Юрек Бекер - Бессердечная Аманда

• Название: Бессердечная Аманда
• Автор: Юрек Бекер
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-352-00895-9

Роман "Бессердечная Аманда" — один из лучших романов Беккера. Это необыкновенно увлекательное чтение, яркий образец так называемой "моторной" прозы. "Бессердечная Аманда" — это психология брака в сочетаний с анатомией творчества. Это игра, в которой надо понять — кто же она, эта бессердечная Аманда: хладнокровная пожирательница мужских сердец? Карьеристка, расчетливо идущая к своей цели? И кто они, эти трое мужчин, которые, казалось, были готовы мир бросить к ее ногам?

---

Есть женщины, которые обращаются со своими мужьями так, как будто те сделаны из стекла, во всяком случае некоторое время. Они должны это делать, потому что иначе те просто не в состоянии будут выдать определенный результат; это всем известно. Я никогда не был таким мужем (ловлю себя на мысли, что мне хочется прибавить: к сожалению). А Аманда тем более никогда не была такой женой. Она считала четкое функционирование всех моих частей тела чем-то само собой разумеющимся. Это и понятно: все действительно происходило как по команде, как будто кто-то просто нажимал на кнопку-и процесс начинался. Я говорю это не для того, чтобы похвалить себя, потому что так было далеко не со всеми женщинами. Аманда была скорее исключением. И главная причина этого заключалась в ней самой, уже в одном лишь ее присутствии: не успевали мы остаться наедине, как я уже был готов. Мне кажется, секрет ее притягательности кроется в ее запахе, в едва уловимом аромате, мимо которого другие проходят, ничего не заметив. А может, в чем-то другом, — к счастью, любовь полна загадок. Аманда крайне удивилась бы, если бы я вдруг, лежа с ней рядом, оказался не готов к применению. Интересно, не казался ли бы я ей более привлекательным, если бы был жалким, усталым и нуждающимся в помощи и утешении? Но, пожалуй, не стоит тратить время и силы на поиски ответа.

Аманда двумя способами позаботилась о том, чтобы наши постельные услады не возносили нас к небесам: с одной стороны, она максимально сократила количество наших ночей любви, с другой — всячески старалась их испортить. Вы не представляете себе, каких усилий воли это требует — выслушивать в пылу сладострастия разного рода критику в свой адрес. А если не критику, то совершенно не имеющие к делу замечания, которые как раз в такие моменты действуют особенно убийственно. Сколько раз мне хотелось сказать: «Заткнись же ты, наконец, и сосредоточься на том, что мы делаем!» Но я молчал, чтобы избежать еще более пагубных последствий. Я прекрасно могу себе представить, что многие на моем месте просто задушили бы ее, что, конечно же, совсем не означает, что мне самому приходила в голову такая мысль.

Однажды она в моих объятиях вдруг начала улыбаться, хотя ничего смешного, на мой взгляд, в тот момент не происходило. Когда я спросил ее о причине веселья, она невинным голосом сообщила, что до сих пор как-то не замечала зверской серьезности, с которой я выполняю свой супружеский долг — словно тяжелую физическую работу; она назвала это «эротикой с полной отдачей сил». У нее было какое — то нездоровое стремление все испортить и повредить.

— Когда возвращается эта малолетняя террористка?

— Не называй ее так.

— Это самый ласковый эпитет из всех, что мне приходят в голову. Когда ты должна ее забрать?

— Завтра в течение дня. Сегодня она переночует у своей подружки по детскому саду.

— У мамаши этой подружки вместо нервов, наверное, стальная проволока. Она в первый раз оказывает тебе эту любезность?

— Да. А ты откуда знаешь?

— В нашей типографии есть один упаковщик, который обошел уже все берлинские кабаки. Он мечтает о том, чтобы стать завсегдатаем какого-нибудь из них, но ему это никак не удается. Как только он принимает определенную дозу, он начинает вести себя так, что его непременно вышвыривают и вносят в черный список посетителей. Так что он каждый раз ищет счастья в новом питейном заведении. Тебе это ничего не напоминает?

— Абсолютно ничего.

— Вот типичный пример материнской любви.

— Вместо того чтобы ругать мою дочь, ты бы лучше подумал, кому из твоих знакомых ее можно было бы всучить на одну ночь. В конце концов, я сплавила ее по твоей просьбе, а не потому, что мне этого очень хотелось.

— Не забывай, что мои знакомые — это одновременно и знакомые Аманды. Она тут же все узнает. Тогда уж лучше оставить твою террористку дома.

— Почему же мы не сделали это сразу?

— Честно говоря, меня удивляет, с какой готовностью ты решилась поставить на карту отношения со своей лучшей подругой. Мое присутствие здесь объяснить легко: я здесь не только потому, что ты мне нравишься, но еще и потому, что мой брак накрылся медным тазом. Ты, как никто другой, знаешь, как я смотрел на тебя все эти годы, но мысль о возможных последствиях не позволяла мне прикоснуться к тебе даже мизинцем. А тебе, похоже, неизвестны подобные сомнения и опасения: у тебя прекрасные отношения с Амандой, и тем не менее ты не находишь в нашей связи ничего предосудительного. Это не упрек, мне просто интересно. Ты даже не очень-то стараешься скрыть от нее наши с тобой проделки.

— Послушай, тебе не кажется, что мы слишком много говорим?

— А может, ты думаешь, что Аманда уже настолько отдалилась от меня, что для нее это теперь не имеет никакого значения? Что наш с тобой роман — для нее не более чем роман ее подруги с каким-то незнакомым ей мужчиной? Или она уже все знает?..

— Ты что, с ума сошел?

— Так знает Аманда или нет?

— От меня, во всяком случае, нет. А если бы она что-то и узнала, она просто не сумела бы это скрыть от меня. Она плохая актриса.

— Она великолепная актриса.

— Я знаю ее дольше, чем ты. Когда она хотела обмануть учителя, ей приходилось предварительно репетировать со мной. И чаще всего она потом все равно не решалась.

— А вы с ней случайно не репетировали, чтобы обмануть меня?

— О господи! Ну у тебя и проблемы! Кажется, мне придется сделать заявление: Аманда была и останется моей лучшей подругой, и, что бы мы с тобой ни делали, это ничего не изменит. И не заставляй меня предавать ее, не пытайся ничего выведывать у меня. Можешь мне поверить: от меня ты не услышишь ничего такого, что тебе могло бы пригодиться на суде.

— Я надеюсь, ты не думаешь, что я специально ради этого затащил тебя в постель?

— Пока не думала. А дальше — посмотрим. Ты грозился покончить с собой, если я не лягу с тобой в койку. А у самого на уме только одно: как бы побольше разнюхать. Аманда как-то раз намекала на твою неутомимость в постели, но я до сих пор что-то никак не пойму, что она имела в виду.

— На что намекала Аманда?..

— Когда-то давно она говорила, что хотя бы в одном на тебя можно положиться. Все, больше никаких комментариев.

— И часто вы вели подобные разговоры?

— На мой вкус, слишком редко. Ты, может быть, уже успел заметить, что твоя жена очень сдержанна в разговорах о мужчинах и о сексе? Если мы когда — то и говорили об этом, то обычно это я начинала разговор, а она его тут же заканчивала.

— А она замечала, что ты мне нравишься? Правда, когда я смотрел на тебя, я все время следил за тем, куда в этот момент смотрит она. Но от нее не утаишься.

— Она уверена, что ты меня терпеть не можешь. И это ее удивляло, потому что, по ее наблюдениям, ты готов завалиться в постель с любой хорошенькой женщиной.

— С чего это она взяла?

— Никаких комментариев.

— Ее это раздражало?

— Она не жаловалась.

— Ну почему из тебя каждое слово нужно тащить клещами? Я не собираю никакой материал, мне просто ужасно интересно.

— Когда мы договаривались о встрече, ты мне дал понять, что сгораешь вовсе не от любопытства, а от вожделения.

— Неужели одно обязательно должно исключать другое?

— Пока что так и происходит. Боюсь, что эти бесконечные разговоры об Аманде вряд ли помогут нам в нашем деле.

— Твои опасения будут развеяны в прах через несколько минут.

— Почему еще только через несколько минут, а не сейчас?

— Потому что человек — не машина.

— Ну, вообще-то я это по-человечески могу понять. Хотя Аманда утверждала…

— Давай все-таки последуем твоему совету и оставим в покое Аманду. Я помню, как я увидел тебя в первый раз, года три назад. Мы с Амандой еще не поженились; она была у меня дома и как раз возвестила твой визит, мол, сейчас придет ее единственная подруга, чтобы как следует посмотреть на меня. Не успела она закрыть рот, как раздался звонок. Я открыл дверь и увидел на пороге безумно хорошенькую женщину в сером платье, с ребенком на руках (ребенок, кстати, еще совсем не был похож на террориста). Я даже запомнил твои первые слова.

— У меня никогда в жизни не было серого платья. Я была в джинсах и в белой блузке.

— Неужели это так уж важно?

— Конечно, не важно. Но с какой стати я должна признавать, что была в сером платье? Сейчас ты еще скажешь, что тебе сразу же понравились мои ноги.

— Именно это я и хотел сказать.

— А ты меня когда-нибудь видел в чем-нибудь, кроме брюк? Если я не ошибаюсь, ты вообще ни разу не видел моих ног. До того, как я разделась перед тобой.

— Однажды я видел тебя голую, давным-давно. Я лицезрел твою кричащую, роскошную наготу. А точнее, дважды.

— Не поняла?..