Джефф Райман - Детский сад

• Название: Детский сад
• Автор: Джефф Райман
• Издательство: Ультра. Культура
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9681-0124-2

Джефф Райман, культовый современный фантаст-утопист, играючи помещает нас в зыбкий мир альтернативного будущего, где власть на планете принадлежит растительному миру. На смену электронике пришла высокоразвитая органическая химия; люди «занимаются» фотосинтезом, учатся под руководством вирусов, размножаются строго по графику… и мало кто доживает до сорока лет. В центре внимания автора — юные человеческие особи и их жизнь в благоустроенном «питомнике». Появление на свет Милены, обладающей иммунитетом к законам органики, заставляет встрепенуться полузомбированных «овощей», которые хотят помочь ей найти безопасное место под солнцем даже ценой собственной жизни…

---

Осторожно пробравшись по завалам шифера, а потом — где прыжками, где перебежками — через заросли крапивы, они были уже возле выхода, когда Милена запнулась о какой-то предмет и, нагнувшись, вытащила его из наноса почвы. Это была мелкая деталь (не то гвоздик, не то шпилька) от металлической кроватной сетки, все еще не утратившая бронзовый цвет и шляпку-венчик. Милена вдруг представила этот гвоздик новым, и все еще частью детской кроватки — с нежным пуховым одеяльцем, с пододеяльничком в синий цветочек. Представился даже ребенок в ней — девочка с каштановыми волосиками, кругленькая, важная, лежит себе и посапывает в кулачок. Милена еще раз взглянула на окна, пустыми бельмами уставившиеся в небо. Что бы та малютка подумала, знай она наперед, как все обернется?

Здание было как будто поездом, уносящим жизни своих жильцов-пассажиров на курьерской скорости — куда? Наверное, к крушению.

ОТЕЦ РОУЗ ЭЛЛЫ отбыл одним ранним летним утром, с товарным поездом. Он и еще семеро мужчин отправлялись на север страны, в Камбрию, за новой партией камня. Проводить их люди собрались со всего Сенного. Все махали — в том числе и Милена, пришедшая сюда спозаранку. Роуз, сама не зная почему, плакала: у нее было какое-то предчувствие. Что-то ужасное, по ее мнению, должно было случиться на пути в Камбрию.

Весь следующий месяц танцы на Сенном проводились по-прежнему регулярно, но, безусловно, сказывалось отсутствие отцов, с которыми было так приятно общаться и танцевать. Даже музыка, казалось, сделалась печальнее. Милена вспоминала Малу, играющую на скрипке. Она играла, положив на инструмент подбородок, а у самой печально-задумчивый взгляд был где-то далеко-далеко, и так же задумчиво звучала скрипка, источая сладковатую грусть старых песен.

То была музыка дома. Милена чувствовала, что обрела семью, близких людей и место, в которое тянет. А вместе с тем обрела и будущее.

ОКЕАНСКИЕ ТЕЧЕНИЯ БЫЛИ НЕСТАБИЛЬНЫ. Гольфстрим время от времени менял направление и смещался в ту или другую сторону. Вслед за ненастным, сырым и ветреным летом могла прийти воющая ветром, слепящая снегом зима.

К концу того лета дожди шли не переставая. Милена все дни проводила на Сенном за чтением, слушая, как барабанит по крыше дождь, в то время как Роуз вязала, а ее сестра мастерила искусственные цветы. Камни на мостовой хлюпали под ногами, выстреливая струйками слякоти. Земля раскисла и стала чавкающей жидкой массой, как болото. Упругим, как матрас, сделался дерн в парках. Деревья уныло поникли своими отяжелевшими от воды кронами, роняя с листьев бесконечные капли.

И вот как-то вечером загудели колокола. Они зазвонили все вместе, по всему городу. По воздуху текли реки колокольного звона.

Согласно правилам, три удара означали вызов врача. Два — пожар, один — наводнение. Здесь же никакого четкого сигнала не было; стоял лишь сплошной гул, от которого тревожно замирало сердце.

Ближайший от Детсада колокол находился на углу Гауэр и Торрингтон, его было видно из окна спальни. Двое ребят на колокольне все еще били в него, когда на улице послышался дробный стук копыт. На Гауэр-стрит появилась женщина-глашатай на лошади. Она не стала спешиваться, а, привстав на стременах, прокричала чистым и пронзительным голосом:

— Всем, всем! Просьба выслушать! Надвигается ураган! Сегодня вечером он достигнет города!

Ребята, свесившись вниз, о чем-то спросили женщину. Та посмотрела на них вверх, затем вниз и наконец прокричала во всеуслышание:

— Его заметили с шаров, и он надвигается! Надвигается ураган! У вас есть примерно четыре часа! Просьба всем закрыть наглухо ставни, забить окна, убрать с улицы все незакрепленные предметы! Уйти в укрытие! Взять с собой запасы провизии! Спасибо! — Затем Башкирия с алым лицом натянула поводья и развернула вставшую на дыбы лошадь. Минута, и стук копыт стих в отдалении.

Директор Детсада распорядился забаррикадировать окна всей имеющейся мебелью. Наиболее храбрые из ребят, держа во рту гвозди, крест-накрест заколачивали снаружи окна бамбуковыми шестами. Одежда и постельные принадлежности сносились вниз, в световые колодцы. Двери запирались и заколачивались. Соблюдались и правила противопожарной безопасности: прежде чем заколачивать дверь, дежурные по этажу бдительно осматривали каждую комнату.

После чего, сгрудившись в спасительных недрах здания, все затаились в тревожном ожидании. Над просветами световых колодцев виднелось небо, внезапно ставшее как-то ниже. В его густеющем вареве пеной проносились набрякшие пылью мутно-желтые облака. Ветер вначале налетал порывами. А затем, набираясь силы, натужно завыл, задувая в открытый верх колодцев, как в какой-нибудь духовой инструмент.

Наконец он саданул по колодцу с внезапной мощью кулачного бойца. Послышалось, как где-то снаружи с грохотом опрокидываются незакрепленные предметы и звонко бьется вдребезги стекло.

Дети съежились у себя под одеялами, держа друг дружку за руки.

«Надо было мне пойти на Сенной, — запоздало упрекала себя Милена, — остаться там со своими. Хоть бы с ними было все нормально: с Роуз, ее сестрой, с Малой, с Фентоном. Но конечно же, в первую очередь с Роуз».

В вышине Милена заметила птиц. Они проносились разрозненной стаей, нелепо кружа по спирали. И только тут она разобрала, что птицы эти четырехугольные: это были сорванные с крыши резиновые плитки.

Начало потрескивать хитросплетение бамбуковых шестов вдоль стен. Одна из Нянь, разведя руки в стороны руки, бросилась к своим подопечным, сбивая их в кучу. Под руку ей попала и Милена, которую Няня стала теснить вместе с остальными, давя ей запястьем под подбородок. Милена собиралась было прокричать что-нибудь вроде «А ну пусти!», но тут начали с треском отставать от стен трубы дренажной системы.

Сочась сквозь швы, вода крупными каплями застучала по бетону. Полые бамбуковые трубки, выворачиваясь под давлением из стен, путались одна с другой и шевелились, как трубки у волынки, расщепляясь и надламываясь. Наконец дренажная система вздыбилась целиком и, словно помедлив и сделав глубокий вдох, ухнула в глубину светового колодца, подобно пущенным в небо и падающим теперь обратно бамбуковым копьям.

Снизу, из защищенной глубины подвальных коридоров, заголосили дети.

Начался дождь, хлещущий порывами, как и ветер; рваное месиво туч призраками кружилось в мутно-стеклянистом свинцовом небе. Угнездившись в недрах подвала, дети с обостренной чуткостью внимали доносящимся звукам: вот где-то наверху крушится о стены мебель. Вот сердито заворчал гром. А вот вместе со сполохом молнии грянул оглушительный, волнами разлетевшийся по небу раскат, от которого каменные стены грозно загудели. У всех даже уши заложило.

— У-у-у, — протянули дети в боязливом восхищении.

Вокруг упавших на дно колодца труб забурлила вода. Вскипая мелкими белыми бурунами, она устремилась вниз, в подвал, сдвигая случайные обломки на сливную решетку. Испуганно попятились дети — те, что ближе к краю. У Милены за какую-то секунду вдруг промокли ноги. По подземному коридору, расширяясь в русле от стены до стены, хлынул бурный ручей. Послышались крики растерянности и отвращения. Те, кто сидел, теперь вскакивали, кто с плачем, кто со смехом.

Ночь предстояло провести на ногах. Уже не было ни страха, ни отчаянного восторга — все силы отнимало тупое стояние в холодной воде. Вода доходила до голени. От неумолкавшего завывания ветра клонило в сон. Дети поминутно клевали носом; неудержимо тянуло лечь. Из сонного оцепенения их вырвал лишь резкий удар откуда-то снаружи. Некоторые дети, выбившись из сил, плакали. Их как могли — кого шиканьем, кого воркованием — унимали Няни, обнимая и называя кого «крошечкой», кого «пупсиком». Некоторые из них тоже плакали — по своим оставленным домам, по родителям, которые словно взывали к ним из воющей бури.

Наконец дождь, словно утомившись, перестал; вместе с ним унялся и поток. Дети безучастно сидели в лужах, не в силах даже пошевелиться, а Няни гладили их по головам, пока наконец и тех и других не сморил сон. Но и во сне они стонали жалобно, как ветер.

МИЛЕНА ПОДУМАЛА О РОУЗ ЭЛЛЕ и сразу проснулась.

Небо над колодцем было серебристо-серым, по-прежнему облачным, но уже насыщенным светом. Все вокруг еще спали, раскинув ноги и сцепившись руками. Из-под сводов подвала Милена выбралась на пол-колодца.

Впечатление было такое, будто здесь потерпел крушение поезд. Кучами громоздились изломанные бамбуковые трубы среди нагромождений осколков стекла и плитки. Голые стены были во вмятинах, как после обстрела. На крыше обнажились стропила, древесина была еще свежая, кремово-желтая.

Попытка открыть дверь на лестницу увенчалась тем, что со ступеней обрушился колкий град из стекла. Наспех отряхнув обувь, Милена начала взбираться по осколкам, по кускам дерева и штукатурки.