Рихард Дюбель - Кодекс Люцифера

• Название: Кодекс Люцифера
• Автор: Рихард Дюбель
• Издательство: Книжковий Клуб «Клуб сімейного дозвілля»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007
• ISBN: 978-966-14-0264-4

«Кодекс Люцифера» – самая могущественная книга на земле, плод, украденный с древа познания. Папа Урбан VII находит ее в тайном архиве Ватикана, но фолиант оказывается лишь копией. Значит, в чьих-то руках находится оригинал, с помощью которого можно вызвать конец света… От пережитого потрясения Папа умирает.

И тогда книгу принимаются искать монахи, кардиналы, императоры, алхимики и многие другие заинтересованные во всемирном господстве.

---

– Не-е! – засмеялся юноша. – Мою мать зовут… – он задумчиво почесал в затылке, стараясь выудить из памяти редко слышимое имя, – Барбара.

– Мы благодарны тебе за то, что ты разъяснил нам нашу ошибку, сын мой.

– Чего?

– И мы видим, что ты умный парнишка.

Бука широко улыбнулся и кивнул. Юноша недоверчиво уставился на него, а затем снова повернулся к Павлу.

– Вот что, – продолжал тот. – Мы не хотим поднимать шум и переворачивать твой мирный дом вверх дном. Но у нас очень важное сообщение для Катьки. И я считаю, что ты, как никто другой, подходишь для того, чтобы передать его ей.

– Но я должен…

– Разумеется, ты должен. И благодать Божья пребудет с тобой, если ты уделишь крошечную часть своего времени двум смиренным слугам Божьим.

– Правда?

Вынужденный обман причинял Павлу почти физическую боль. В этом тощем, слишком маленьком для своего возраста, жилистом коротышке с грязными босыми ногами и спутанными волосами он видел себя самого. Именно так он и выглядел, когда отправился в путь, который привел его в конце концов к воротам монастыря в Браунау. Он тоже был родом из крошечной деревушки. Единственная разница между ними состояла в том, что Павел в отличие от этого подростка обладал сообразительностью, а потому поспешил бы оказать услугу двум монахам; все его старания были направлены на то, чтобы хоть раз получить возможность поносить рясу в знак смирения, скромности и рвения пред лицом Господа.

– Правда.

– Но мне срочно надо…

– И благодать Божья пребудет с тобой.

Юноша уставился на него.

– А как насчет моей сестренки? – наконец спросил он.

Павел смутился. Юноша ткнул пальцем себе за спину.

– Моя сестренка. Она вот такого роста. – Он опустил ладонь так низко, что можно было подумать: речь идет о собачонке. – Ей всего пара дней. Отец говорит, она долго не протянет. Но мне жаль ее. Может, вы попросите Господа, чтобы Он немного присмотрел за ней? Я сейчас сбегаю узнаю, что вам нужно.

– Мы помолимся за нее, – согласился Павел и почувствовал себя чудовищем.

Это чудовище уловило, что необходимо сделать, и растянуло губы Павла в улыбке, от которой даже камень расплавился бы.

Юноша тут же улыбнулся в ответ.

– И что я должен сказать?

– У нас для нее сообщение. От одного молодого человека. Из Праги.

– Из Праги! – восхищенно выдохнул юноша.

– Ему приснились пеленки, в которые он был завернут младенцем. Ему приснилась женщина, которая несла его куда-то. Он хотел бы поблагодарить ее за то, что она спасшему жизнь.

– У старой Катьки есть сын?

– Нет. Это очень долгая история.

Юноша посмотрел на него с явным желанием немедленно услышать эту долгую историю.

– Если ты передашь это старой Катьке, мы сможем сразу же помолиться за твою сестренку.

– Ага! – понял ситуацию юноша и круто развернулся на месте.

– Секунду. Разве ты знаешь, что должен сказать?

Юноша повторил слова Павла с точностью человека, чье воображение слишком незначительно развито для того, чтобы вносить хоть какие-то изменения в предложенный текст.

– Хорошо. Скажи, что мы будем ждать ее в старом козлятнике у кромки леса. Она поймет, почему об этом может услышать далеко не каждый.

– Почему?

– Теперь мы хотим помолиться за твою сестру.

– Точно!

Юноша развернулся и побежал назад к зданиям. Павел тут же перестал обращать на него внимание.

– Давай, поторопись, – прошипел он Буке. – Она не должна нас заметить до того, как зайдет в козлятник. Иначе, увидев наши рясы, она тут же даст деру.

– Что в… что в… в-в-в… нихп-п-плохого? – с трудом произнес Бука.

– Ничего! – Павел махнул рукой и выдавил из себя улыбку. Бука пожал плечами и улыбнулся в ответ. Павел схватил его за руку. – Поторопись же!

Когда Катька наконец появилась – это произошло гораздо позже, чем рассчитывал Павел, – она почти бежала. У Павла было достаточно времени для того, чтобы осмотреться в маленьком, резко пахнущем козлятнике и найти место, где Бука смог если не укрыться, то по крайней мере не бросаться в глаза. Из-за сильной запущенности козлятник казался меньше чем был на самом деле. Он должен был вмещать всех коз и овец селения, а, судя по запаху, иногда давал приют двум-трем свиньям. В специально отведенном для них загоне копошились куры и поглядывали на вновь прибывших с недоверием, по мнению Павла, вполне заслуженным. Пока Бука сидел в тени копны сена и с надеждой поглядывал на кур, прикидывая, не проглядели ли сборщики сегодня утром хоть одно яйцо, Павлу не оставалось ничего иного, как сидеть сложа руки и ждать. Он нервно ходил из угла в угол и каждые несколько секунд осторожно выглядывал наружу. Сквозь редкую крышу в сарай проникали солнечные лучи, подсвечивали пляшущую пыль и образовывали столбы света, в которых беспокойно, как тень, сновал Павел, становясь незаметным, когда попадал в полумрак между ними. Ему самому казалось, что он совершает путешествие между небом и пеклом, и в мелькающем свете в его памяти всплыли воспоминания о таком же длительном путешествии, приведшем его в конце концов сюда, в этот сарай, с целями, представавшими перед ним в более мрачном цвете, потому что он знал их истинную причину. То путешествие привело его сначала к монастырским воротам в Браунау.

Когда он туда прибыл, ему показалось, что сбылись все его мечты. На пятый день ожидания перед воротами он понял, что означало первое монашеское правило для желающих стать послушниками: пусть новичок докажет, что он полон Духа Божьего.

Когда шел дождь, он шел непременно в котловине Браунау. Тучи приходили с запада, переваливали через холмы и опускались на земли Браунау, после чего, уже не такие большие, продолжали свой поход на юг и восток через покрытые лесами вершины трех цепей гор. Если они хотели преодолеть это препятствие, им приходилось сбрасывать лишний вес, а на это нужно было время. Если в землях Браунау шел дождь, он, как правило, лил, не переставая, дня два.

«Пять дней, если быть точным», – обреченно подумал Павел. Разумеется, предыдущие несколько недель погода стояла прекрасная – настоящее бабье лето, переходящее в золотую осень, благодаря которой сено на полях сохло само по себе, крупнейшие поселения – Браунау, Адерсбах, Штаркштадт – скрывались под тучами пыли, а на дорогах, соединяющих их с многочисленными деревнями, жарко грело солнце. Пот не просто выступал на теле Павла, а ручьями сбегал вниз во время его путешествия, смывая всю предшествующую жизнь. На мельнице в Либенау он соврал, что родился в Шёнберге, когда ему дали попить воды и спросили, откуда он. В деревне Бухвальдсдорф он назвался новым учеником мельника из Либенау; в Лохау назвал своей родиной Бухвальдсдорф, а в Векерсдорфе – Лохау. И того, что он узнавал у людей в предыдущем месте, где пил воду, оказывалось достаточно, чтобы во время следующей остановки назваться его жителем.

Наконец он очутился у рва с отвесными склонами, отделявшего монастырь и главную часть города текстильщиков от прилегающей территории, ступил на деревянный мост и вообразил, что наконец достиг цели своего долгого путешествия, разумеется, начавшегося вовсе не в Шёнберге. Бывают судьбы, для которых даже такого количества пота оказывается недостаточно, чтобы смыть предыдущую жизнь четырнадцатилетнего мальчишки.

Это и было целью путешествия Павла как в физическом, так и в метафизическом смысле – монастырь Святого Вацлава, построенный на скалах города Браунау и в известном смысле давно уже сам ставший скалистым городом благодаря своим мощным, как у крепости, стенам, башням и бастионам.

Наконец Павел постучал в ворота и объяснил худому старому лицу, появившемуся в маленьком окошке, что он хочет оставить мирские соблазны и посвятить свою жизнь служению Иисусу Христу и приобщению к знаниям (что соответствовало действительности); что ему двадцать лет от роду и что его родители согласны с его выбором (оба утверждения были ложью); что дом его родителей находится далеко от этих мест, а семья слишком бедна, чтобы дать ему пожертвование для монастыря (что опять соответствовало истине); и что он смиреннейше просит дать ему возможность отречься от мира, войти в монастырь и выполнять самую грязную работу, дабы подтвердить серьезность своих намерений. Все эти слова сопровождались улыбкой, чье воздействие Павел впервые узнал в возрасте двенадцати лет, когда его поймали за руку при воровстве в доме помещика, но, вместо того чтобы наказать, толстая кухарка затащила его в темный угол кухни, где он и отработал свою провинность между двух упругих ляжек и одновременно с этим потерял невинность. В двенадцать лет он выглядел на все шестнадцать, точно так же как сейчас, в четырнадцать, легко сходил за двадцатилетнего – очень невысокого и худого для своего возраста, но с лицом человека взрослого, уже много повидавшего.

Эта улыбка засияла прямо перед лицом монаха, выглядывавшего из окошка, но затем отскочила от него и умерла, так и не успев понять, что произошло.