Елена Грушковская - Великий магистр

• Название: Великий магистр
• Автор: Елена Грушковская
• Жанр: Фэнтези

Вы уже знаете, кто я.

Я — Аврора Магнус, хищник.

Но теперь я — Великий Магистр Ордена Железного Когтя. Я возродила Орден практически из праха и заставила дышать и жить по-новому.

В моей груди живёт золотой жук, один из ста семидесяти семи, которых мы нашли в Горной Цитадели — последнем оплоте расы крылатых, жившей на Земле много тысяч лет назад.

Они были похожи на хищников, но и отличались от них. Теперь и сто семьдесят семь обладателей золотых жуков тоже отличаются от своих собратьев. Чем?

Тем, что могут менять траекторию полёта пули и сбивать с ног ударом невидимой волны, могут ясно видеть прошлое, настоящее и будущее, а могут и исцелять одним прикосновением.

Их предназначение — беречь всё живое и творить мир, а не войну.

Я видела смерть и была в её объятиях. И говорю вам: не бойтесь её, потому что её нет.

А тем, кто, прочитав это, скажет: «Так не бывает», я отвечу: во что верим, то и будет с нами. Каждому — по вере его.

---

Карина становилась хищником… Её запах менялся, излучаемые ею волны тепла слабели, сменяясь особой, свойственной лишь нам аурой. Всё меньше в ней оставалось человеческого и всё больше становилось нашего, вампирского.

Вот она гуляет с няней в осеннем парке. Розовая курточка и шапочка с помпоном. А я наблюдаю из-за дерева, не смея подойти и сказать «привет». Я, отвратительное чудовище (таковым я себя тогда считала), не имею права приблизиться и поцеловать её в румяную, как помидор, щёчку.

Она спит, уронив голову на тетрадь, а я смотрю на неё с ветки клёна под окном, очарованная её ароматом. Откинув рукой колышущийся тюль, проникаю в комнату.

Тёплое кольцо её рук смыкается вокруг моей шеи, и она шепчет: «Мама…»

Всё это утекает, затягивается багровой дымкой. Нет, это навсегда останется в моей памяти, но больше не будет веять человеческим теплом.

В приоткрытом рту Карины видны зубы. Клыки удлинены, молочно-белые, маленькие и острые. Лицо — фарфорово-бледное, осунувшееся, но по-прежнему красивое.

— Метаморфоза завершена, — произнесла Гермиона. — Всё в норме. — И добавила, чуть улыбнувшись: — Можно кормить.

Едва носик пакета, поднесённого Алексом, приблизился к лицу Карины, как её глаза открылись и вспыхнули. Она жадно выпила всё до капли, а потом уткнулась в плечо Алекса.

В синих сумерках тихо падал снег. Я спросила:

— Как ты, родная?

Она просто протянула мне руку и прошептала:

— Мама, Алекс… Я вас очень, очень люблю…

Губы Алекса нежно накрыли её рот поцелуем, а я устало ссутулилась на стуле. Всё кончилось, она выдержала это, она жива, с нами. Это главное, а всё остальное — неважно.

18.14. Зеркало

Кого я видела в зеркале? Юлю. Правда, с моим взглядом и сединой в тех же местах шевелюры, где и у меня. Вот они, две широких седых пряди — как уступка судьбы, решившей радикально изменить мой внешний вид. Впрочем, и взгляд многое значит. Я уже говорила где-то о пословице «Глаза — зеркало души». Так оно и есть, причём в самом прямом смысле. В глазах можно увидеть душу. Так я увидела и узнала Никиту, так он увидел и узнал меня.

Как долго мне осталось пользоваться этим телом? Земные дела я, кажется, завершила: вирус побеждён, война прекращена. Общество «Аврора» понемногу поднималось и расправляло плечи, а его новый президент Курт Эттингер, крайне слабый как руководитель, обращался к нам с Оскаром за советом всякий раз, когда затруднялся принять какое-либо решение. Фактически «Авророй» управлял Орден: мы говорили Эттингеру, что делать, а он исполнял, не афишируя, впрочем, того факта, что он зависит от нас, а сам как президент — несостоятелен. Мы не разоблачали его: пусть сохраняет лицо, если ему так хочется.

Вернётся ли вирус? Возможно, через сколько-нибудь лет он и придёт снова, но уже не такой смертоносный, и люди будут справляться с ним так же, как с обычным гриппом: мы всё-таки здорово ослабили его, и навряд ли он оправится от этого удара. Мутации, конечно, возможны, но достойные не дремлют: если понадобится, они ещё раз вмешаются в его «паутинную матрицу», хоть это и весьма рискованно. Добивать его сейчас не следовало: это могло вызвать изменения реальности, и не было гарантии, что вместо него не появится какая-нибудь другая зараза. В природе «свято место пусто не бывает».

Земные дела… Сколько же их я переделала. И вот, кажется, всё. Моя миссия выполнена, а значит, и время, на которое мне было позволено вернуться, подошло к концу. Но как об этом сказать ребятам? Карине? Никите?

Некогда мне было заботиться о новом теле для Юли, так уж получилось… Да и откуда я его возьму? Разве что… Есть один способ, но с телом Юли (нынешним, в котором я находилась) этот номер не пройдёт. У неё не может быть детей, если вы помните.

Так что…

Помолчу немного перед последним словом, если позволите. Надо собраться с силами.

18.15. Незабываемая ёлка

Новый год… Любимый праздник многих. Я бы не стала отдавать распоряжение раздобыть и поставить в церемониальном зале ёлку, если бы в замке не было детей — ребят Каспара. Праздник для детей — святое дело.

«Волки» притащили огромную, роскошную лесную красавицу, в замок доставили целый ящик ёлочных игрушек. Дети Каспара с восторгом принялись наряжать ёлку, а к ним присоединилась Карина, которой вдруг захотелось впасть в детство. На неё нахлынули воспоминания:

— Мам, а помнишь тот Новый год на базе «волков»? «Волки» притащили малюсенькую искусственную ёлочку и пакет мандаринов для меня… Эх, жалко, больше мне не поесть мандаринов… А Алекс! Он подарил мне плюшевого медведя. Положил его в пакет с вещами. Алекс, ты помнишь?

Алекс, с улыбкой в глазах наблюдавший за впадением жены в детство, мысленно возвращался эти дни. В его взгляде проступила задумчивая нежность. Тогда Карина была совсем девчонкой, но эта девчонка с сияющими глазами и светлой улыбкой уже тогда покорила его сердце. Он противился этому чувству, считал его блажью, но оно таки взяло над ним верх.

— Ой, как я тебя поначалу боялась! — со смехом вспоминала Карина, вешая игрушки на те ветки, до которых могла дотянуться, и её новоприобретённые острые зубки хищно поблёскивали в улыбке — той самой, что покорила сердце Алекса. — Я тогда даже представить себе не могла, что ты — мой будущий муж!

Алекс слушал щебетанье Карины с чуть намеченной в уголках губ ласковой усмешкой — редкой гостьей на его суровом воинственном лице. А глаза Карины вдруг засияли и широко распахнулись от пришедшей ей в голову идеи:

— Мам! — воскликнула она, круто повернувшись ко мне с большим блестящим шаром в руках. — Слушай, а давай устроим ёлку для всех наших детей? Пригласим полный замок ребятни!

«Наших» — то есть, детей-хищников. Хлопотная и сумасбродная это была затея, если учитывать, что до Нового года оставалось всего три дня. Успеем ли мы подготовить праздник? Кроме того, приглашения следовало рассылать заблаговременно: мало ли, у кого какие планы.

— Устроим ёлку второго или третьего числа, — предложила Карина. — Времени немного, конечно, но мы успеем!

Кто его знает… Видимо, это мой последний Новый год, так почему бы не сделать его памятным? И опять новшество: никогда за всю историю Ордена Великий Магистр не устраивал в своём замке детской ёлки. А почему бы нет?

Сказано — сделано. Приглашения разослали, в рекордные сроки всё было подготовлено, и третьего января замок наполнился детскими голосами. Было море развлечений и целая гора подарков: для девочек — в коробках с красными бантиками, для мальчиков — с синими. Я собралась было наблюдать за этим весёлым кавардаком со своего трона, но Карина затащила меня в самый центр безобразия.

— Госпожа Великий Магистр! Что это вы тут одна скучаете? Нет, так не пойдёт! — воскликнула она, облепленная со всех сторон оравой ребятишек. — Пойдёмте с нами!

Мой муж был уже в гуще событий — изображал из себя северного оленя, катая малышей на своих могучих плечах. Он огромными дикими скачками носился по замку, заставляя ребят визжать от восторга, да и сам, похоже, веселился вовсю.

— Так, кто следующий? — спрашивал он, спуская только что прокаченного малыша на пол.

Вокруг него стоял визг и писк: вся мелюзга просилась прокатиться. А Никите что? Он мог прокатить и сразу двоих пассажиров — ширина его плеч это позволяла. Подхватив двух ребят, он ускакал в очередной рейс, а остальные желающие остались ждать с нетерпением его возвращения.

В общем, скучать мне не дали. Меня заставляли делать всё: бегать, прыгать, танцевать и даже петь. А поскольку у меня никогда не было ни голоса, ни слуха, эффект от моего пения был сногсшибательный — в смысле, все валились с ног от смеха. Позволяли ли себе собратья когда-нибудь в истории Ордена смеяться над Великим Магистром? Полагаю, никогда. Но сегодня было можно всё, в том числе и это. Это был незабываемый день. А когда северный олень Никита подхватил меня на рога (то есть, на плечи) и с криком «йе-хуу!» помчался галопом по залу, у всех была истерика. Представьте себя меня в парадном облачении — в плаще, при ордене и диадеме — и на «рогах» у совершенно безбашенного оленя, и вы поймёте, почему все надрывались и рыдали от смеха. Да, это был день настоящего обрушения орденских традиций.

Праздник подходил к концу. Ещё нужно было проводить гостей, а я что-то устала как собака. В последнее время — месяца два — я вообще стала сильно утомляться: видимо, близилось к концу моё земное существование. Надо всё-таки сказать ребятам, что я ухожу… А то, когда Юля вернётся в своё тело, у них будет шок.

Дети уходили счастливые и довольные: такой весёлой ёлки у них ещё не было. Начинало смеркаться, пошёл снег, усыпая мои плечи и волосы. Мне то и дело приходилось улыбаться и кивать в ответ на детские голоса, кричавшие: