Антон Кротов - В Индию – по-научному

• Название: В Индию – по-научному
• Автор: Антон Кротов
• Жанр: Путешествия и география

Зимой, в начале 1998 года, девять автостопщиков покинули Москву, проехали на попутных машинах через Грузию, Армению, Иран, Пакистан и добрались до Индии, а затем вернулись домой. Об этом я и расскажу вам.

Авантюрные идеи посетить Индию начали проявляться среди нас ещё в 1994 году. Однако, прошло ещё несколько лет, прежде чем мы, представители Академии вольных путешествий (АВП) стали всерьёз планировать Путешествие.

После долгого изучения из множества возможных машрутов был выбран наиболее реальный — через Иран и Пакистан. Однако было неясно, как можно получить визы этих, довольно-таки закрытых государств. Кроме того, никто из наших знакомых-автостопщиков никогда не ездил по этим странам: все почему-то предпочитали ездить на запад от Москвы, по трассам Западной Европы, или, на худой конец, Западной Сахары. В общем, решено было съездить в Иран «на разведку».

Побывав в Грузии, Армении и Нагорном Карабахе, трое московских автостопщиков (Олег Моренков, Влад Разживин и я) попали в Исламскую Республику Иран. Не дождавшись виз в Москве, мы получили их в Армении (там это оказалось проще, быстрее и дешевле). Проведя в Иране десять дней, мы выяснили, что это очень душевная, интересная и безопасная страна, что автостоп в Иране вполне возможен и что пакистанскую визу, неполучаемую в Москве, можно получить в Тегеране за один день.

Иранцы удивили нас своей чистотой, аккуратностью и гостеприимством. Древние мечети и крепости, современные дороги, дешёвые финики и хлеб. Языковой барьер под конец уже почти не ощущался (несмотря на почти поголовное незнание иранцами английского языка). Проведя в Иране девять сказочных дней, мы выехали в Среднюю Азию, а затем вернулись домой. Подробный рассказ обо всём этом вы можете прочесть в моей книге «Через семь границ».

После этой поездки, проведённой в августе-сентябре 1997 г, наземный путь в Индию можно было считать научно разработанным. Была выбрана дата старта — 1 февраля 1998 года. Очень удобная дата. Во-первых, в Индии ко времени нашего прибытия будет ещё не очень жарко; во-вторых, студенты, которые собирались поехать с нами, как раз в конце января завершают свою очередную сессию. Индийскую визу мы собирались получить в Москве, а иранскую и пакистанскую — по дороге. Мы запланировали движение двойками со встречами в крупных городах до самого Дели. А вот дальнейший маршрут путешествия по Индии и маршрут обратного возвращения домой, по нашей изначальной договорённости, был личной проблемой каждого конкретного участника…

---

Проводник был удовлетворён объяснением и исчез, удивлённый. У нас, в России, это тоже удивило бы кого-нибудь. Садятся в поезд какие-нибудь испанцы и говорят, что они едут домой, скажем, из Китая, а денег нет.

В общем, проводник купился на неожиданность и отстал от нас.

Вскоре, часа через два, как только мы проехали Джейкобабад, в поезд сели контролёры (слабая наполненность вагонов позволяла им поместиться).

На них байки о безденежных иностранцах не произвели должного действия. Пришлось нам выйти.

Поезд уехал, и мы остались на небольшом полустанке среди пустыни.

Полустанок назывался DEVA ALLAH YAR. Мы спрятались под навесом от солнца, стараясь разобраться в расписании поездов, написанном на урду. Вскоре вокруг нас скопилось человек пятнадцать — возможно, все имеющиеся в наличии жители деревни. Жители показались нам бестолковыми, так как не могли объяснить, когда будет ближайший поезд на Кветту.

Мы, наверное, им тоже показались бестолковыми. Однако, пока нас рассматривали, подошёл местный поезд Джейкобабад—Кветта, и мы быстро влезли в него.

Но и в этом поезде нам не дали проехать спокойно. Поезд был наполнен до умеренной стоячести, но проводник в нашем вагоне всё же оказался.

Мы твёрдо уклонились от оплаты проезда, и проводник, удивлённый, исчез из нашего поля зрения.

Торговля в пакистанских «электричках» — отдельная песня. Вот идёт усатый молодой человек, в когда-то белом халате, и несёт в руках огромное железное блюдо диаметром с унитаз. На блюде кучками сложены варёные бобы, нарезанные помидоры, апельсины, огурцы, всякие разные овощи, стопка неаккуратно разорванных листочков из газет и большая пластмассовая солонка, заполненная смесью перца и соли.

— До рупия! До рупия! — рекламирует он свой салат.

Вот и очередной желающий позавтракать. Продавец, опершись краем блюда о полку позеда, отделяет кусок газетной бумаги и кладёт её прямо на овощи, на середину блюда. Затем кладёт на бумагу горсточку бобов, по щепотке резаных апельсинов, огурцов, помидоров, зелени (всё берёт, естественно, руками), обильно сыплет соль и накрывает вторым листочком бумаги. Перевернув «бутерброд» пару раз вверх ногами (видимо, чтобы соль пропитала весь салат), продавец протягивает его жаждущему. Мятая, грязная банкнота в две рупии бросается на это же блюдо поверх овощей. А вот уже и другие желающие приобрести порцию салата, и я среди них. Вот купюр на салате лежит уже несколько. Продавец, приготовив очередное угощение, той же рукой собирает деньги и кладёт их в потемневший от грязи карман халата.

— До рупия! До рупия!

Интересно, а в подмосковных электричках этот продавец имел бы большой успех! Несмотря на вопиющую антисанитарность, все бы скинулись по два рубля просто за то, чтобы посмотреть на процесс (а потом брезгливо выкинуть салат в окно). Я с аппетитом доедаю салат.

— До рупия! До рупия!

Во время стоянки на станции Сиби обиженный нами проводник объявился вторично.

— На минутку, — позвал он меня, и я вышел из вагона в станционную суету.

Проводник, подгоняя меня взглядом, приблизился к стоящему возле поезда скучающему пышному полицейскому и торопливо заговорил с ним. В общем, пришлось мне заплатить — вышло по два доллара на человека. Проводник, удовлетворённый, спрятал деньги в карман; ни билетов, ни квитанции я от него не получил.

Поезд дал свисток, и мы поехали вверх — по самому интересному участку нашего ж.д. маршрута. Эта однопутная железная дорога Карачи—Сиби—Кветта была проложена через горы ещё англичанами в конце прошлого века. Поезд медленно полз в Кветту, находящуюся на высоте 1700 метров над уровнем моря. Многочисленные тоннели, выжженные солнцем горы, пропасти, на дне которых — высохшие русла рек… Редкие разъезды, на станционных будках — надписи типа: 5210 Ft above sea level (футов над уровнем моря).

На каждом таком разъезде поезд останавливался на пару минут, и пассажиры, схватив пустые пластиковые бутылки-торпеды, выбегали из вагонов, чтобы набрать из колодца непрозрачную, густую воду — сок пустыни. Кроме колодцев, на этих полустанках ничего полезного не было выявлено.

На какой-то маленькой станции поезд стоял долго, минут десять. На перроне шла бойкая торговля всякими солёными и перчёными яствами, типа уже упоминавшегося салата. Вот двое мальчиков весело дерутся, отбирая друг у друга большое ружьё (видимо, папа дал поиграть). Вот продают финики в плетёных упаковках, похожих на лапти. Продавцы лаптей громко, зазывающе кричат: «Кочури-и-ия! Кочури-и-ия!» Вот огурцы с перцем. И вдруг — сладкие лепёшки! Я обрадовался необычайно (мне надоела уже перчено-солёная еда). Под навесом стоял продавец вкусностей, в одной железной кастрюле у него были лепёшки (оранжевые, тонкие, как большие блины), а в другой — сладкая еда типа кофейно-манной густой каши. В каждый блин продавец клал по ложке этой каши. Только я купил первые два блина, как сразу понял, что это самая вкусная вещь, какую можно встретить в Пакистане, и встал в очередь за добавкой. Однако, блины уже кончались, и пассажиры, хватая последнее, бежали обратно в поезд. Мне повезло! Последние два блина и две ложки каши достались мне. Продавец необычайно точно рассчитал количество каши — ее осталось полложки, и (как я успел увидеть уголком глаза) он высыпал её в ладони неожиданно подоспевшему нищему. Когда я запрыгнул в уже свистнувший поезд, было просто наслаждение съесть эти вкусности, тем более что Максим отказался от предложенной ему порции, страдая от желудка, климата, трижды проклятого Пакистана и поездов его.

* * *

Как уже упоминалось, очень многие пакистанцы — религиозные люди.

Вот настаёт время намаза. В уже сильно набитой «электричке» старики расчищают от людей примерно один квадратный метр пола. Постелив какую-то простыню, пакистанцы попарно (больше двух человек на этот пятачок не помещается) совершают намаз, обратясь лицом на запад, к Мекке. Первыми намазничают колоритные седобородые старики в белых халатах. Затем люди среднего и нормального возраста. Не все, конечно, уделяют внимание Богу в поездной толчее: вероятно, половина. Но Пакистан — удивительно разнообразная страна. Здесь одна женщина ходит в чадре, другая становится премьер-министром. Одни жуют сахарный тростник, другие взрывают атомную бомбу.

В соседнем Иране тоже ведь почти 100 % мусульман и более того! — религиозность усиленнно пропагандируется и вгоняется в головы молодым, но редкий иранец остановит машину и отправится на молитву (я ни разу не сталкивался с таким явлением), редкий иранец вспомнит о намазе в автобусе и вообще в повседневной жизни. А здесь религия пропитывает всю простую жизнь этого необычного народа.

В Пакистане развито уважение к старикам. Их, впрочем, не очень много: ведь средняя продолжительность жизни тут — 48 лет. Но и сами редкие старики пропитываются неким самоуважением. В одном из поездов, забитом донельзя, я сел на верхнюю полку, на которой почему-то сидело всего лишь двое — парень и старик. Однако, вскоре старик согнал меня и даже улёгся на полке (парень сидел), несмотря на то, что в остальном поезде не то что лежать, но и стоять было негде. Выгнав меня, старик достал сигарету, закурил и ещё увеличил густоту вагонного пространства.

Хотя пакистанцы, казалось бы, ведут антисанитарный образ жизни, едят руками и т. д., — удивительно, но никто не источает запаха пота и грязи. Почти никто не носит носков (менее 1 %): пакистанец скорее купит костюм с галстуком, чем носки. Ходят в основном в шлёпанцах. Босиком ни в Индии, ни в Пакистане почти не ходят (летом ноги обожжёшь — земля горячая!)

Нам в поезде попался англоговорящий человек (едущий из Сиби в Кветту), который спросил нас:

— Интересно, а сколько лет вы не мылись?

Узнав, что мы мылись и стирались несколько дней назад, в Нойде, пакистанец удивился. Вероятно, он подумал: как же быстро белый человек приходит в негодность!

Кстати, англоговорящий пакистанец очень удивился и на нашу попытку безбилетного проезда. По его мнению, в их стране это необычно и карается большим штрафом.

Снова в Кветте

Вечерняя Кветта.

Почти два месяца назад мы впервые попали в этот бесконечно далёкий и чуждый нам город, полный верблюжьих повозок, жуликоватых торговцев, разукрашенных автобусов и шумных моторикш, загаженный, вонючий, недружелюбный. Все старались загнать нас силком в свой «хотель», магазин, чайхану, обменный пункт, чтобы потом, очевидно, надуть и кинуть на деньги. Жители, по десять человек собиравшиеся, чтобы рассмотреть и пощупать нас, были нам неприятны. А эти бесконечные крики с разных сторон улицы: мистер! мистер! «Англоговорящие» любопытные приставалы, со своей регулярной фразой: «Excuse me, mister, which contry you from?» (Извините, мистер, из какой страны вы есть?)

Нищие, калеки, грязные дети, взрослые люди, отправляющие естественные надобности у дверей своих домов… Такой впервые предстала нам Кветта.