Сергей Литовкин - На флоте бабочек не ловят (Рассказы соучастника)

• Название: На флоте бабочек не ловят (Рассказы соучастника)
• Автор: Сергей Литовкин
• Жанр: Русская классическая проза

---

***

К своему знакомому кадровику (моему шефу - как он себя называл) я прибыл с двумя здоровенными банками салатовой корабельной краски и сурика. Считалось хорошим тоном, покрыть такой краской стены кухни, а свинцовый сурик был незаменим для предохранения индивидуальной автотехники от коррозии. Шеф щедро поделился краской с сослуживцами и вскоре, после нескольких телефонных звонков, вопрос комплектования моей группы отличниками боевой и политической подготовки был решен. Более того, на бригады пошла указивка об ограничении отправки "уголовников" на нашу новостройку, впредь до особого распоряжения. Теперь у меня было время сгонять на какой-нибудь корабль с последней модификацией радиолокационного комплекса. Такой комплекс должны были поставить в моем боевом посту на строящемся крейсере. Хотелось хоть немного с ним ознакомиться. Я сказал об этом шефу. Тот наморщил лоб, изображая задумчивость.

- Послушай, - произнес он. - Вот, возьмешь ты отличных матросов, отвезешь их в завод в Николаев. До выхода корабля на испытания больше полугода, а то и целый год. Деградируют у тебя матросы. И сам ты сдуреешь на этой стройке.

Зная изобретательность шефа, я настороженно попытался поймать его взгляд.

- Сделаю я для тебя еще одно доброе дело, - продолжал он, пряча глаза. Отправим на твой корабль молодого мичмана с матросиком для охраны боевого поста от разграбления, а тебя с новобранцами - на эсминец "N-вый". Он через неделю идет на боевую службу. Там, как раз, некомплект личного состава РТС. Вашей группой мы его и компенсируем. И станция там - совсем как твоя. Вернешься через пару месяцев с крепкими знаниями и спаянной группой. Во, как! Ну, я пошел готовить директиву. Не спеши благодарить, но банкет - за тобой.

- Да Вы, что?! - возмутился я, - всего-то двадцать дней, как я с моря вернулся и снова?! У меня семья. ? ??????...

- Предупреждали меня, что ты неблагодарный, а я - простак, не верил. Подумай! В заводе - дурдом. Семью в Николаев везти нельзя - дома, все равно, бывать не будешь. Жена обидится, разругаетесь. А я даю тебе возможность изображать гордого скитальца морей и океанов. Романтика! Деньжат заработаешь, боны получишь. Планируется заход в Алжир. Отращивай усы, учи французский. Я сам бы рад, да кто меня пустит? Ну!? Вижу, что согласен. Ступай домой, обрадуй жену. Завтра - ко мне, обговорим детали, получишь предписание. А на крейсер я сам сообщу, что ты в интересах подготовки подразделения командируешься по адресу: Севастополь-50 ЮЯ. Гы, гы!

***

В те годы в Средиземном море и восточной Атлантике находилось не менее полусотни кораблей ВМФ СССР от тральщиков до вертолетоносцев. Корабли выходили на боевую службу (БС) на срок от двух до шести месяцев и более. Некоторым здорово везло: - они получали заход в иностранный порт в Алжире, Египте или Сирии на три - четыре дня для заправки, отдыха и демонстрации флага. Команде доставалась инвалюта или ее эквиваленты. Другие - возвращались с БС, не ощутив за много месяцев ни разу земли под ногами, отдыхая в точках якорных стоянок, заправляясь топливом и харчами от наших танкеров, а то и от случайных траулеров, охотно подкидывавших рыбки отощавшим военным землякам. Вероятные, тогда, противники - американские авианосцы и фрегаты через каждые две недели в обязательном порядке посещали какую-либо крупную базу, например Неаполь или Афины, и расслаблялись по полной программе не менее недели, частенько, с прибытием семей моряков на самолете из Штатов. Мы были круче, беднее, злее и боеспособнее. Служба наша была утомительна и тяжела, но создавала неповторимый психологический фон: - чувство избранности, причастности к чему-то настоящему и значительному и особый вкус взаимопонимания и братства.

После нескольких дальних и продолжительных походов я испытал это на себе: через полмесяца нахождения на берегу начинало непроизвольно тянуть к причалам, появлялась хандра и неуверенность. Наверное, хорошо, что жизненные обстоятельства через несколько лет после описываемых событий вытолкнули меня далеко от береговой черты в сторону суши. Сухопутные друзья, замечая иногда за мной излишнюю задумчивость, шутили, что мне необходимо выдавать солидную спецдобавку к окладу за удаленность от моря, вроде доплат "за вредность" или особые условия службы. С этим я был согласен.

Прошли те времена. По полгода и более не появляется наш военно-морской флаг в Средиземноморье, штурмана ведут прокладку только на карт??. ???????? ???...

***

Этот поход на эскадренном миноносце ЧФ "N - вый " был в моей жизни этапным событием, серьезно меня закалил, переколбасил и утрамбовал как личность. Сказал бы иначе - да не могу. За эту БС один старлей попытался с ума свихнуться, и ему это удалось, а один матрос - повеситься, но - неудачно: его на этот раз спасли. Другим тоже есть что вспомнить. Стоит ли? Я, пожалуй, когда-нибудь расскажу подробно об этом походе, но пока морально не готов к процедуре последовательного извлечения из памяти событий и, сопровождавших их, эмоций. Не прошло еще и тридцати лет. Скажу сейчас только, что мы вернулись не через два, а через восемь месяцев, пришвартовались у Минки и находились в состоянии типа: "Неужели здесь ничего не изменилось? Неужели это мы здесь?"

***

Как я узнал, мой крейсер уже прибыл в главную базу ЧФ в ходе заводских, медленно переходящих в государственные, испытаний и торчал на внешнем рейде. Не составило большого труда найти буксир, который по два раза в день курсировал к крейсеру, подвозя аппаратуру, рабочих, моряков и членов комиссий. Не теряя зря времени, я отправился туда в надежде на хорошие вести. Дело в том, что прошло уже больше месяца, как истек срок присвоения мне очередного звания - старлей. Еще с БС я инициировал пару похвальных радиограмм с намеками о том, что надо бы все бумаги отправить своевременно куда положено. Я полагал, что все уже решено и, даже, проковырял в погонах пару отверстий под звездочки. Поймав на палубе крейсера начальника РТС, я несколько минут объяснял ему кто я, откуда взялся и что мне требуется. Ответ меня разочаровал. Обо мне давно забыли и никому нет до меня и моего звания дела. НРТС пожаловался мне на многочисленные "фитили", полученные им лично и всеми офицерами, и категорически отказался принимать в свое подчинение блудного сына без указания старпома. Командир, по-прежнему, хронически отсутствовал.

Я отыскал по громкой матерщине старпома и внаглую накатил на него, спекулируя своими, якобы, необычайными заслугами перед Родиной на дальних рубежах смертельного противостояния с империализмом. Старпом устало огрызнулся, пообещал мне "губу", но, потом, вникнув в проблему, приказал самому срочно нарисовать на себя представление, подмахнуть у мелких начальников, у него самого, у замполита и живо тащить на горку в штаб. В старпоме, похоже, проснулось что-то человеческое, возможно, он готовился стать командиром. Печатая одним пальцем на машинке, я передрал стандартный текст представления на звание, добавив несколько намеков на свои загадочные заслуги на БС. Все подписали не читая, кроме замполита. Тот долго меня расспрашивал о семье, походе, моем отношении к какому-то БАМу. Замполита живо интересовало: не подавал ли я милостыню нищим в иностранных портах и за сколько можно толкнуть там наш фотоаппарат "Зенит-Е". Я держался как партизан в фильмах о войне. Потом инквизитор потребовал показать партбилет. Дескать, все ли в порядке с взносами? Я ответил, что документ в корабельном сейфе на эсминце, а сейф будет вскрыт только завтра.

- Вот завтра и приходи, - дружески похлопал меня по погону замполит, - да, кстати, подготовь-ка на себя еще одно представление на медаль "За боевые заслуги".

Я, чуть было, не споткнулся о комингс и вопросительно уставился на политвождя. В глубине души я, конечно, считал, что достоин и большего, но, что бы так просто и быстро награда нашла героя - не верилось. Я вытянулся по стойке смирно в готовности заявить, что служу Советскому Союзу. Замполит смерил меня взором, почесал за ухом и произнес нечто обидное: - Надо же кому-то дать медаль после приемки нового проекта. Вон, вчера разнарядка пришла. А ты у нас единственный офицер без взысканий. У остальных - как в книжке Чуковского - от двух до пяти. В твоем боевом посту, между прочим, самогонку в заводе гнали и по огнетушителям разливали. Тогда за эту чачу строгачей раздали - штук шесть. Тебя на месте не было - про тебя забыли, а жаль. Я пробубнил что-то про свои заслуги на БС, но замполит противно хихикнул и грубовато вытурил меня из каюты.

***

Примчавшись на эсминец "N-вый" я разбудил вздремнувшего после обеда парторга - мичмана из БЧ-3 и уговорил его выдать мне из хранилища партбилет. Он сделал мне отметки об уплате взносов, но вышла заминка. Денег в карманах почти не было, но были боны. Я успел вместе с командой эсминца получить боны валютные чеки Морторгтранса, приблизительно по двадцать с гаком чеков-рублей за каждый месяц похода, случившийся после нашего посещения алжирского порта Анаба. Вот этими чеками я и расплатился с партией. Вместо общепринятого курса - один к десяти, мичман потребовал расплаты из расчета - один к одному. Призывы к совести результата не дали, только угроза прославить его имя в известных кругах позволила добиться более приемлемого курса - один к пяти. Занять обычных рублей на эсминце было нереально - у всех только боны, а мотаться по другим кораблям некогда. Ни до, ни после этого случая партийные функционеры не наносили мне столь очевидного ущерба. Засунув партбилет в левый нагрудный карман офицерской рубашки (поближе к сердцу) я отправился в каюту к своим друзьям - соседям. Это были: начальник радиотехнической службы капитан-лейтенант Александр Александрович Курбатов - мой непосредственный начальник на период прошедшего похода и его сокоютник - артиллерист старлей Анатолий Лом. НРТСа мы звали Сан Санычем и уважительно выслушивали его, иногда излишне длинные, умозаключения. Был он доброжелателен, сдержан, но умел настоять на своем в подавляющем большинстве случаев. Некоторые в его присутствии намекали на его дворянское происхождение, что он не подтверждал, но и не оспаривал. Толик Лом оправдывал свою фамилию на сто пятьдесят процентов. Как по внешнему виду, так и по характеру он напоминал тяжелый, надежный и несгибаемый инструмент, способный пробить стену и расколоть льдину. О таких, наверно, и говорят, что против лома - нет приема (если нет другого лома). Решения Толика, иногда, были весьма оригинальны. Например.