Дмитрий Быков - Статьи из журнала «Компания»

• Название: Статьи из журнала «Компания»
• Автор: Дмитрий Быков
• Жанр: Публицистика

Публицистические статьи о политике, России и литературе, напечатанные в журнале «Компания» с июля 2005 до декабря 2008.

---

Да, привыкли. А вернее сказать, и не отвыкали.

26 декабря 2005 года

№ 396, 26 декабря 2005 года

Пахать подано

Трагедия России в том, что большинство ее жителей совершенно разучились и расхотели работать.

Внимание, анонсируется новая примета времени. Полярное расслоение населения — когда на полюсах очень много народу, а в середине практически никого, — проникло в новую сферу. Раньше, например, у нас были очень богатые и очень бедные, а средний класс существовал все больше в воображении газетных менеджеров. Теперь аналогичная ситуация в сфере занятости: есть люди, которые работают очень много, и люди, которые не работают вовсе. И не потому, что не могут, а потому, увы, что не хотят.

В этом году всем, кто что-нибудь делает, приходилось работать беспрерывно. Их видно, и они практически одни и те же. В кино это Хабенский, Миронов, Пореченков, Куценко, Безруков, Гармаш и Хаматова. В театре — те же самые актеры (из режиссеров — Чусова и Серебренников). На телевидении и в шоу-бизнесе — Заворотнюк и прочие ее коллеги по сериалу «Моя прекрасная няня», Галкины (оба), Петросян, Познер и клан Пугачевой, отчетливо сдающий позиции. Музыка — Земфира, «Ума2рман»… и все? (Это из новых, старый набор общеизвестен и неизменен, вон Кинчев новый альбом выпустил, вон Кашин — это все те же Кинчев и Кашин, невзирая на нюансы). Не буду касаться журналистики — сфера, чересчур близкая автору этих строк, так что пристрастность обеспечена; но и в критике, и в литературе, и в публицистике вы встретите один и тот же набор имен. Иногда создается впечатление, что на всю страну работают пятьдесят человек, которые всем опротивели.

Можно сетовать на засилье Хабенского или Гармаша, ужасаться вездесущести Заворотнюк, но люди реально работают: не спят, живут в поездах, со спектакля бегут на съемки, дают интервью, затем гастроли, автографы… не жалуются! Однако если бы кто-то пришел им не то что на смену, а на подмогу — они были бы только рады! Нет желающих, никто не рвется жить в таком темпе, столько вкалывать и столько негативных отзывов за это огребать. Да что шоу-бизнес! Вот у меня сейчас лежат заказы на двадцать — тридцать книг, которые надо написать немедленно — и я в свое время за эти заказы глотку бы перегрыз, на любые условия согласился, лишь бы мне дали об этом написать! Звоню десятку знакомых историков: не хотите написать серьезную книгу о феномене Ленина? — «А сколько денег? Нет, неинтересно». Звоню филологам: как насчет новой биографии Блока, востребованной в богатом и престижном издательстве? — «Работы много, да и скучно…» Хорошо: кто готов за деньги, быстро, написать хорошую детскую сказку? — «Нет, не надо, это не мое…» А что ваше? Затрудняются ответить, как пишется в анкетах.

Трагедия России не в том, что в стране толком работают лишь очень немногие (которыми в результате публика, конечно, объедается, но больше есть нечего, и не вина каши, что ее дают каждый день, — мяса не завезли). Трагедия в том, что большинство жителей страны совершенно разучились и расхотели работать — именно потому, что уже изначально готовы к обману, отъему результатов труда, издевательствам начальства и прочему. И так уж у нас девяносто процентов музыкальных, кинематографических и книжных бестселлеров — импортные, а свои сделаны по чужим лекалам. Даже честолюбие не спасает: люди реально ничего не хотят. Работа перестала быть смыслом и стала средством.

В девяностые, которые все мы так ругаем, ничего подобного не было. Так что, может, это не народ виноват? А те, кто окончательно и бесповоротно добил очередной его порыв пожить по-человечески? Во времена перемен хочется не только стрелять, но и думать, писать, снимать. Во времена застоев — только спать и ни о чем не думать.

16 января 2006 года

№ 397, 16 января 2006 года

Герои холода

У России есть исключительное по привлекательности ноу-хау: из национального ужаса делать национальную гордость.

В России похолодание. Все испугались. А зря.

Никаких политических аналогий проводить не хочется — хотя бы потому, что в Новосибирске неделю стоял сорокаградусный мороз, в Москве обещали тридцатиградусный, а Путин по нашим политическим меркам не дотягивает и до десяти. Полно, такой ли опыт мы знавали! Наша нынешняя погода значительно радикальнее политики. Выявляются интересные вещи: россияне отвыкли, что зимой бывает холодно. И здесь — еще одно отличие: если путинская эпоха Россию в некотором смысле усыпила, то холода от этой спячки пробудили. Пришлось заново осознавать себя в традиционных культурно-исторических координатах: оказывается, мы самая северная из великих держав. Оказывается, мы умеем выживать в этом холоде. Это у нас в крови.

Сразу оговорюсь: я категорически против того, чтобы выпускать детей из дома в тридцатиградусные морозы. Взрослому человеку в такую погоду трудно оторвать голову от подушки — что же говорить про детеныша! Пусть спят под тремя одеялами. Но для нас, людей взрослых, социально ответственных, состоявшихся, не лишенных авантюристической жилки (всеми этими словами накручиваешь себя, спускаясь по лестнице в ледяной подъезд, на студеную улицу), — настал праздник. Мы снова доказываем себе и всему миру, что глубоко в наших генах закодировано умение выживать в экстремальных условиях русской зимы. Нам холодно и от этого жарко. Мы горды.

Большая часть России расположена на пространстве рискованного земледелия, краткого светового дня и чрезвычайно морозных ночей. Ни в одной европейской столице — исключая, может быть, Рейкьявик, но точных данных у меня нет, — ночная температура в районе минус тридцати пяти не является нормой, а у нас хоть пара таких ночей, но выпадает ежегодно. В Москве или в Питере. Я уж не говорю про российский полюс холода — Якутск; а ведь цивилизованный город, если кто бывал! И в сорокаградусные холода все ночные клубы (они там есть) переполнены!

У России есть исключительное по привлекательности ноу-хау: из национального ужаса делать национальную гордость. У нас многого нет, и это ужас, — но мы без этого существуем, и это гордость! В последнее время, в эпоху путинской стабилизации, мы как-то очень уж смирились со своей второсортностью: все первосортное способно вывести нас из нашей уютной сырьевой летаргии и потому нежелательно. Поэтому мы читаем, смотрим и производим исключительно вторичный продукт. Но природа наша не приемлет половинчатости. И когда мы сами, под убаюкивающие теленовости или хохоток «Аншлага», забываем о своем величии — нам напоминает о нем погода. Природа. Не может быть второсортным народ, выживающий при минус сорока. Этот народ может быть только великим. А потому вечно терпеть сплошных посредственностей в своей духовной, финансовой и правящей элите он не способен. Мы обречены на героизм — хотя бы потому, что родились здесь и не имеем в массе своей возможности улететь в теплые края на три зимних месяца. Когда ничто в окружающем мире не напоминает нам о том, что русские изобрели телевидение, «Катюшу» и роман «Война и мир», — на помощь приходит Дед Мороз. Он дыхнет, завоет, нагонит самого что ни на есть первоклассного холода — и русская жизнь поневоле подтянется к нему.

Все, кто ездит по улицам в эти дни, — герои. Все, кто выходит на работу, принимает больных, преподает в полупустых классах, пишет заметки вроде этой, читает их в московском метро или московских пробках, которые никуда не деваются и в эту погоду, — титаны. Эта мысль греет нас лучше водки, лучше всякого тропического солнца. Наш холод — наше величие. Поздравляю всех!

23 января 2006 года

№ 398, 23 января 2006 года

Шпион вернулся

Внедрение шпиономании в умы — лучший способ внушить обывателю, что мы вновь отстроили сверхдержаву.

Возвращение резидента! Новостные ленты вновь заполнены сообщениями о шпионских играх, поимке и разоблачении тайных агентов, захвате уникальных приспособлений для сбора информации! Сотрудники британского посольства установили передатчик, замаскированный под камень, в одном из скверов на московской окраине. Они давно уже, черти, были в разработке у ФСБ, потому что финансировали наши неправительственные организации. В том числе оплот родной правозащиты — Хельсинкскую группу с Людмилой Алексеевой во главе.

Связь между финансированием НПО и шпионажем составляет, так сказать, пуанту российского скандала, начатого демонстрацией спецрепортажа Аркадия Мамонтова о разоблачении шпионского камня. Именно в этом репортаже прозвучало прямое обвинение в адрес британских спецслужб: они, гады, не только камнями шпионят, но еще и правозащитников поддерживают. В силу этого между камнем с его электронной начинкой и правозащитником с его явно антигосударственной сущностью как бы устанавливается тождество. Посыл Мамонтова и его новых заказчиков (а что в НТВ хорошо учили работать на заказ, мы давно знаем) сомнителен сам по себе — просто в силу того, что со вторым секретарем британского посольства явно общалось множество народу, в том числе и из правительственных организаций. Что он выписывал гранты для неправительственных — полбеды, гранты-то легальные и распределяются не в посольствах. У нас тьма-тьмущая организаций, работающих с привлечением американского, европейского или японского капитала. Что делать, если почти вся российская благотворительность вынужденно пользуется подачками западных бенефакторов? Как быть ученым, использующим международные гранты за отсутствием нормального финансирования в России? То, что человек, ведавший распределением денег, оказался вдобавок шпионом, — больнее всего бьет не по Хельсинкской группе, а по тем правительственным чиновникам, которые тоже явно вынуждены были с ним контачить в силу должностных обязанностей. Все, кто просто по протоколу пожимал руку второму секретарю британского посольства, оказываются, по логике Мамонтова и компании, вовлеченными в шпионскую деятельность. А это уже заставляет задуматься о прелестях шпиономании как таковой.