Дмитрий Быков - Статьи из еженедельника «Профиль»

• Название: Статьи из еженедельника «Профиль»
• Автор: Дмитрий Быков
• Жанр: Биографии и Мемуары

Интервью с кинорежиссерами и актерами, биографические очерки об ученых, писателях, политиках и предпринимателях — всё, что было опубликовано в еженедельнике «Профиль» с 1998 по 2009 г.

---

Мы с ним вместе учились и давно дружили, и конечно, я никогда не стану ругать его, хотя это очень специфический театр. Динамичная постановка, короткая пьеса, актер берется прицельно на роль, только в рамках устоявшегося амплуа — в общем, Трушкин хорошо знает, что нужно публике.

Таких оваций, как у него, такого стояния в проходах, слез и смеха в зале я не встречала за всю свою жизнь. Я у него играю в трагикомедии «Поза эмигранта» вместе с Меньшовым и Анжеликой Варум.

[Дмитрий Быков:]

— И как Анжелика Варум?

[Евгения Симонова:]

— Лучше, чем многие в антрепризах.

[Дмитрий Быков:]

— Простите, не могу вас не спросить о канонизации вашего бывшего мужа Александра Кайдановского, которая происходит на наших глазах. Сейчас он символическая, знаковая фигура кино 80-х. Вы играли вместе, мало кто знал его лучше вас. Как вы относитесь к нему сегодня?

[Евгения Симонова:]

— Александр Кайдановский был актером невероятной одаренности — тем более невероятной, что вся семья его никакого отношения к искусству не имела. И это вообще чудо, что из такой среды возник актер с такой органикой. Он ведь на экране воплощенные утонченность и благородство! Он знал столько, что его близкая подруга, интеллигент высшей пробы, преподаватель французского языка, как-то сказала: «Саша, на ваших фильмах я чувствую себя дворником».

Его режиссерские работы, признаюсь, мне трудно смотреть, я видела целиком только «Сад». Впечатление тяжелое, но сильное. Кайдановский был актером и личностью такой мощи, что невыносимость его в быту как-то сама собой разумеется. Жить с ним было невозможно. Хотя мы и после развода сохранили вполне цивилизованные отношения.

[Дмитрий Быков:]

— Интересно, вы будете отговаривать дочерей от актерской карьеры?

[Евгения Симонова:]

— Зою отговорить уже трудно: она на третьем курсе ГИТИСа, причем амплуа у нее совсем другое, и моими приемами она как будто совсем не пользуется…

Она замужем, муж заканчивает ВГИК. Надеюсь, они будут заниматься и чем-то, помимо театра. Они живут отдельно, но проводят у нас много времени.

Младшая — Марина Андреевна Эшпай — имеет теперь двенадцать с половиной лет от роду, но выглядит на все пятнадцать и становится хорошенькой. Правда, одно время толстела. Мы даже к врачу ходили. Но теперь эти подростковые драмы закончились, мы значительно постройнели.

[Дмитрий Быков:]

— Вы-то, по-моему, никогда не знали проблем с весом…

[Евгения Симонова:]

— Неправда. Во время «Афони» у меня был «толстый период». Я сейчас вешу пятьдесят восемь килограммов, в хорошее время — даже пятьдесят семь, а тогда было… в общем, значительно больше. Обратите внимание на круглость лица в этой роли — она, может, и работает на образ, но я переживала.

[Дмитрий Быков:]

— Вы рано вышли замуж и так же рано отпустили дочь. У вас нет предубеждения против ранних браков? Вы, кстати, не бабушка еще?

[Евгения Симонова и Андрей Эшпай (переглядываясь):]

— На этой неделе вроде нет, а?

[Дмитрий Быков:]

— А что, это может случиться в любой момент?

[Евгения Симонова:]

— Нет, если серьезно, я думаю, они подождут хотя бы до окончания института. В том, чтобы называться бабушкой, для меня нет ничего страшного, в нашей семье почти все браки ранние. Предубеждение против них… А хоть бы и было — что сделаешь? Я никогда не стала бы устраивать дочери скандал, узнав, что у нее роман. К сожалению — или к счастью? — тут все непредсказуемо. Иной раз ранний брак длится всю жизнь, а поздний благополучно распадается.

[Дмитрий Быков:]

— Фильмы с вашим участием без конца идут по ТВ. Вы их смотрите без раздражения?

[Евгения Симонова:]

— Мы с мужем называем это «Днем сурка» — такое же застывшее, бесконечно прокручивающееся время… Я сострадательно их смотрю. Их губят таким частым показом — скоро они опротивят зрителя и так и останутся в его сознании навязшими в зубах.

[Дмитрий Быков:]

— Быт вам очень в тягость?

[Евгения Симонова:]

— Мы неприхотливы. Я спокойно отношусь к беспорядку и начинаю его ликвидировать, лишь когда он переходит в критическую стадию.

С детьми, мне кажется, мы дружим. Отец им представляется куда более грозной силой. Они часто меня просят: «Не говори папе, папе не говори!» И, пообещав им это, я могу взамен потребовать уборки или послушания…

[Андрей Эшпай:]

— Да ладно монстра из меня делать, я не строг.

[Евгения Симонова:]

— Это верно, ору главным образом я. Я кричу легко, громко и с удовольствием. В нашей семье это всегда было принято и никого особенно не оскорбляло. Наоборот, так даже легче остыть.

№ 19(91), 25 мая 1998 года

Десятый «Мосфильм» Карена Шахназарова

Только что последний, девятый фильм Карена Шахназарова «День полнолуния» получил на престижном европейском фестивале в Карловых Варах приз за лучшую режиссуру и награду ФИПРЕССИ. Успех картины счастливо совпал с избранием Шахназарова на должность главы киноконцерна «Мосфильм». Впрочем, здесь-то особой конкуренции не было: «Мосфильм» достался новому руководителю в идеально разваленном состоянии.

[Дмитрий Быков:]

— Карен Георгиевич, мне показалось, ваш новый фильм во многом повторяет все ранее снятое. Такое впечатление, что вы решили подвести итоги, перед тем как бросить режиссуру и с головой уйти в руководство «Мосфильмом»?

[Карен Шахназаров:]

— Нет, что вы. Я ни за что не согласился бы возглавить «Мосфильм», если бы ради этого надо было бросить режиссуру.

Что касается подведения итогов… Знаете, когда снимешь восемь картин за пятнадцать лет, какие-то их детали все время всплывают в памяти. Ты ощущаешь желание устроить им смотр и благополучно выбросить из головы.

В «Дне полнолуния» нет связного сюжета — есть набор как бы случайно сцепленных сценок и диалогов. Скажем, идет эпизод в пустыне. Над пустыней летит самолет — и действие тут же переносится в самолет… Подобные вещи бывали и раньше, хотя не в такой концентрации. Мне просто захотелось сделать фильм в жанре жизни.

[Дмитрий Быков:]

— А вы думаете, каждого персонажа можно в жизни очертить двумя-тремя репликами?

[Карен Шахназаров:]

— На некоторых, знаете ли, и одной много…

[Дмитрий Быков:]

— Не согласен. Я много фильмов посмотрел в Карловых Варах: как чужое кино — так живые люди, как наше — так типажи, схемы, газетные персонажи…

[Карен Шахназаров:]

— Это наша жизнь. К сожалению, сейчас она пошла так, что во многом свелась к выживанию, сильно упростилась. И большинство героев действительно типажи, со своими обязательными приметами. Живых людей, не укладывающихся в рамки типажа, практически не осталось.

Например, если мы имеем дело с «новым русским» из бывших советских руководителей, он почти наверняка угрюмый такой тип, тоскующий по прежней жизни, любящий иногда под настроение спеть советскую песню. Если речь идет о бывшем аппаратчике высокого ранга, он непременно любит выезды на природу с охотой и прислугой…

[Дмитрий Быков:]

— Но при таком мельтешении эпизодов возникает ощущение незаконченности и некоторой тоски.

[Карен Шахназаров:]

— А жизнь и сама по себе вызывает впечатление незаконченности и смутной тоски. Ничто не завершается, не рифмуется, не стыкуется, особенно в России.

Начинается, допустим, громкое расследование — и тут же вязнет, и нам неинтересно, чем дело кончилось. Возникает скандал — и тут же гаснет. Ни одна реформа не идет до конца. Это такой русский жанр, в котором, может статься, есть свои прелести…

[Дмитрий Быков:]

— В фильме получается, что все мы выросли из сороковых-пятидесятых, эпохи Большого Стиля.

[Карен Шахназаров:]

— Ну, не знаю, как вы, а мы именно оттуда и выросли. Потому что больше в наше время расти неоткуда. Это была последняя эпоха (моральных или социальных оценок я сейчас ей выставлять не буду), обладавшая цельным стилем. Плохим, хорошим — другое дело, но она была структурирована.

И меня этот стиль притягивает — роскошные санатории с пальмами, с обязательным гипсовым рогом изобилия, с ампирными корпусами и верандами. Ресторан с вышколенными официантами, с офицерами, которые беспрерывно курят папиросы, приводят каких-то сногсшибательных красавиц, а красавицы рыдают или истерически хохочут и внезапно уходят… Это замечательная такая среда, очень искусственная, то есть организованная по законам искусства…

[Дмитрий Быков:]

— Неужели от всей жизни остается одно такое воспоминание?

[Карен Шахназаров:]

— А от жизни вообще чаще всего остается не больше одного воспоминания. Вот недавно Володя Машков — я очень его люблю и считаю замечательным актером и режиссером (он у меня сыграл в «Американской дочери») — рассказал эпизод, который почему-то помнит всю жизнь.