Константин Аксаков - Богатыри времен великого князя Владимира по русским песням

• Название: Богатыри времен великого князя Владимира по русским песням
• Автор: Константин Аксаков
• Издательство: Современник
• Жанр: Древнерусская литература
• Год: 1981

Аксаков К. С. — русский публицист, поэт, литературный критик, историк и лингвист, глава русских славянофилов и идеолог славянофильства; старший сын Сергея Тимофеевича Аксакова и жены его Ольги Семеновны Заплатиной, дочери суворовского генерала и пленной турчанки Игель-Сюмь. Аксаков отстаивал самобытность русского быта, доказывая что все сферы Российской жизни пострадали от иноземного влияния, и должны от него освободиться. Он заявлял, что для России возможна лишь одна форма правления — православная монархия. Разделяя понятия «Земля» и «Государство», он критиковал правительство за чрезмерное «иго государства над землею», начало которому положил Пётр I. Аксаков был убеждён, что патриархально-общинный быт России гарантирует русскому обществу бесконфликтное (безреволюционное) развитие, обеспечивает гармонию во взаимоотношениях царя, народа, церкви и потому является надёжным залогом будущего процветания России.

---

Соловей засвистал по-соловьиному, оглушил князей и бояр, зашипел по-змеиному, заревел по-туриному. Князья и бояре испугались, наползались по двору на карачках, тут же и сильные могучие богатыри. Со двора разбежались кони, и сам Владимир-князь с дорогой княгиней едва жив стоит и говорит Илье: "Илья Муромец сын Иванович, уйми ты Соловья-разбойника: эта шутка нам не надобна".

Очевидно, что Илья остался в Киеве и сел богатырем за княжий стол. Из других песен видно, что он оберегает русские пределы; в лубочной сказке говорится, что он разбил идолище. В "Сборнике" Кирши Данилова несколько раз говорится об Илье в отдельных песнях, которые более и более определяют его могучий, спокойный, важный и тихий образ.

На Киев подымался злой Калин-царь. Калин-царь имеет весь вид татарского хана: его нашествие дышит, в песне, ужасом нашествия татарского, — анахронизм очевиден: явление позднейшее перенесено в древнейшую эпоху. Впрочем, сама песня тем не менее древняя. Вместе с Калином собиралось силы на сто верст во все четыре стороны. Не дошед до Киева за семь верст, Калин стал у Днепра, написал ярлыки скорописчатые, выбрал огромного татарина выше всех ростом и послал с ним в Киев. В ярлыках написано:

Что возьмет Калин-царь стольный Киев-град,
А Владимира-князя в полон полонит,
Божьи церкви на дым пустит.

Татарин сел на коня и приехал в Киев на княженецкий двор; соскочил татарин с коня; он не вяжет коня, не приказывает, бежит в светлые гридни,

А Спасову образу не молится,
Владимиру-князю не кланяется,
И в Киеве людей ничем зовет.

Татарин бросил ярлыки на круглый стол перед великим князем Владимиром и, уходя, выговорил слово:

Владимир-князь, стольный киевский!
А наскоре сдай ты нам Киев-град,
Без бою, без драки великия
И без того кроволития напрасного.

Опечалился Владимир; наскоро распечатал и прочел ярлыки.

По грехам над князем учинилося —
Богатырей в Киеве не случилося,

а Калин-царь под стеною, и с Калином страшная сила.

Не окончено было еще это дело, еще не выехал из Киева татарин, а Василий-пьяница взбежал на стрельную башню, взял свой лук разрывчатый и перяную стрелу и выстрелил в Калина-царя; в него не попал, попал в зятя его, Сартака, прямо в правый глаз, и ушиб его до смерти. Оскорбился Калин: как! еще первую беду враги его не свалили с плеч, а уже другую затеяли: убили его любимого зятя. Калин послал другого татарина к князю Владимиру, чтобы выдали виноватого.

Но вот, спустя немного времени, с полуденной стороны,

Что ясный сокол в перелет летит,
Как белый кречет перепархивает,

мчится на коне старый богатырь, Илья Муромец. Приехал на княженецкий двор,

Не вяжет коня, не приказывает,
Идет во гридню, во светлую;
Он молится Спасу со Пречистою,
Бьет челом князю со княгинею,
И на все четыре стороны,
А сам Илья усмехается:
Гой еси, сударь Владимир-князь!
Что у тебя за болван пришел,
Что за дурак неотесанный!

В ответ князь Владимир подал Илье ханские ярлыки. Илья прочел. "Пособи мне, Илья Муромец, — сказал Владимир, — думушку думать; сдать ли мне, не сдать ли Киев, без бою, без драки, без кроволития напрасного?" — "Ни о чем не печалься, Владимир, князь киевский, — отвечает Илья, — бог наш Спас оборонит нас, Пречистая и всех сохранит. Насыпай мису чистого серебра, другую красного золота, третью скатного жемчуга, и поедем со мной к Калину-царю со своими честными подарками. Этот татарин-дурак прямо нас доведет". Князь нарядился поваром, замарался котельной сажей и поехал с Ильею в стан татарский. Приехав, Илья соскочил с коня, кланяется царю и говорит: "Калин-царь, злодей Калинович! Прими дорогие подарки от великого князя Владимира,

А дай ты нам сроку на три дня,
В Киеве нам приуправиться,
Отслужить обедню с панихидами,
Как де служат по усопшим душам,
Друг с дружкой проститися".

Вот чего требует Илья; понятен смысл этого требования. Царь отвечает: "Илья Муромец! Выдайте нам виноватого, который застрелил моего любимого зятя". — "А ты слушай, Калин-царь, что велят, — говорит Илья, — прими подарки от великого князя Владимира; где нам искать этого человека и вам отдавать?" Калин принял подарки с бранью и срока не дал. Обидно стало Илье, что не дал Калин-царь сроку ни на три дня, ни на три часа, и сказал он ему:

Собака, проклятый ты. Калин-царь!
Отойди с татарами от Киева!
Охота ли вам, собака, живым быть?

Обидно стало и царю такое слово; он велел татарам схватить Илью. Схватили Илью,

Связали ему руки белыя
Во крепки чембуры шелковые.

Вновь оскорбился Илья, но еще терпит и повторяет только царю слова свои:

Собака, проклятый ты, Калин-царь!
Отойди с татарами от Киева!
Охота ли вам, собака, живым быть?

Вновь рассерженный, Калин-царь плюет Илье в ясны очи, говоря: "Всегда хвастливы русские люди. Весь опутан стоит передо мною да еще хвастает". Сильно оскорбился Илья; за великую досаду показалось ему, что плюет ему царь в ясные очи;

Вскочил в полдрева стоячего,
Изорвал чембуры на могучих плечах…

Не допускают Илью до доброго коня и до его тяжелой палицы, до медной, литой в три тысячи пуд. Схватил Илья татарина за ноги, того самого, который ездил в Киев, и начал татарином помахивать:

Куда ли махнет — тут и улицы лежат,
Куды отвернет — с переулками;
А сам татарину приговаривает:
А и крепок татарин, не ломится,
А и жиловат, собака, не изорвется.

Видно, не тому дивится Илья, что вокруг него валятся татары, а тому, что татарин, который ему служит вместо палицы, не ломается и не рвется; это шутка силы, все вокруг себя превосходящей. Какое нужно спокойствие силы, чтобы заметить крепость татарина в такую минуту и чтобы пошутить так. Но только сказал Илья свои слова, как оторвалась татарская голова,

Угодила та голова по силе вдоль

и на полете бьет и ломит татар. Побежали татары, потонули в болотах и реках. Воротился Илья к Калину-царю, схватил его в белые руки,

Согнет его корчагою,
Воздымал выше буйной головы своей,
Ударил его о горюч камень,
Расшиб его в крохи пирожныя[33].

Бегут остальные татары и заклинаются:

Не дай бог нам бывать ко Киеву,
Не дай бог нам видеть русских людей,
Неужто в Киеве все таковы?
Один человек всех татар прибил.

А Илья Муромец пошел искать товарища своего, Василия Игнатьева, пьяницу: он один в Киеве поднял руку на татар, и Илья идет искать его; скоро нашел он его на Петровском кружале и привел к князю Владимиру.

А пьет Илья довольно зелена вина
С тем Васильем со пьяницей,
И называет Илья того пьяницу
Василья братом названым.

В этом рассказе также является нрав и обычай Ильи. Как он спокоен, как медлит он идти на бой, как он долготерпелив, и только в крайнем случае, когда лопнуло наконец его терпение, и вооружается он всею грозною своею силой, — как он необоримо могуч и велик. В этом образе любимого русского богатыря как не узнать образа самого русского народа.

Другой рассказ об Илье, находящийся в "Сборнике" Кирши Данилова, полон таких намеков, которых нет возможности разрешить без новых данных. Здесь является новое лицо: Збут Борис-королевич, сын или внук Задонского короля. Перескажем и этот рассказ.

Из славного города Киева выезжали два могучие богатыря: Илья Муромец и брат его названый, Добрыня Никитич; они выехали на чистое поле, вверху реки Череги, и подъехали к Сафат-реке. Тогда Илья сказал: "Молодой Добрынюшка Никитич! поезжай ты за горы высокие, а я поеду подле Сафат-реки". Добрыня поехал на высокие горы, наехал на белый шатер, и подумалось ему, что в шатре сильный могучий богатырь. Из белого полотняного шатра вышла баба Горынинка и завела ссору с Добрынею. Добрыня соскочил с коня и кинулся на бабу Горынинку; начался бой; бились они палицами тяжкими.

У них тяжкие палицы разгоралися,
И бросили они палицы тяжкие;
Они стали уже драться рукопашным боем.

Между тем Илья Муромец ездил подле Сафат-реки, наехал на бродучий след и поехал по следу; увидал он богатыря в чистом поле, Збута Бориса-королевича. В это время молодой Збут-королевич отвязывал от стремени выжлока[34] и спускал с руки ясного сокола; он выжлоку наказывает: