Терри Пратчетт - Зимних Дел Мастер

• Название: Зимних Дел Мастер
• Автор: Терри Пратчетт
• Жанр: Юмористическая фантастика

Спустя два года после событий книги «Шляпа, полная небес», 13-летняя Тиффани Болит снова отправилась в Ланкр, обучаться ведовству у старой ведьмы мисс Тенеты. Поздней осенью мисс Тенета отвела Тиффани в лес, чтобы понаблюдать за темным Танцем Морриса, приветствующим зиму. Несмотря на запрет, Тиффани пускается в пляс, не в силах противостоять магии танца, и занимает пустующее место в ряде танцующих — место, которое предназначалось не для нее, а для самой Госпожи Лето. Зимних Дел Мастер, в честь которого исполнялся танец, принял Тиффани за богиню лета и влюбился в нее. А Тиффани, вмешавшись в то, во что вмешиваться не следовало, приобрела некоторые черты Госпожи Лето, начиная становиться богиней. Зимних Дел Мастер, или Зимовой, начинает искать встречи с юной ведьмой. Он даже готов стать человеком ради нее и построить ледяной дворец, где они будут царствовать вдоем.

Как может стихия выразить свои чувства? Снежинки в форме Тиффани и ледяные розы могут показаться достаточно романтичными. Но сотни айсбергов, изображающих Тиффани и топящих корабли, снежные бури весной, когда должны родиться ягнята, — это уже совсем другое дело. Вечная зима, которую обещает Тиффани Зимовой, принесет гибель всему миру. Тиффани должна исправить последствия своего неразумного поступка и остановить Зимних Дел Мастера. Ей на помощь опять приходят верные Нак Мак Фиглы и Роланд, сын барона, которые отправляются в Мир Теней, где спит настоящая Госпожа Лето, чтобы разбудить ее.

Тридцать пятая книга из серии цикла Плоский мир. Третья книга из цикла о Тиффани Болит.

---

Но вот внизу показался островок желтых огней. Это мог быть постоялый двор в Двурубахах, важный навигационный пункт.

Ведьмы никогда не останавливались в гостиницах, если могли этого избежать, потому что в некоторых краях это было опасным и в большинстве из них требовали оплату. Но у миссис Амбридж, владелицы сувенирной лавки, во дворе стоял старый сарай, а она сама была, по словам мисс Тик, ДКВ, то есть Дружелюбна К Ведьмам. На стене сарая, там, где его мог найти только тот, кто специально искал, был начертан знак: «ложка, остроконечная шляпа и большая галочка.»

Никогда еще кипа соломы не казалась ей такой чудесной, и в две минуты Тиффани зарылась в солому. На другом конце сарая две коровы миссис Амбридж наполняли воздух теплом и запахами переброженной травы.

Сон был мрачен. Ей снилось, как Аннаграмма сняла маску Де Люкс, чтобы обнажить свое лицо, и затем сняла свое лицо, чтобы показать под ним лицо Матушки Ветровоск…

И затем: Стоило ли все это танца, пастушка? Ты забрала мою силу, и я ослабела. Теперь мир оледенеет. Стоило ли это танца?

Тиффани села. Она сидела в черном, как смоль, сарае и думала, что видела светящуся надпись в воздухе, извивающуюся, как змея. Затем она снова провалилась в темноту, и ей снились глаза Зимового.

Глава одиннадцатая. И даже бирюзовый

Дин-дон!

Тиффани резко села, раскидывая солому. Но это только ручка звякнула о край железного ведра.

Миссис Амбридж доила коров. Тусклый свет просачивался сквозь щели в стенах. Она поглядела наверх, заслышав Тиффани.

— Ах, я так подумала, что кто-то из моих голубушек прилетел ночью, — сказала она. — Будешь завтракать, милая?

— Пожалуйста!

Тиффани помогла пожилой женщине с ее ведрами, сбила масло, потрепала ее старого пса, съела на завтрак жаренный хлеб с бобами и затем…

— У меня тут есть кое-что для тебя, — сказала миссис Амбридж, направляясь к маленькому прилавку, служащему в Двурубахах почтовой конторой. — Так, куда же я его…ага, вот.

Она передала Тиффани связку писем и плоскую посылку, обе стянутые резинкой и испачканные собачьей шерстью. Она еще что-то говорила, но Тиффани почти не слушала. Что-то о возчике, который сломал ногу, бедолага, или это была его лошадь, бедное животное; что буря повалила деревья на дорогу, и затем их занесло снегом, так что теперь там даже пешком не пройти; и одно к одному, почта ни на Мел, ни оттуда не доставлялась, да ее и не так уж много было…

Тиффани не обращала внимания на это шумовое сопровождение, потому что все письма были адресованы ей — три от Роланда и одно от ее матери — и посылка тоже. Посылка выглядела так деловито, и когда она развернула обертку, в ней оказалась плоская черная коробочка, в которой, в свою очередь, оказались…

Тиффани никогда раньше не видела коробку с акварельными красками. Она и не подозревала, что бывает столько разных оттенков.

— Ах, краски, — сказала миссис Амбридж, заглядывая через ее плечо. — Какая красота. У меня тоже были в детстве. Ах, и даже бирюзовая краска есть. Очень дорогая краска — бирюзовая. Это тебе твой молодой человек прислал? — добавила она, потому что старушки любят обо всем выведывать.

Тифффани откашлялась. В своих письмах она старалась даже не касаться болезненной темы о рисовании. Может он подумал, что ей хочется попробовать.

Краски в ее руках переливались, как пойманная радуга.

— Какое прекрасное утро, — сказала она. — И мне пора домой…

* * *

В ледяной воде, прямо перед ревущим Ланкрским водопадом, было причалено бревно. Матушка Ветровоск и Нянни Огг стояли на огромном, обточенном водой камне посреди течения и смотрели на него.

Бревно было усыпано фиглами. Они все были весьма воодушевленными. Впереди их ожидала верная смерть, но она не предусматривала — и это важно — написания разных длинных слов.

— Знаешь, еще никому не удалось выжить в водопаде, чтобы потом рассказывать об этом, — сказала Нянни Огг.

— Мистеру Паркинсону удалось, — ответила Матушка. — Помнишь? Три года назад.

— Ах, да. Он выжил, точно, но с тех пор ужасно заикается, — заметила Нянни Огг.

— Он записал свои впечатления, — сказала Матушка. — Он назвал их «Мой Упад В Водопад». Довольно интересное чтение.

— Но не рассказывал, — сказала Нянни. — Вот о чем я.

— Айе, дребедень, мы легки аки перышко, — сказал Величий Ян. — И ветер, поддувающий под килты, поддерживает нас на поветре.

— Вот на что я бы хотела взглянуть, — сказала Нянни Огг.

— Ну, все готовы? — спросил Роб Всякограб. — Вот и чудно! Будьте ласка, миссис Огг, отвяжите бревнышко?

Нянни Огг развязала узел и подпихнула бревно ногой. Оно немного отплыло и попало в течение.

— «Из-за острова на стрежнь»? — предложил Вулли Валенок.

— Чегось? — сказал Роб Всякограб. Бревно стало набирать скорость.

— Почему бы нам песню не спевать? — спросил Вулли Валенок. Стены ущелья быстро смыкались над ними.

— Лады, — ответил Роб. — Как-никак приятственная море-ходна песенка. И вот что Вулли, держи свой сыр от мя подальше. Не нравится мне, как он на мя узрился.

— У него очей нету, Роб, — кротко ответил Вулли, обнимая Горацио.

— Айе, об чем и реку, — кисло сказал Роб.

— Горацио вовсе не собирался тя есть, Роб, — смиренно продолжал Вулли Валенок. — И ты был ладный да чистый, когда он тя выплюнул.

— И как так получилось, что тебе прозвание сыра ведомо? — поинтересовался Роб. Вода начала пенится вокруг бревна.

— Он сам мне сказал, Роб.

— Айе? — спросил Роб и пожал плечами. — Ох, лады, буду я еще с сыром свариться.

По реке плыли льдины. Нянни Огг показала на них Матушке Ветровоск.

— Этот снег сдвинул ледники, — сказала она.

— Я знаю.

— Надеюсь, что историям можно доверять, Эсме.

— Это старинные истории. Они живут своей собственной жизнью. Они жаждут повторения. Спасение Лета из пещеры? Очень древняя история, — сказала Матушка Ветровоск.

— Но Зимовой будет преследовать нашу девчушку.

Матушка проследила взглядом за бревном с фиглами, скрывшимся за поворотом.

— Будет, — ответила она. — И знаешь, мне его почти что жаль.

* * *

Итак, фиглы поплыли домой. В отличии от Билли Подбородища, им всем медведь на ухо наступил, но эта небольшая беда затмевалась другой, намного большей — тем, что они не утруждали себя пением в лад, не попадали в такт, и каждый предпочитал свой собственный текст. Вскоре начались мелкие потасовки, обычные спутники фигловских забав, и поэтому бревно устремлялось к водопаду, сопровождаемое эхом от окрестных скал:

— Из-за остррроваххрагарг на стрейойойо остроостротрова на на на стрежаргх… КРРРИвеннннннс!

Бревно, нагруженное фиглами, наклонилось и исчезло вместе с песней в водной завесе.

* * *

Тиффани летела над вытянутой китовой спиной Мела. Хотя кит побелел, но снег на плоскогорье был не таким уж и глубоким. Ветра, заносящие равнины снегом, также и выдувают его. Деревьев на плоскогорье не было, и стен не хватало, чтобы задерживать снег.

Подлетая к дому, она вгляделась в защищенные от ветра поля в низинах. Загоны для ягнят уже были установлены. Снега многовато для этого времени года — и чья в том вина? — но у маток свое собственное расписание, что есть снег, что нет. Пастухи знают, какой жестокой может быть погода во время окота, зима никогда не сдается без борьбы.

Тиффани приземлилась во дворе фермы и сказала несколько слов одолженной метле. Метла взмыла в воздух и устремилась назад, в горы. Если знать нужные слова, метла всегда найдет дорогу домой.

Вся семья собралась, было много смеха, чуток слез, обычные восклицания о том, что она растет как на дрожжах и уже мать свою догнала, и тому подобное, что обычно говорится в такие моменты.

Тиффани ничего не успела взять с собой — ни дневник, ни одежду, ничего, кроме крошечного Рога Изобилия, спрятанного у нее в кармане. Это не имело никакого значения. Она не убегала от, она бежала к — и вот она здесь, в ожидании самой себя. Она снова могла чувствовать свою землю под ногами.

Тиффани повесила остроконечную шляпу на дверь и пошла помогать устанавливать загоны.

Хороший выдался денек. Солнечным лучам удавалось просочиться сквозь серую пелену. На фоне белого снега все краски казались такими яркими, как будто само их пристуствие придавало им особый блеск. Старая упряжь в конюшне сияла, как серебро; даже коричневый и серый цвета, обычно казавшиеся такими тусклыми, приобрели новую жизнь.

Она достала коробку с красками и пару листов драгоценной бумаги и попробовала изобразить, что видела вокруг себя. Вот еще один вид магии. Перенесите на бумагу свет и тени в том порядке, в котором их оставляет любой предмет, и вы получите сам предмет. До сих пор ей доводилось рисовать лишь цветными мелками. Краски были намного лучше.