Николай Гоголь - Том 14. Письма 1848-1852

• Название: Том 14. Письма 1848-1852
• Автор: Николай Гоголь
• Издательство: Издательство АН СССР
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1952

Четырнадцатый том содержит письма Гоголя за 1848–1852 гг. В конце тома (см. «Дополнения») дается несколько писем разных лет, пропущенных по недосмотру в предыдущих томах настоящего издания и черновые редакции к текстам первого тома.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Весь ваш Николай Гоголь. На обороте: Moscou. Russie. Надежде Николаевне Шереметьевой. В Москве. На Воздвиженке. В доме графа Шереметьева.

Базили М. А., 18 февраля 1848*

15. М. А. БАЗИЛИ. 18 февр<аля 1848. Иерусалим>.

Вам незнакомою рукою пишу к вам несколько строчек. Вы видите, какая скверная рука и притом ошибка на всяком слове, а между тем строки эти пишет человек вам знакомый,[55] вас искренно полюбивший и в прибавку ко всему прочему довольно известный[56] литератор. Всё совершенно обстоит благополучно. Ехали мы прекрасно, приехали и того лучше, собираемся ехать к вам тоже с наслажденьем. Супруг ваш здрав с головы до ног, но навьючен[57] депешами, донесеньями, отношеньями и всякими переписками, и я, обрадовавшись этому случаю, решился к вам написать, вместо него, сие маранье. Прощайте. Хотел распространиться, но Константин Михайлович[58] торопит. Бог да хранит вас здравыми, до свиданья.

Весь ваш Н. Гоголь.

Шевыреву С. П., 18/30 марта 1848*

16. С. П. ШЕВЫРЕВУ. Байрут. Марта 18/30 <1848>.

Со времени выезда из Неаполя я не имею <известий> ни от кого из России и не знаю, что в ней делается. Здоров ли ты и здоровы ли все близкие нам? Путешествие мое, благодаря бога, идет покуда довольно благополучно. С помощью генерального нашего консула в Сирии Базили, моего старого товарища по школе, путь в Иерусалим, через Сидон и древний Тир и Акру, а оттуда через Назарет, совершил. Жду здесь, в Байруте, только парохода, чтобы переехать в Константинополь через Смирну, где двенадцать дней буду в карантине. Пробывши несколько времени в Константинополе — в Одессу, из Одессы — в Малороссию, что придется, может быть, в конце июня. Лето проведу в Малороссии. В августе месяце хочется в Москву и в ней обнять вас. Пиши мне в Полтаву, прибавляя: «оттуда в деревню Васильевку». Твои письма мне будут лучший подарок, какой можно придумать. Уведоми подробнее, сколько возможно, о себе и о всех наших знакомых, с извещеньем, кто куда перебирается на лето, а кто остается в Москве. Погодину скажи, что я жду с нетерпеньем известий обо всем, что он делает. Сергею Тимофеевичу дай при сем прилагаемую записочку*. Кто также ко мне напишет о себе, много обяжет. Я точно впотьмах и чувствую только одно алкание знать…

Если что вышло замечательного на днях из книг, пожалуста, пришли.

Скажи Малиновскому*, что я его очень благодарю за письма. Я перечел их в другой раз и, вследствие того, осмотрелся еще построже и на себя и на разные другие вещи. Я его прошу журнала не прерывать*. От этого обоюдная польза, и его и моя. Он меня очень обяжет, если пришлет еще несколько листков ко мне в Полтаву.

Плетневу П. А., 2 апреля 1848*

17. П. А. ПЛЕТНЕВУ. 1848. Апреля 2. Байрут.

Уведомляю тебя, бесценный друг мой, что я, слава богу, жив и здоров, в удостоверение чего и посылаю тебе сие свидетельство, по которому ты можешь взять из казначейства остальные мои деньги* и держать их у себя до времени приезда моего на родину.[59] Покуда в путешествии[60] я в них не предвижу надобности; кажется, станет с тем, что при себе, возвратиться в Россию. Путешествие мое в Иерусалим совершил я благополучно. Отсюда отправляюсь в Константинополь чрез Смирну, где предстоит 12 дней карантина. Обозревши Константинополь и всё, что вблизи его, — в Одессу;[61] в середине лета — в Малороссию, где должен буду погостить[62] у матери. Осенью — в Москву, а там увижу, можно ли мне будет успеть съездить в Петербург обнять тебя и немногих близких нам или отложить до весны. Во всяком случае, ты меня уведоми о себе и о всем, что ни относится к тебе, и где ты будешь летом, и где потом. Напиши, теперь же*, не отлагая времени, и адресуй письмо в Полтаву, присовокупя: «а оттуда в деревню Василевку». Доставь при сем следуемое письмецо Смирновой*. Обнимаю тебя от всей души, бесценный и добрый мой, и бог да хранит тебя здрава и невредима.

Твой Н. Г.

Усердная просьба: возьми у графа* сочинение[63] под названием «Анализы греческого языка»*, изданное на латинском языке в конце прошлого,[64] кажется, века французом Бодо или Будуа, большой том in foglio*, и перешли его мне в Полтаву. Уведоми меня также, посланы[65] ли деньги, 100 р<ублей> серебром, ржевскому священнику*. А самое главное — ради бога, не позабудь меня наделить известьями о себе. На обороте: S.-Pétersbourg. Russie. Его превосходительству г. ректору имп<ераторского> С.-Петербургск<ого> университета Петру Александровичу Плетневу. В С.-Петербурге. На Васильев<ском> острове. В Университете.

Смирновой А. О., 4 апреля 1848*

18. А. О. СМИРНОВОЙ. Байрут. Апреля 4 1848.

Уведомляю вас, добрый, бесценный[66] друг мой Александра Осиповна, что путешествие мое в Иерусалим я совершил благополучно и что летом надеюсь быть в России; прошу вас убедительно уведомить меня о себе подробно и обстоятельно, где и как мне вас найти. Адресуйте в Полтаву, а оттуда в Васильевку. Это деревенька моей матери, у которой[67] я должен буду прогостить конец лета. Напишите теперь же*, не откладывая. Мне хочется по приезде моем застать ваше письмо уже там. Затем бог да хранит вас. Жажду вас нетерпеливо обнять лично.

Весь ваш Г. На обороте: Александре Осиповне Смирновой.

Жуковскому В. А., 6 апреля 1848*

19. В. А. ЖУКОВСКОМУ. 1848. Байрут. Апреля 6.

Пишу к тебе, бесценный и родной мой, несколько строчек из Байрута, за несколько часов до отъезда с пароходом в Смирну и Константинополь. Уже мне почти не верится, что и я был в Иерусалиме. А между тем я был точно, я говел и приобщался у самого гроба святого. Литургия совершалась на самом гробовом камне. Как это было поразительно! Ты уже знаешь, что пещерка[68] или вертеп, в котором лежит гробовая доска, не выше человеческого роста; в нее нужно входить, нагнувшись в пояс; больше трех поклонников в ней не может поместиться. Перед нею маленькое преддверие, кругленькая комнатка почти такой же величины[69] с небольшим столбиком посередине, покрытым камнем (на котором сидел ангел, возвестивший о воскресении). Это преддверие на это время превратилось в алтарь. Я стоял в нем один; передо мною только священник, совершавший литургию. Диакон, призывавший народ к молению, уже был позади меня, за стенами гроба. Его голос уже мне слышался в отдалении. Голос же народа и хора, ему ответствовавшего, был еще отдаленнее. Соединенное пение русских поклонников, возглашавших «господи, помилуй» и прочие гимны церковные, едва доходило до ушей, как бы исходивш<ее> из какой-нибудь другой области. Всё это было так чудно! Я не помню, молился ли я. Мне кажется, я только радовался тому, что поместился на месте, так удобном для моленья и так располагающем молиться. Молиться же собственно я не успел*. Так мне кажется. Литургия неслась, мне казалось, так быстро, что самые крылатые моленья не в силах бы угнаться за нею. Я не успел почти опомниться, как очутился перед чашей, вынесенной священником из вертепа для приобщенья меня, недостойного… Вот тебе все мои впечатления из Иерусалима. Дай мне известия о себе и о всем, что тебя касается, скорей, как можно. Я не имею до сих пор еще ответа ни на длинное мое письмо из Неаполя, ни на письмо из Иерусалима*. Адресуй в Полтаву, для большей же точности прибавь: а оттуда в село Васильевку. Это деревенька моей матери, где я приостановлюсь на лето. Рад буду несказанно, если уже застану там твое письмо.

Обнимаю вас крепко всех, от велика до мала.

Твой Н. Гоголь. На обороте: Francfort sur Main. Son excellence monsieur Basile de Joukoffsky (Василию Андреевичу Жуковскому). Francfort s/M. Saxenhausen. Salzwedelsgarten vor dem Schaumeinthor.

Толстому А. П., 25/13 апреля 1848*

20. А. П. ТОЛСТОМУ. Апреля 25/13 <1848. Константинополь>.

Узнавши, что вы будете в Константинополе, оставляю вам несколько строчек, бесценный друг мой Александр Петрович. Я не писал к вам потому только из Иерусалима, что не знал, где вы. Путешествие свое совершил я благополучно. Я был здоров во всё время, — больше здоров, чем когда-либо прежде. Удостоился говеть и приобщиться св. тайн у самого святого гроба. Всё это свершилось силою чьих-то молитв, чьих именно — не знаю; знаю только, что не моих. Мои же молитвы даже не в силах были вырваться из груди моей, не только возлететь, и никогда еще так ощутительно не виделась мне моя бесчувственность, черствость и деревянность. Приехавши в Константинополь, нашел я здесь письмо ко мне Матвея Александровича. Что вам сказать о нем? По-моему, это умнейший человек из всех, каких я доселе знал, и если я спасусь, так это, верно, вследствие его наставлений, если только, нося их перед собой, буду входить больше в их силу.