Александра Маринина - Смерть как искусство. Том 2. Правосудие

• Название: Смерть как искусство. Том 2. Правосудие
• Автор: Александра Маринина
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-51620-9

«Жизнь – театр, а люди в нем – актеры». Известное шекспировское изречение как нельзя лучше подходит к новому роману королевы современного детектива Александры Марининой. Ведь Театр – не только высокое искусство, он как живой организм, не терпящий лжи, предательства и порой мстящий очень жестоко.

В театре «Новая Москва» совершается загадочное и непонятное для окружающих преступление – покушение на режиссера и художественного руководителя Л. А. Богомолова. Теперь уже частный детектив Анастасия Каменская и молодой оперативник с Петровки Антон Сташис приступают к расследованию, которое приводит их к удивительным и неожиданным результатам. Подозреваемых много, все они лгут, и у каждого для этой лжи есть свои причины: и родительская любовь, и слепая страсть, и гнусный шантаж, и жажда успеха, достающегося слишком дорогой ценой, и страх разоблачения. Казалось бы, все вращается вокруг Театра, но одно маленькое, вроде бы незначительное событие, уходящее корнями в прошлое и ставшее в результате роковым, порождает новое зло. И сегодня пришло время восстановить справедливость…

---

– Так кто же был у Лесогорова в квартире, пока он сидел в ресторане с Никиткой? – поинтересовался Кот.

– Не знаю, – равнодушно бросил Ворон. – Не видел.

– Как это – не видел? – оторопел Гамлет. – А что же вы там делали, уважаемый Ворон? Вас туда для чего посылали?

Тон, которым Кот озвучил свой вопрос, Ворону не понравился еще больше, чем то обстоятельство, что его рассказ был прерван обсуждением кошачьего рациона. Да что он себе позволяет, этот оборвыш в колтунах? Как он смеет так с ним разговаривать? Кто дал ему право задавать такие чудовищные вопросы и сомневаться в его, Ворона, способностях и умениях смотреть истории?

Он набрал в грудь побольше воздуха, чтобы голос звучал с достоинством.

– У нас, видишь ли, существуют определенные правила смотреть детективы, и не тебе, безродному приживале, в них вмешиваться. Я в тот момент за Театром наблюдал, что Театр думал и чувствовал – про то я вам и рассказал.

Но Кот не понял всей неуместности своих претензий и настырно продолжал:

– Да ну вас, уважаемый Ворон, не умеете вы детективы смотреть, – заявил он. – Вам надо было сразу полететь и глянуть, кто в квартиру к Лесогорову забрался, и мы бы уже сейчас все знали. А теперь будем мучиться неизвестностью. Неужели вы сами не могли додуматься? Это же элементарно!

Такой наглости Ворон стерпеть уже не мог и буквально задохнулся от негодования, но на помощь неожиданно пришел его заклятый враг Змей.

– Видите ли, уважаемый Гамлет, – негромко начал он, – если бы наш общий друг Ворон сделал так, как вы советуете, нам было бы неинтересно слушать историю.

– Почему? – удивился Кот.

Тут Ворон наконец пришел в себя.

– Потому что ты – смертный, у тебя психология другая! – хрипло выкрикнул он. – Ты нас никогда не поймешь, даже и не пытайся.

– Почему? – снова спросил Кот, на этот раз растерянно.

– Вы должны понимать, – продолжал Змей, – что смертные – конечны, и все, что они делают, ориентировано на конечный результат. Вам, смертным, гораздо интереснее узнать, чем дело кончится, а нам, вечным, намного важнее следить за процессом. Такое понятие, как «конец», для нас эфемерно, у вечных нет кончины и не будет, мы будем существовать всегда, поэтому нам торопиться некуда, мы сначала все подробно узнаем, во всем разберемся, вдумчиво да серьезно, не спеша, а там и до логического конца доберемся. Ну вы сами, уважаемый Гамлет, подумайте, что будет хорошего, если мы тут с вами сейчас узнаем, кто лазил к драматургу в жилище? Сыщики-то этого не знают, и Лесогоров им об этом ничего рассказывать не собирается. Значит, мы с вами побежим впереди расследования и всякий интерес к нему потеряем. Вот и выйдет, что время, которое уже потрачено на эту историю, мы потратили впустую, никакого удовольствия не получили.

При всей нелюбви, даже, можно сказать, ненависти к Змею Ворон не мог не испытать глубокого удовлетворения от той отповеди, которая ясно показала Коту, что он глупец и ничего не понимает в жизни Вечных. Кот даже не нашел что ответить и какое-то время молчал, переваривая явно слишком сложную для него мысль.

– Все равно я не понимаю, – проворчал он наконец, – как-то неправильно у вас тут все устроено. Вот если бы я был вашим директором…

– Ага, – встрял Ворон, – ты еще скажи: художественным руководителем. У тебя мания величия.

– И скажу! Я бы тут у вас такие просмотры закатывал – весь лес собирался бы слушать и смотреть, можно было бы билеты продавать и деньги зарабатывать. Жалко только, тратить их тут негде и не на что. Уж я бы развернулся! Зря, что ли, я столько лет при театре околачивался, да я в деле «хлеба и зрелищ» собаку съел. Я бы такие спектакли у вас поставил – «Золотая маска» отдыхает.

Ворон насупился. Нет, это никуда не годится! Опять Гамлет в центре внимания, опять он вещает, а все слушают. Надо срочно принимать меры.

– Да, совсем запамятовал, – проговорил он громко, – подполковник Зарубин сказал нашим героям, что получил сведения о костюмерше Гункиной и ее брате. Брат Гункиной, оказывается, уже опять в тюрьме сидит, он вместе с подельниками магазин обокрал.

– А сама костюмерша? – поинтересовался Камень. – Может, это она собиралась Богомолова убить? Или дочка ее, которая ребенка потеряла?

– Это вряд ли, – авторитетно заявил Ворон, радуясь, что сейчас огорошит присутствующих новой информацией. – Гункина вместе с дочерью в монастырь подалась. Там и живут они, молятся, с Богом общаются.

– В монастырь? – ахнул Гамлет. – Зачем? Чего им дома-то не жилось?

– Пытаются совладать с гневом и унынием, – с удовольствием объяснил Ворон. – Тебе, кошачья твоя душа, этого не понять. И вот еще что: я получил колоссальное удовольствие, слушая разговор Каменской с Зарубиным. Дословно я вам не перескажу, но смысл в том, что Каменская опять спрашивала, когда ей соберут сведения про Артема Лесогорова, а Зарубин объяснял, что у него руки не доходят и времени нет. Ой, как они ругались! Это надо было слышать. Я так хохотал – чуть не надорвался.

– И что, неужели поссорились? – с ужасом спросил миролюбивый Камень, совершенно не выносящий конфликтов ни в собственной жизни, ни в историях, которые они смотрели.

– Ну прямо-таки! Они же друзья, столько лет вместе работали! Друзьями и расстались. Зарубин пообещал дать сведения о Лесогорове максимум через сутки, но Каменская ему, кажется, не поверила. Ну вроде бы ничего существенного я не упустил. Каменская и Сташис продолжают ходить по театру и разговаривать со всеми подряд, потом собираются то и дело в кабинете Богомолова и обмениваются впечатлениями. В общем, рутина. Я порой даже удивляюсь, до чего ж муторное это дело – раскрывать преступления. Скукотища! Не зря я не люблю детективы смотреть, про жизнь и про любовь намного интереснее.

– Как это? – изумился Кот. – Что вы такое говорите, уважаемый Ворон? Я за свою жизнь столько детективов по телевизору посмотрел – не перечесть, и все такие живые, динамичные, там все время что-то происходит, какие-то повороты неожиданные, погони, драки, убийства – одним словом, драйв. А вы говорите – скукотища.

– Вот то-то и оно, что ты по телевизору смотрел, а там же все вранье, от первого до последнего слова. Там все придуманное из головы и высосанное из пальца. А мы смотрим про реальную жизнь, про то, как на самом деле происходит, а не как сценаристы придумали. Слушай и учись, пока есть у кого, – с нескрываемым удовольствием изрек Ворон.

После «Макбета» Театр всегда спал беспокойно, хорошо еще, что этот спектакль давали примерно раз в два месяца. Уж очень много крови и смертей в пьесе! А про ненависть и прочие эмоции и говорить нечего, ими переполнено все действие, каждая роль, каждая реплика. Кроме того, ставивший пьесу режиссер сделал акцент на войне и борьбе за власть как грязном деле в прямом и переносном смысле, этой концепции подчинено все декорационно-оформительское решение спектакля, в соответствии с которым все мужские роли игрались в одинаковых, заляпанных грязью и кровью, плащах, а сцена была одета минимально, демонстрируя скудный, убогий быт средневековой Шотландии, да еще в период войны. Никаких роскошных покоев в Инвернесе, никаких ярких костюмов, все строго и приглушенно, оформление выступает фоном для сильных чувств и обуревающих души Макбета и его жены страстей. Театр очень уставал в дни, когда на сцене шел «Макбет», и не мог дождаться, когда зрители покинут здание, а рабочие закончат демонтировать декорации. Хорошо еще, что декорации несложные, и их разбирают в тот же вечер, Театр, наверное, вообще не смог бы уснуть, если бы на сцене оставались сукна, которые имеют обыкновение особенно сильно пропитываться эмоциями и сутью происходящего. Но все равно сон после «Макбета» бывал поверхностным и каким-то рваным, даже и непонятно, то ли сон это, то ли легкая полудрема, а может, и вовсе бодрствование.

Проводив последнего рабочего, Театр подождал, пока дежурный пожарный вместе с охранником обойдут все здание, послушал, как запирает дверь вахтерша Тамара Ивановна, перебрал в памяти наиболее яркие, наиболее удачные моменты сегодняшнего спектакля, отметив необыкновенно острую, насыщенную игру Михаила Львовича Арцеулова в роли Макдуфа, и стал расслабляться в попытках уснуть. Но что-то мешало ему. Театр чувствовал в себе что-то лишнее, что-то не присущее себе. Что-то постороннее.

Он сосредоточился и начал прислушиваться поочередно к разным частям здания. Начал со служебного входа – здесь все, как обычно, вахтерша с охранником смотрят кино по телевизору. Главный вход – тишина, окошечки кассы и администратора закрыты и заперты изнутри на защелки. Кабинет главного администратора возле входа в фойе тоже заперт, и свет внутри погашен. В гардеробе темно, в фойе тоже, зрительный зал пуст, и сцена пуста… Нет, не совсем пуста, кое-что из реквизита все-таки не унесли, то ли забыли в спешке, то ли поленились, ну, да это ничего, завтра все заберут и расставят по местам в реквизиторской, такое случается, хотя это и нарушение, конечно. На первом этаже в служебной части здания тишина и пустота, на втором, в гримуборных, как обычно, грязь и беспорядок, но завтра с утра придут уборщицы и все почистят. Никаких посторонних людей нет.