти не бывает дождей, а небо голубое и чистое, словно огромный кристалл аквамарина.

В Ноувервилле нельзя проснуться однажды утром и понять, что наступила осень — что разом облетела куцая листва с деревьев, что в воздухе носится пронзительный запах холода, что все прохожие внезапно сменили футболки и кепки на куртки и зонтики. Здесь все происходит так неспешно, медленно и постепенно, что жители Ноувервилла никогда не замечают того, как в гости к ним приходит осень, а следом за нею зима, облаченная в сине-белый наряд со снежной меховой оторочкой.

По дороге к дому Кшесински Дрю вдыхал дымный, чуть горьковатый аромат ноувервиллской осени и, любуясь прозрачным янтарем, застывшим на ветвях деревьев, думал о том, как же все-таки хорошо, что он приехал, и как же все-таки обрадуется Кшесински, когда увидит его на пороге собственного дома.

Кшесински — его старый друг и учитель, когда-то здорово поспособствовавший тому, чтобы имя Донелли узнали те, кому необходимо было его узнать, — конечно же обнимет его и тут же, игнорируя недовольный взгляд жены Матильды, потащит друга наверх, в свой кабинет, чтобы поболтать о делах житейских и, разумеется, рассказать о своей новой книге («Представляешь, дружище, я, старый маразматик, нашел рукопись под собственным столом!»).

Хорошенько налакомившись домашней настойкой, изготовление которой Стэн Кшесински не доверял даже собственной жене («Ну как? По-моему, в этом году она получилась как никогда крепкой»), они пойдут в «Алый вельвет», где Дрю конечно же станет гвоздем программы. Кто-то будет рад увидеть его снова, а кто-то — нет, но все подойдут к нему и, похлопав по плечу, скажут, что он совершенно не изменился за последние несколько лет («Поразительно, Дрю, как будто вчера виделись… хотя морщин у тебя прибавилось, что ж, все мы не молодеем»).