Владимир Порутчиков - Брестский квартет

• Название: Брестский квартет
• Автор: Владимир Порутчиков
• Жанр: О войне
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9533-2174-7

Война — жестокая насмешница. Смешались в ее круговерти судьбы четырех совершенно разных людей — бывшего поручика Крутицына, вора-рецидивиста Хохлатова, лейтенанта-пограничника Чибисова и матроса-черноморца Соловца, — и получился грозный «Брестский квартет», доставивший фашистским захватчикам немало неприятностей как в тылу, так и на фронте…

---

Когда Брестский открыл глаза, в лесу еще было темно. Крутицын сидел неподалеку на поваленном дереве и, глядясь в маленькое зеркальце, брился.

— Ну, вы, Сергей Евграфович, ну… — поразился Дима, зябко поежившись, и потер свои колючие щеки.

А счетовод тем временем умылся водой из фляжки и с невозмутимым видом стал заклеивать клочками газеты небольшие порезы.

После скромного завтрака решились наконец выйти на пустынную дорогу, бегущую в сторону Барановичей меж бескрайных колхозных полей. Вдоль дороги чернели остовы сгоревших или просто брошенных машин, валялись раскрытые чемоданы, вещи. Попадались и убитые…

Угнетенные этим зрелищем путники не сразу заметили идущую им навстречу большую колонну военнопленных в сопровождении немецких автоматчиков. Бежать было уже поздно.

— Иди спокойно. Мы с тобой — мирные граждане. Только в глаза конвоирам старайся не смотреть, — быстро сказал Крутицын и потрогал верхнюю губу.

Поравнявшись с колонной, товарищи сошли на обочину. Один из немцев с закатанными до локтей рукавами вдруг обратил внимание на Диму. Конвоир кивком подозвал к себе Брестского, и когда тот подскочил, сунул руку в его оттопыривающийся карман. Голубые глаза солдата радостно заблестели, когда он извлек оттуда пистолет.

— Зольдат, комьюнист? — спросил немец, грозно сдвигая пшеничные брови, и ткнул пистолетом в подбородок Брестского.

— Нет, что вы, нет!.. Упаси Бог!.. — растерянно залепетал Дима, и видно было, как мертвенная бледность проступила сквозь его загар и суточную щетину.

Но немец уже не слушал. Сунув пистолет за поясной ремень, он подтолкнул несчастного дулом своего автомата к колонне и повернулся в сторону Крутицына. Тут счетовод отчебучил такое, что Дима от него вовсе не ожидал.

Сергей Евграфович вдруг рухнул на колени и стал кланяться проходящим мимо немцам. Те весело заржали, показывая пальцами на странного русского.

— Отец, встань не позорься! — крикнул ему кто-то из пленных.

— Сволочь! — как пощечиной, залепил другой.

Но Крутицын, казалось, не слышал этих слов, не замечал взглядов, продолжая раболепно кланяться проходящим мимо немецким солдатам. Никто не видел его глаз, а если бы случайно заглянул в них, то с ужасом отшатнулся: столько в них было в этот момент ненависти.

Брестский пару раз пытался обернуться на Крутицына, неосознанно ища защиты, но сильный тычок автоматным дулом в спину заставил его влиться в колонну и покорно шагать с другими пленными все дальше от бухающегося в придорожную пыль счетовода. Димино лицо выражало полнейшую растерянность.

— Это ошибка, это какая-то ошибка… — проговорил он наконец.

— Эх, мила-ай, все мы здесь по ошибке, — хрипло и как обреченно отозвался идущий рядом солдат с черным от копоти лицом и неопределенного вследствие этого возраста.

Выходка Крутицына позабавила немцев, и они его не тронули. Когда хвост колонны скрылся из глаз, счетовод поднялся с колен и, ссутулившись, затрусил ей вслед, держась обочины и лихорадочно соображая, как выручить из беды товарища.

Через пару километров пустынную до того дорогу словно прорвало. Навстречу колонне стали то и дело попадаться спешащие на восток мотоциклетки, грузовики, полные веселых и кажущихся одинаковыми, как заготовки, солдат, танки… Конвоиры криками и выстрелами сгоняли пленных на обочину, а Крутицын, если удавалось, прятался за какую-нибудь разбитую машину или просто бросался ничком в придорожную канаву, притворяясь мертвым.

Бывший поручик рассчитывал, что красноармейцев поведут через лес. Там он смог бы, убив нескольких автоматчиков, спровоцировать панику среди немцев и дать возможность пленным скрыться в чаще. Крутицын, будучи отличным стрелком, даже не сомневался, что успеет завалить как минимум двух. Он прекрасно сознавал всю рискованность своего замысла, не дававшего к тому же никакой гарантии спасения именно Хохлатова, но выбора у счетовода не было.

Тем временем конвоиры, не дойдя до леса нескольких сот метров, неожиданно для Крутицына повернули красноармейцев прямо в поле. Ему ничего не оставалось, как, добежав до опушки, пробираться под прикрытием кустов и деревьев за колонной. Вскоре они достигли конечного пункта следования: большого, огороженного колючей проволокой участка. Имелись даже ворота. Рядом под присмотром автоматчиков с собаками строили вышки и барак для охраны какие-то гражданские — видимо, согнанные с окрестных сел местные жители. «Быстро немцы подсуетились, — горько усмехнулся Крутицын. — Одно слово — Европа». Пленных завели внутрь ограждения и закрыли ворота…

18

Еще не зная зачем, Крутицын решил вернуться к дороге. Устроившись в придорожных кустах и рассеянно глядя на проносящиеся на восток мотоциклетки и грузовики, он стал думать, что делать. Этот извечный русский вопрос занимал сейчас все мысли бывшего поручика, ибо от правильности выбранного ответа зависела не только его собственная жизнь, но и жизнь Димы Хохлатова.

Задумавшись, Сергей Евграфович не сразу обратил внимание на легковую машину, вдруг остановившуюся на обочине. Из машины выскочил тучный офицер и быстрым шагом направился в сторону придорожных кустов, совсем рядом с тем местом, где прятался Крутицын. Глядя на спешащего по нужде немца, счетовод решил, что судьба, возможно, дает ему шанс. «Самое главное — кровью мундир не попортить. Прости, Господи!» — подумал он, быстро обматывая носовым платком рукоятку именного револьвера.

Шофер с тяжелой от постоянного недосыпа головой, воспользовавшись минуткой, сразу же прижался лбом к жесткому ободу руля и за ровным урчанием мотора не услышал ни вскрика своего шефа, ни треска потревоженных кустов. К тому же по дороге в этот самый момент загрохотали танки. Они подняли такой столб пыли, что скрыли от глаз и дорогу, и придорожные кусты.

Пистолетное дуло, больно надавившее на живот чуть повыше ременной бляхи, и фраза: «Вы будете геройствовать или предпочитаете вернуться домой?», вежливо произнесенная с едва уловимым акцентом, застали шофера врасплох. Он с шумом заглотнул воздух, закашлялся и стал таким синюшно-бордовым, что Крутицыну даже пришлось постучать несчастного по спине, чтобы привести в чувство.

Немец оказался понятливым и, испуганно кося в отливающие сталью васильковые глаза, без раздумий выбрал второй вариант — геройствовать ему как-то не хотелось.

— На всякий случай, предупреждаю: стреляю без промаха — прошу поверить на слово. И если попытаетесь делать глупости — пристрелю. По крайней мере, первую пулю получите вы — это я как офицер русской армии обещаю наверняка, — задушевно и даже как-то интимно сказал Крутицын, наклонившись к пунцовеющему уху немца.

Со стороны казалось, что штабной офицер о чем-то мило беседует со своим шофером, демократично пересев к нему на переднее сиденье. Деморализовав противника, счетовод быстро изложил немцу, что от того требуется, пообещав сохранить жизнь, если все пройдет гладко.

В шестом часу пополудни, когда звуки дня стали чуть спокойней, мягче и недалекий уже вечер начал потихоньку копиться в оврагах и лесах, к воротам временного лагеря для военнопленных подъехала штабная машина. Не заглушая мотора, первым из нее выскочил шофер с совершенно бескровным лицом и остекленевшим взглядом. «Наверное, нагоняй от начальства получил», — подумал обер-лейтенант, начальник лагерной охраны, и сам отчего-то заволновался.

Шофер проворно распахнул заднюю дверцу, и из кабины вначале неторопливо высунулся длинный щегольской сапог, а вслед за ним, блеснув серебряными шнурами на погонах и лакированным козырьком фуражки, вылез и сам офицер. «Майор. Штабная крыса… И чего его принесло?» — с тревогой подумал начальник охраны, скорым шагом направляясь к нежданному гостю. Тем временем майор — правая рука с небрежным видом опущена в карман галифе, — что-то быстро сказав тут же последовавшему за ним шоферу, двинулся навстречу обер-лейтенанту.

Штабист говорил со странным едва уловимым акцентом. Нетерпеливо выслушав приветствие вытянувшегося в струнку начальника охраны, он потребовал немедленно построить пленных.

— Мне нужно забрать здесь кое-кого, — туманно пояснил он и беспардонно смерил обер-лейтенанта взглядом.

Когда понукаемые окриками и выстрелами красноармейцы наконец образовали некое подобие строя, майор в сопровождении шофера, начальника охраны и нескольких автоматчиков с собаками прошел за ограждение. Пленные угрюмо смотрели на визитеров. Брезгливо прикрывая нос белым платочком, офицер медленно зашагал вдоль строя.

Из-за этого самого платочка Брестский и не узнал Крутицына. Да и в какую здравомыслящую голову пришла бы мысль, что твой товарищ может вот так, переодевшись в немецкую форму, спокойно явиться в лагерь для военнопленных и еще что-то там потребовать. Только безумец или редкой храбрости человек был способен на подобное.